Поиск.

 

Костер медленно затухал. Арсений смотрел на огонь. Большая часть хвороста уже превратилась в обгорелые деревяшки, которые тлели, иногда выбрасывая вспышки красно-синих языков.

После долгого перехода, Арсений решил организовать ночлег на небольшой лесной поляне. Место было удобное во всех отношениях: дикий лесной зверь не решится выходить на открытое пространство поляны, костер, как хорошая сторожевая собака, должен будет отпугивать непрошенных гостей, в то время, когда усталость от пройденных за день километров свалит путника в сон. С другой стороны, разлетающиеся искры от костра не долетят до деревьев, следовательно, не надо будет опасаться, что может возникнуть лесной пожар. Пожалуй, именно второй аргумент был определяющим для выбора места. Дело в том, что Арсению приходилось видеть лесной пожар и это произвело на него мрачное, тяжелое впечатление. Он хорошо помнил, как поток огня наваливался неотступно, мощно, с устрашающим треском, он распространялся со скоростью равной спокойной походке взрослого мужчины, выкидывая вперед длинные, горячие языки пламени, как бы стараясь догнать убегающего человека.

А дело было два года назад. Тогда обстоятельства складывались для него более чем удачно, как ему тогда казалось. Дома, с Марией отношения никак не хотели складываться, туристическая компания, в которой он работал, теряла своих клиентов, заработки стали падать, что только добавляло проблем. В то время в голову ему пришла идея, которой он, собственно говоря, и не придал серьезного значения. Ну, мало ли что может прийти на ум. Однажды в офисе, за чашкой чая, когда разговоры уже не касались работы, Арсений, между прочим, рассказал о своей задумке. Рассказал он об этом, как будто пересказал какую-то забавную статейку из желтенькой газетки, как не очень смешной анекдот, совершенно не предполагая, что выйдет из этого. А вышло то, что перевернуло всю его жизнь. В чем же, собственно говоря, была суть возникшей идеи. Для того, чтобы как то поправить дела фирмы, надо было предложить что то новенькое, да такое чего на рынке туристических услуг еще никто не прелагает. Вот и подумалось, а почему бы ни организовать дикий туризм, этакое русское сафари, с бревенчатыми избушками в глухой тайге, нехожеными тропами, настоящей охотой, водкой и баней. Арсений никак не ожидал, что эта мимолетная идея вызовет такой активный интерес. Все, кто был в это время в буфете, устроенном в углу одной из двух арендованных комнат, истово начали фантазировать, как можно все обустроить. Борис быстренько сбегал за бумагой и ручкой и начался творческий процесс, что-то похожее на создание бизнес-плана методом мозговой атаки. Листки бумаги заполнялись цифрами, именами, сокращенные слова заключали в себе будущие главы проекта, выстраивалась концепция.

Все были так увлечены, что не заметили потемневшие окна, время было уже неподходящее даже для самого позднего ужина. Да никто бы не задумался о времени, если бы Таня, наша единственная сотрудница, взглянув на часы, просто взвизгнула, как будто увидела какое то страшное чудовище на том месте, где находились настенные часы.

«Я пропала! Бабушка меня убьёт» - запричитала непутевая мамаша, - «Сегодня моя очередь забирать Ваньку из садика. Домой, наверняка опять позвонили из этого детского муравейника и выговорили бабке, все, что они думают о моей родительской ответственности. Прощайте, братцы, я полетела сдаваться. Это, конечно же мука – трехчасовая, как минимум лекция по Споку, но сегодня до глубокой ночи, мне уготована участь провинившегося, покорного слушателя. Оправдания мне просто не может быть. В природе нет, просто по определению никаких объяснений, изначально прописано, большой палец вниз. Дай же мне Боже сил и терпения, сомкни уста мои, лиши меня голоса». Таня торопливо набросила пальтишко и направилась к выходу. Бежать не имело никакого смысла, выигранные минуты все равно не избавят её от очередного прослушивания азов морали. Арсений был знаком с её бабушкой, искренне ей сочувствовал, но помочь ей не мог. Ему вдруг захотелось ей сказать что-нибудь приободряющее, он почувствовал, что в этом есть и его немалая доля вины, влез тут со своими дурацкими идеями, человека тем самым обрек на великие муки. Но слова не находились. Таня дошла до двери, повернулась и как- то жалостливо бросила: «Ребята, а у меня родной дядя егерь».

Все стали собираться. Сложили все исписанные бумаги в папку. Боря зеленым фломастером вывел на ней «Русское Сафари». Первый день родил название.

Арсений сидел у костра. Шуршание осенней листвы и потрескивание поленьев, которые он недавно подбросил в огонь, уводили от настоящего, вырывая из памяти отдельные эпизоды последних лет. Ему захотелось, как альбом полистать страницы собственной жизни. Он был уверен, что без труда сможет вспомнить тот или иной день, конечно же не все подряд, но по крайней мере дни событийные должны были отложиться в памяти. Надо было выбрать точку отсчета, то есть тот день или то событие, которое могло стать поворотным в его жизни, означающим, что именно этот день, стал отправным, для того чтобы сегодня он оказался здесь, в глухой тайге, один на один с собой, с природой и своей идеей.

А что собственно было в жизни. Все до определенной поры очень шаблонно, все как у всех, все как у нормальных советских детей, которым их старшие не могли или не хотели рассказывать больше того, что было напечатано в газетах или показано в фильмах. Сначала значок с кучерявым мальчиком Володей, потом красный галстук, на комсомольском значке уже зрелый Ильич. Дружный школьный класс, заводная непоседливая классная Людмила, благодаря которой много ездили и приобщились к театру. Завод – иное братство, потом армия, а перед ней попытки найти направление для учебы. Именно для учебы, а не внутреннее понимание к чему лежит душа, чем бы хотелось заниматься всю жизнь, работать с удовольствием с радостью, а не по обязанности, только потому, что учился, получил диплом и приобрел набор знаний по этой профессии. Вот так и стал он инженером электриком. Потом еще одна странность тех доперестроечных времен – это распределение. Людские судьбы перемешивались с географическими названиями. Бесплатность образования оказалась условной. Платой за эту халяву, было ограничение свободы, называлось это – распределение. Страна тебя выучила, будь добр, отправляйся туда, где ты нужен, а не туда куда ты хочешь. А эти места, где в тебе такая великая потребность обычно там, откуда сразу же по прибытии хочется сбежать. Так вот и получается, что нужда в работнике возникает периодически в одном и том же месте, залатали дырку, готов латку снова.

«Да, вот отсюда, пожалуй, и попробуем полистать виртуальный альбом моей жизни» - подумал Арсений. Вся обстановка вокруг располагала к спокойному, неторопливому продвижению мысли все дальше и дальше от дня сегодняшнего. Вечерело. На дворе была ранняя осень, та самая, которая раскрашивает все в яркие, бросающиеся в глаза цвета, осень в буйстве красок, природа в агонии перед замиранием на всю зиму, прощальный вызов всем. Ранняя осень похожа на женщину, у которой появляются первые морщинки, а повзрослевший сын, переросший давно свою маму, начинает басить и разглядывать в зеркало появившийся под носом пушок. Она по-прежнему прекрасна и привлекательна, но календарные листочки неумолимо говорят, что период пышного цветения проходит. Впереди красота иная, красота своего возраста, красота ранней осени. Красота, требующая не только простого восхищения и банальных комплиментов, а красота поражающая своей зрелостью, трезвостью и иным пониманием ценностей. Тело точно знает чего оно хочет, душа ищет впечатлений, пищи для поддержания своего беспокойного предназначения. Ранняя осень сродни мятежности. Не хочется соглашаться с тем, что лето прошло, что, блеснув яркими цветами, придется сбросить одежды и всем явить свою наготу.

В палатку идти не хотелось. Подтянув рюкзак, он приспособил его под голову как подушку. Хотелось вытянуться, расслабиться, что бы усталое тело не мешало бродить в далеких временах, не отвлекало от воспоминаний. Пусть останется одна только голова и взволнованное сердце. Вдруг Арсению подумалось, что ведь воспоминания – это не только напряжение чего-то в голове, где по ячейкам, по полочкам лежат события прошлого. Воспоминания живут в виде переживаний радостных и грустных, некоторые из них лучше бы и не всплывали, другие же, как сладкий сон, волнуют и спасают в минуты глубокой печали, разочарований, усталости.

Вспомнилось, что как-то в комсомольскую свою бытность, будучи вторым секретарем райкома комсомола, ему пришлось ехать в областной центр, сдавать на хранение в архив несколько коробок всяких бумаг. Здание архива как человеческий череп, все закрыто. Есть вход и все. Окон нет. Что там за этими стенами, какие тайны, чьи судьбы, какие события. Вот полки прямо до потолка, папки лежат плотно друг к другу, до них без стремянки и не достать, а с этих полок можно просто протянуть руку и взять пыльную папку и полистать ее. Так и в голове нашей, что-то из прошлого запряталось в такие уголки, куда память никогда не забредает, разве что совершенно случайно или по какому непонятному наитию мысль потревожит самую пожелтевшую папку с самой высокой полки архива с двумя входами – глаза и уши.