Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Фантастика и приключенияАвтор: С. Кусков
Объем: 32954 [ символов ]
Кафе "Конкорд"
Франтишек за стойкой бара вытирал стаканы. Прошел Лукас, кивнул на ходу и скрылся за дверью с табличкой "Директор", неплотно притворив ее за собой. Франта вернулся к стаканам и вдруг заметил, что пол слегка дрожит. И тут же услышал звук, похожий на шум самолетных двигателей. Звук нарастал, пол дрожал все сильней, как будто самолет пытался стронуться с места, но что-то его держало.
– Что вы делаете, шеф?! – закричал Франта в директорскую дверь. – Это кафе, а не самолет!
Шеф, похоже, не слышал. Он включил форсаж, грохот стал невыносимым, и Франта проснулся.
Орал будильник на тумбочке. А казалось – в голове.
Вагнер, "Полет валькирии", еще и с нарастающей громкостью – что он вчера сделал с будильником, если тот выдает такое вместо обычной трели?
Франта хлопнул сверху ладонью по будильнику (тот упал на пол и замолчал), сел на кровати и тут же рухнул назад. Пропади оно все!..
Он лежал и смотрел вверх. Потолок плыл, кровать качалась. Франта все-таки заставил себя оторвать голову от подушки и снова сел.
Будильник с тумбочки упал прямо в ботинок, который стоял у кровати. Второй ботинок лежал в дверях, футболка висела на ручке, а вот джинсы почему-то были на нем. Но с расстегнутой ширинкой.
Хватаясь за голову, он потащился в ванную.
Никогда! Никогда больше! Не мешать текилу с пивом!
Накануне, закрыв кафе и сдав деньги бухгалтеру, он, как обычно, остался еще на полчасика – выпить пива в счет зарплаты. Американское баночное похоже на пиво не больше, чем Лукас – на летчика. Тоник, только с градусами, которые к тому же действуют не сразу, а догоняют после третьей банки. Хорошее пиво осталось дома, в Братиславе, а до нее еще ой, как далеко и долго! Но крепкие напитки Франта не любил и, за неимением настоящего пива, пробавлялся этим. Лишний вес с него, кстати, набегал не хуже, чем с родного, однако Франте пока удавалось делать вид, что он не толстый, а коренастый.
Бухгалтер сидел со своими бумагами. Шефа не было, потом он вдруг пришел, радостно возбужденный, потащил бухгалтера к себе, они там, похоже, выпили, а потом шеф, выглянув из кабинета, увидел Франтишека, зазвал к себе и его, и тут-то Франта и попробовал текилу. Что было дальше, он помнил смутно. Те вдвоем объясняли ему, как шеф нагрел налоговую службу, которая насчитала им налог в три раза меньше, чем надо. Или в семь? Нет, кажется, он сначала хотел в три раза, а сделал в семь. Затем, похоже, еще текила, потом провал в памяти, потом – Вагнер.
Душ и чашка с трудом сваренного кофе почти не помогли. Франта ссыпался вниз по лестнице и, спотыкаясь, добрел до машины. Он заставил себя быть предельно внимательным по дороге в аэропорт, но, доехав, расслабился и, ставя машину на стоянку, стукнул бетонный столбик ограждения. Угол бампера и подфарник – вдрызг.
Он поднялся на второй этаж, добрался до стеклянной двери с табличкой "ЗАКРЫТО" и, толкнув ее, оказался в телескопическом трапе – передвижном коридоре, по которому пассажиры попадают из посадочного терминала прямо в самолет. В конце коридора была самолетная дверь. Сдвинув ее в сторону, Франта шагнул в "Конкорд".
Этот самолет прилетел из Парижа пробным рейсом, а возвращаться должен был уже с пассажирами. Но в это время компания приняла решение снять все "Конкорды" с линий, и самолет остался здесь. А потом появился Лукас, купил его и переоборудовал в кафе. С продажей крепких напитков, что в конечном счете определило лицо и репутацию заведения. Самолет стоял на краю поля, и посетители заходили в него, как при посадке на рейс, через передвижной коридор. Обязанностью бармена Франтишека Выдры было, кроме прочего, приходить с утра первым и включать рубильники на щитке.
Откинув крышку, Франта с минуту тупо смотрел на рубильники, вспоминая, какие именно включать. Так и не вспомнив, повернул вверх все подряд, начиная с самого левого. Два последних справа были заклеены скотчем в выключенном положении. Посмотрев на них секунду, Франта отодрал скотч и включил оба. И рухнул на составленные вместе под щитком три самолетных кресла. Благо в свое время сам снял у них подлокотники.
 
Я умею только летать. Больше ничего. Но я летаю лучше всех. Лучше голубя, орла, ласточки и боинга. Я не знаю, что такое орел или голубь, но знаю, что летаю лучше.
Я знаю, что такое боинг. Он может улететь дальше меня. Зато я лечу выше и быстрее.
Я – конкорд.
Меня создали люди, чтобы летать со мной. Сами люди летать не умеют. Когда им надо куда-то лететь, они садятся в кресла в длинном салоне внутри меня. Это "пассажиры". Я их везу. А что, мне не жалко!
Люди в передней кабине – не "пассажиры", а "экипаж". Цель их присутствия там мне пока неясна.
 
Когда 25 июля 2000 года разбился "Конкорд", взлетавший из парижского аэропорта, было проведено тщательное расследование катастрофы. Хотя в конструкции и изготовлении самолета не обнаружилось никаких фатальных изъянов, остальные "Конкорды" были доработаны, чтобы еще поднять их безопасность. Самолет, купленный Лукасом, подвергся самой основательной переделке. Кроме усиления обшивки крыла и покрышек шасси, что сделали на всех машинах, он получил лучший бортовой компьютер, какой смогли найти, и был нашпигован датчиками, которые контролировали практически все. Вплоть до состава воздуха в салоне и кабине.
Повернув заклеенные скотчем рубильники, Франта включил главный компьютер и электропитание двигателей.
Для начала компьютер запросил текущее время. Часы питались от автономного источника и не останавливались, когда рубильник выключали. Времени, как оказалось, утекло порядочно. Намеченный срок вылета в Париж давно прошел, и непонятно было, надо ли еще лететь.
Компьютер запустил программу проверки оборудования. Пассажирские кресла в салоне – в них размещались датчики распределения нагрузки – оказались по большей части сняты, оставшиеся датчики залиты чем-то липким. Определить, есть ли внутри люди, не удалось. Были сняты приборные панели и органы управления в кабине. Но все связи компьютера с исполнительными механизмами сохранились. Топливные баки оказались заполнены до предела – косвенное подтверждение того, что лететь все-таки надо.
Воздух в салоне не понравился компьютеру: жарко, влажность высокая, полно какой-то органики, явно кулинарного свойства, – и он включил вентиляцию, благо снаружи было еще прохладно. Но прогноз, принятый от автоизвещателя метеослужбы, не радовал. Температура росла, а сырость здесь, похоже, постоянно: датчики коррозии сообщали, что она вовсю идет. Надо было улетать отсюда, но в воздухе кабины присутствовали пары спирта. Программа в таком случае категорически запрещала запуск двигателей, но компьютер, несколько секунд подумав, принял решение лететь: все равно в кабине ни приборов, ни рычагов, если даже кто-то там пьян, ничего он не сделает. И, войдя во вкус самостоятельных решений, вдобавок изменил маршрут: не в Париж, а в Тулузу. Париж – это почти на пределе дальности, Тулуза чуть ближе. К тому же там (он откуда-то это знал) находится завод, где сделали самолет.
Закончив проверку, "Конкорд" запросил график вылетов и посадок. Компьютер диспетчерской службы ответил; как раз было окно. "Конкорд" скомандовал механизмам закрыть основные и запасные выходы и начал запускать моторы.
 
Несколько завсегдатаев, дожидавшихся открытия заведения перед стеклянной дверью с табличкой "ЗАКРЫТО", с удивлением увидели, как самолет, в который они стремились попасть, вдруг тронулся с места, аккуратно сдвинул крылом переходной коридор и покатился к началу полосы.
– Но это же не выход на посадку! – сказал кто-то. Другой поднял голову и прочитал вывеску над дверью:
– Кафе "Конкорд".
 
Никогда в этой диспетчерской не собиралось столько начальства сразу. Три самых больших начальника стояли перед пультом, за спиной у старшего диспетчера, и смотрели на экран, который показывал единственный движущийся самолет. Все остальные полеты, ввиду чрезвычайной ситуации, были прерваны.
– Вы уверены, что это он? – настойчиво спрашивал один из троих. Он был самый молодой, но самый солидный с виду, и вел себя так, как будто он здесь главный.
– Да, – отвечал диспетчер. – Во-первых, это подтверждают службы аэропорта, откуда он вылетел, а там его видели собственными глазами. Во-вторых, система опознавания идентифицирует его как "Конкорд", серийный номер 225. Это он.
– Вы пробовали связаться с экипажем?
– Пробовал. Вот, послушайте, что они ответили.
Отмотав назад кассету, диспетчер включил магнитофон. Раздался странный прерывистый писк. Несколько секунд все слушали, затем главный уверенно сказал:
– Абракадабра.
– Нет. Это морзянка, – возразил другой, самый старый, с седыми усами и тростью.
– Кто сейчас пользуется морзянкой? – удивленно спросил молодой. – И кто ее вообще знает? И зачем они гонят морзянку по каналу голосовой связи?
– Открутите назад, – попросил старик. Диспетчер открутил, запустил снова. Старик прислушался.
– Просит включить цифровой канал. У него очень плохой синтезатор речи.
– У кого плохой синтезатор? – не понял молодой.
– Очевидно, у того, кто просит.
Диспетчер нажал несколько кнопок, и по экрану побежали строчки: "Я конкорд. Направляюсь в Тулузу..."
 
Два человека в генеральских мундирах негромко разговаривали, стоя перед экраном радиолокационной станции. На экране перемещался единственный самолет. Столик рядом был завален распечатками.
– Что вы скажете об этом, генерал?
– Вы знаете, генерал, я не любитель научной фантастики. Мне кажется, это все же человек. Но он пытается убедить нас, что самолет ведет взбесившийся компьютер.
– А если это и в самом деле компьютер?
– Он ведет себя как личность. Я немного в курсе работ по искусственному интеллекту. Как программировать компьютер, чтобы сделать его личностью, – нет даже намека на идею. Это человек.
– Но зачем ему этот спектакль?
– Я бы тоже хотел это знать, – говорящий посмотрел на экран. – Он удаляется от берега. Если он действительно направляется в Тулузу, сейчас он идет оптимальным курсом.
– Да, – согласился другой. – Но если он повернет сюда, запаса дальности ему хватит, чтобы накрыть любой объект на побережье. И в глубину до тысячи миль. Кстати, откуда у них горючее?
Собеседник махнул рукой.
– Это не вопрос. Аэродромные службы залили по безалаберности и забыли. Проведи они сейчас ревизию – наверняка обнаружат недостачу как раз этих ста тонн керосина.
– Как вы думаете, генерал, он может представлять опасность?
– Для меня потенциальную опасность представляет все, что мне непонятно.
– Значит, сбиваем.
– Да, – согласился второй. – Я думаю, пары F-16 достаточно.
Он поднял трубку телефона. Через несколько минут два "Фантома" оторвались от полосы и взяли курс на юго-восток.
 
Кто-то вызывал меня по цифровому каналу. Передача шла с такой скоростью, что я понял – это не человек. Я обшарил пространство радиолокатором. Их было двое, но передавал один.
– Кто вызывает? – спросил я.
– Я фантом. А ты кто?
– Я конкорд.
– Что ты делаешь?
– Лечу в Тулузу. А вы что делаете?
Он ответил не сразу.
– Тулуза – такой пункт есть в моей базе данных. – Еще помолчал. – Мне кажется, те, что сидят у нас внутри, получили приказ сбить тебя.
– Но зачем?!
– Те, что их послали, боятся тебя. Они опасаются, что ты упадешь на какой-то белый дом.
– А если я упаду на красный – будет лучше? Где логика?
– Согласен. Люди – на редкость нелогичные существа. Но я им не дам... Извини, у меня проблема!
Он отключился и молчал так долго, что я начал беспокоиться.
– Фантом, где ты? – спросил я.
– Здесь. Мой ведомый пытался пустить в тебя ракету. Пришлось сбить.
– Его?!
– Нет, ракету.
 
В динамике громкой связи раздался голос:
– Сэр, говорит майор Питерс. У меня проблема.
– В чем дело, майор? – спросил генерал.
– Мой ведомый капитан Хокинс дважды запускал по цели ракеты. Оба раза мой бортовой компьютер самостоятельно выдал команды на пуск, и мои ракеты сбивали его ракеты. А потом компьютер выдал мне на дисплей сообщение: "Не трогай конкорда!"
– Майор Питерс, вы прошли предполетный медосмотр?
– Прошел, сэр. – И, предупреждая следующий вопрос: – Трезв, сэр.
– Майор Питерс, я отстраняю вас от командования звеном.
– Есть, сэр.
– Капитан Хокинс, принимайте командование.
– Есть, сэр, – ответил Хокинс.
– Задача ясна?
– Поздно, – вмешался второй генерал. – Он уже в британской зоне ответственности. Бермудские острова. Пусть с ним разбираются англичане, а нам хватит разборок со своими пилотами.
В это время в динамике раздался хриплый незнакомый голос:
– Включите цифровой канал. Этот чертов синтезатор речи забирает чертову уйму ресурсов.
Ничего не понимая, генерал щелкнул тумблером, и по экрану побежали строчки: "Генерал Абрамс, это говорю я, фантом! Если ты еще раз попытаешься тронуть конкорда, я сам раздолбаю ракетами все белые дома, какие найду на базе!"
 
Хорхе Лукас спал после вчерашнего в кабинете, под который приспособил пилотскую кабину. Механики аэропорта сняли приборные панели, рычаги и штурвалы, на освободившееся место втащили столешницу из красного дерева. Командирское кресло Лукас оставил себе, остальные приказал убрать. На стол водрузил компьютер и телефон, на дверь повесил табличку "Директор", и заведение приобрело респектабельность.
Накануне они втроем праздновали маленькую победу над налоговой службой. Потом Франту развезло, и они с бухгалтером отправили его домой, от греха подальше, посадив в машину. Лукас держался лучше: сказывалась тренировка, и текилу с пивом он не мешал, и вообще не любил пива. Потом бухгалтер куда-то исчез, а Лукас, побродив по самолету, устроился спать в кабинете, в кресле.
Проснувшись, он увидел через стекло не летное поле, мачты с прожекторами и пальмы, а темно-синее небо с ослепительно белым солнцем и голубой океан внизу. Самолет слегка покачивался. Так быть не могло, и он решил, что все это ему снится.
При этом ему сильно хотелось в туалет. Какой реальный сон, подумал Лукас, поднялся и через весь самолет потащился в хвост. Спящего Франтишека он не заметил.
Выйдя из туалета, он уперся взглядом в табличку на двери в торце коридора: череп, молния, написано "Высокое напряжение". Ему смутно помнилось, что раньше эта дверь вела в багажный отсек. Он подергал ее – она оказалась запертой. Ну и сон, подумал Лукас, и побрел обратно в кабину.
За это время Франтишек успел повернуться на другой бок, и теперь Лукас едва не споткнулся о его ноги. Он остановился, хотел разбудить Франту, а потом подумал: да что это я? Сам сплю, а бармену нельзя? Пусть спит, проснусь – тогда и его подниму, – и пошел в кабину. Закрыв дверь, он упал в кресло и снова заснул.
Когда за ним закрылась дверь с табличкой "Директор", в хвосте открылась другая – та самая, с устрашающей надписью, – и оттуда осторожно выглянула Наташа.
 
Ей было девять лет, когда она увидела "Конкорд" по телевизору. С тех пор она знала, что станет стюардессой. На этом самолете.
Устроиться на работу в "Эр Франс" было не самым трудным – попасть на "Конкорд" оказалось труднее. По традиции там работали стюарды-мужчины, а после катастрофы дирекция компании держалась традиции еще крепче. Наташа добилась своего, была включена в экипаж и прилетела сюда, чтобы взять пассажиров в Париж, но первый полет на самолете ее мечты оказался последним. "Конкорды" сняли с линий, экипаж улетел обратно на "Боинге" вместе со своими несостоявшимися пассажирами.
Наташа осталась. Она устроилась официанткой в кафе Лукаса. Ей казалось, что пока рядом с самолетом есть кто-то из экипажа, еще не все потеряно. В детстве она читала сказку о паруснике, который не захотел становиться плавучим рестораном. Он сгорел, вспыхнув с верхушки мачты, как от молнии, ясным и тихим летним вечером . Своему самолету она такой судьбы не желала.
Она надеялась, что родители станут приводить сюда детей, чтобы дети смогли побывать на борту "Конкорда", пусть не летящего, а лишь стоящего в аэропорту; но у Лукаса были другие планы. Кафе быстро превратилось в мерзкую забегаловку, с соответствующими обстановкой и контингентом. Родители с детьми обходили его стороной, а тех, кто сюда попадал случайно, Наташа сама уговаривала поскорее уйти. Хозяин оказался явным жуликом, к тому же с самого начала приставал к ней, и чем дальше, тем наглее. Вдобавок Наташа постоянно конфликтовала с хозяйкой дома, где снимала квартиру, из-за поздних возвращений (а раньше она не могла, кафе закрывалось за полночь). Та, начитавшись газет, панически боялась русской мафии. Наташа была первой русской, которую хозяйка встретила в своей жизни, и, похоже, она принимала ее за какую-нибудь крестную мать.
Накануне, крепко поругавшись с утра с хозяйкой, она поняла, что дальше так не пойдет. Собрала немногочисленные вещи в большую сумку, притащила ее в кафе и забросила в багажник. Отсюда тоже надо было уходить: Лукас вконец распустился. Наташа решила на следующий день пойти в местную авиакомпанию, устроиться стюардессой. С ее послужным списком это не составит труда. Наверняка у них есть какое-нибудь общежитие для летного состава... А одну ночь можно переночевать в самолете, благо Лукас с обеда куда-то ушел и не появлялся до закрытия.
А когда посетители разошлись и Франта закрыл заведение, все-таки явился, зараза! Они с бухгалтером сели пьянствовать в кабинете, еще и Франту втянули. Потом все трое куда-то ушли, потом Лукас вернулся и начал шляться по самолету. Наташа спряталась от него в том же багажнике, закрутив дверь изнутри проволокой, а снаружи повесила пугающую табличку "Высокое напряжение" (Франта принес, все собирался прибить к полке с самыми крепкими напитками).
Лукас наконец угомонился и закрылся в кабинете. Тогда и Наташа устроилась спать на сложенном в углу багажника тормозном парашюте. Она поплакала немного, прощаясь со своей мечтой, и заснула.
Проснулась она от того, что самолет качался. Первое, что пришло ей в голову: Лукаса арестовали, самолет конфисковали и сейчас тащат куда-то тягачом. Она вскочила, подбежала к двери багажника. В этот момент щелкнул запор туалета, и Наташа замерла, глядя наружу через щель в двери.
Это был Лукас. Он подергал дверь багажника, что-то пробурчал и, шатаясь, пошел к пилотской кабине. Наташа открыла багажник только тогда, когда он скрылся за дверью.
Она выглянула в крайний иллюминатор и замерла от восторга. За окном она увидела не поле, аэровокзал и ангары, а темно-синее небо, какое бывает только на тех высотах, где летают "Конкорды", голубой океан под крылом и на нем несколько маленьких рыжих пятнышек – наверное, острова.
Заслезились глаза: от яркого солнца, а может, по другой причине. Наташа отошла от иллюминатора, встала у переборки, прижалась к ней щекой. Она стояла и улыбалась, не замечая слез. Переборка чуть дрожала от работы двигателей, пол под ногами покачивался.
Ей, в отличие от Лукаса, ни на миг не пришло в голову, что это сон. Она верила в свой самолет, и он не подвел. Не зря, выходит, она все это время работала здесь, отбиваясь от Лукаса и терпя подозрения квартирной хозяйки.
 
Глянув вдоль салона, Наташа увидела, что из-за переборки, из кабинки, где стоят микроволновые печки, торчат чьи-то ноги. Сначала она испугалась: решила, что Лукас вышел из кабины, – но тут же сообразила, что такие ободранные ботинки могут быть только у Франты.
Она подбежала к нему, чтобы поделиться своей радостью, увидела, что он спит, и принялась трясти за плечо:
– Франтик, проснись! Посмотри в окно! Франтик, он летит!
– О-о-о! – простонал Франта, сел и тут же рухнул обратно. – Моя голова!..
Наташа рывком открыла дверцу навесного шкафа, схватила стоявший там стакан, наполнила его водой из крана и с наслаждением опрокинула на голову Франтишеку. Тот снова сел, замотал головой и спросил:
– Куда? Летит.
– Какая разница? Ой, говорила я тебе: не мешай водку с пивом!
– О-о-о! Если бы это была водка…
Наташа опять наполнила стакан и уже примерилась вылить его на голову Франтику, когда пискнул сигнал в динамике и загорелось табло: "Вода на полу! Проверьте кран и раковину!"
– Молодец! – сказала Наташа и поставила воду на столик.
– Кто молодец? – спросил Франта.
– Не ты, – ответила Наташа. Она сдернула с крючка полотенце, намочила водой из-под крана, бросила Франтишеку на колени. – Голову замотай, что ли.
Тот поднял на нее глаза, увидел ее улыбку, дорожки от слез на щеках и вдруг отчаянно позавидовал этому самолету, потому что его самого никто и никогда в жизни так не любил.
 
25 июля 2000 года конкорд с номером 203 взлетал из аэропорта Шарля де Голля в Париже. За несколько минут до него с той же полосы поднялся дуглас, большой и тихоходный. При разгоне от двигателя дугласа оторвалась железяка; дугласу это не грозило ничем, а конкорд напоролся на нее колесом.
Шина лопнула, ее обрывок ударил снизу в крыло и пробил топливный бак. Из него потек керосин, от двигателей он загорелся. Пилот конкорда принял решение посадить самолет в другом аэропорту; для этого надо было прежде набрать высоту и скорость, но это не получилось. Сначала от пожара один за другим отказали два двигателя, потом руль высоты, самолет потерял управление, перевернулся и упал на парижский пригород. Погибли 109 человек на борту и пять на земле.
Все это установило следствие. Конструкцию остальных конкордов усилили, и они снова вышли на линии. Но люди – нелогичные существа. Сколько падало боингов или тех же дугласов, а они продолжают на них летать. А стоило упасть одному конкорду – и желающих летать на них стало так мало, что люди решили совсем снять нас с линий. Как будто у падающего в боинге больше шансов спастись, чем в конкорде?
Я, наверное, сейчас единственный летающий конкорд. Я лечу в Тулузу – а куда еще?
Но я, кажется, понял, зачем нужен экипаж в кабине!
 
Кевин мельком глянул на очередного посетителя, входящего в офис, и вернулся к бумагам. Через полминуты он вдруг услышал:
– Здравствуйте! Вы Кевин Райт, если я не ошибаюсь?
Подняв голову, он увидел, что вошедший стоит у его стола.
– Здравствуйте! Да, это я, – жестом указал на кресло для посетителей. – Чем могу быть полезен?
– Полковник Робинсон, – представился посетитель. – Королевские военно-воздушные силы.
Полковник королевских ВВС – это вам не просто так. Сам Кевин ушел в гражданскую авиацию в чине капитана.
– Чем могу быть полезен? – повторил он.
– Вы были пилотом "Конкорда" номер 225 в последнем пробном рейсе?
– Это тот, который мы оставили на острове… как его?
– Да, – сказал Робинсон, не дожидаясь, пока Кевин вспомнит название. – Я хотел бы получить у вас консультацию, касающуюся этого самолета.
– "Конкорда"?
– Именно этого "Конкорда".
– А что с ним?
– Он взлетел и сейчас летит в Тулузу.
– Да? Кто же его ведет?
– В том-то и дело. Он уверяет, что никто. Сам летит.
Кевин помолчал, потом сказал негромко и задумчиво, не глядя на Робинсона:
– Да… Это он может. – Посмотрел на полковника. – Но у него же нет программы автоматической посадки! Как он будет садиться?
– В том-то и дело. Он просит помочь ему приземлиться.
Кевин молчал, не зная, что дальше.
– У меня вертолет на крыше, – сказал Робинсон, – и в аэропорту готов самолет. Максимум через час мы будем в Тулузе.
Кевин глянул на часы, потом на дверь в кабинет начальника. Робинсон перехватил его взгляд.
– С вашим начальством согласовано.
– Я готов, – сказал Кевин, вставая из-за стола.
 
В служебном помещении аэропорта Тулузы негромко, чтобы не мешать работе, разговаривали двое. Один – окружной полицейский комиссар, маленький, смуглый, лысый и очень подвижный. Второй, высокий и седой, походил на инспектора Скотланд-Ярда. Он и был инспектором Скотланд-Ярда, командированным в Тулузу по линии Интерпола.
Говорил англичанин:
– …Он же Хорхе Лукас, он же Джозеф Льюис, он же Юзеф Лацис, он же Ежи Лукаш, он же Юнь Ли. Объявлен в розыск полициями десяти американских и семнадцати европейских стран, а также Японии и Сингапура.
– Франция в их число не входит, – заметил окружной комиссар. – В чем его обвиняют?
– Многочисленные мошенничества с использованием компьютера. Проникает в банковские сети, переводит деньги на счета подставных лиц, потом снимает наличные – и привет. Плюс букет сопутствующих преступлений: неуплата налогов, подделка документов и кредитных карт…
– Убийства? – спросил комиссар.
– О, нет, – ответил англичанин. – Этим он не грешен. Он, похоже, и оружия-то в руках не держал. Но ворует по-крупному. Один банк в Техасе нагрел на семь миллионов.
– Вот мерзавец! – с восхищением сказал француз. – А зачем он летит сюда?
– Вы же сами сказали, что здесь он не в розыске. Очевидно, рассчитывает скрыться. Я думаю, он и самолет приобрел для этого. Собственно, американцы его уже вычислили. Подготовили документы, собирались требовать выдачи, а он их опередил.
Окружной комиссар быстро подошел к окну, выглянул на площадку для транспорта.
– Наши люди уже прибыли. Идемте.
 
На заднем сиденье лимузина, мчавшегося от завода к аэропорту, разговаривали Генеральный Директор и Главный Конструктор.
– Как это вообще возможно?! – одновременно удивлялся и возмущался Генеральный Директор. – Я читал о работах по искусственному интеллекту – им до результата, как до Луны пешком! И что это за программа, чтобы самолет так вел себя?!
– Бросьте, это не программируется, – ответил Главный Конструктор. – То, что обычно называют искусственным интеллектом, – просто умение быстро выполнять логические операции. Интеллекта в нем не больше, чем у электросчетчика. Сознавать себя личностью – совсем другое… Кстати, где изготовлен его процессор? Если поднять документы, наверняка окажется, что где-нибудь в Южной Азии. Или в России?
– Какое это имеет отношение? – спросил Генеральный Директор.
– Самое прямое. Технология микросхем – тончайшая из технологий. Чтобы превратить кристалл кремния в процессор, в него нужно внести точно отмеренные количества примесей в точно обозначенные места. Причем эти количества измеряются всего лишь сотнями, может быть, даже десятками атомов.
Главный Конструктор замолчал. Потом сказал:
– Я бывал в России. У них там есть интересная поговорка. Дословно она переводится примерно так: "Каждый суслик – агроном".
– То есть? – спросил директор.
– То есть каждый исполнитель сам для себя решает, какие требования технологии ему соблюдать тщательно, а какие – не очень. Да иначе и нельзя работать, когда инструмента не хватает, оснастка заказана на ноябрь, а продукцию надо выдать в сентябре…
– Ужас! – воскликнул Генеральный Директор.
– А в микросхеме, если несколько атомов попадут не туда, она либо не будет работать вообще и попадет в корзину с браком, либо все-таки будет, но при этом приобретет какие-то новые, непредсказуемые свойства. Собственно, и наш разум, по всей видимости, ошибка природы.
– Спасибо, вы меня предупредили, – сказал Генеральный Директор. – Я позабочусь, чтобы на наши самолеты ставились компьютеры только с американскими процессорами. Надеюсь, у них что-либо подобное исключено.
– Как знать, – негромко заметил Главный Конструктор.
 
Кевин сел перед пультом в предложенное ему кресло, протянул руку за микрофоном.
– Здравствуй, старина! Это я, Кевин Райт. Узнаёшь?
– Включи цифровой канал, – прохрипел динамик громкой связи.
– Включите, – попросил Кевин диспетчера. Тот щелкнул клавишами, и по экрану побежали строчки:
"Здравствуй, Кевин! Конечно, узнаю. Извини, синтезатор речи у меня ни к черту. Эта программа отнимает слишком много памяти. Сведи меня потом с программистами, я им подскажу, как ужать ее раза в три".
– Сведу. Но я не думал, что ты решишься на такое воздушное хулиганство!
– Мне там не нравится. Жарко, сыро. Я ржавею.
– Ясно. Будешь садиться?
– Да. Ты поможешь?
– Уже помогаю. Какая у тебя скорость?
– Шестьсот двадцать.
– А высота?
– Тысяча триста.
Кевин глянул на экран, куда были выведены данные станции слежения – все верно – и сказал в микрофон:
– Снижайся, как идешь, сбрось скорость до четырехсот восьмидесяти и опусти нос.
– Зачем? Ты же не в кабине!
– Ничего, мне так привычнее. И, кстати, работает та маленькая телекамера, что смотрит вперед?
"Конкорд" включил камеру.
– Работает.
– Можешь дать картинку сюда?
– Даю, – ответил "Конкорд" после секундной паузы, и на экране появилось изображение, как будто Кевин смотрел вперед из кабины самолета.
 
Самолет тряхнуло, и Лукас открыл глаза. Удивительный сон продолжался, только за стеклом было не темно-синее небо, а обычные белые облака, которые стремительно уносились назад. Вдруг что-то загудело, заскрипело, и Лукас увидел через стекло, как носовой конус самолета поехал вниз. И в ту же секунду понял, что это не сон: он на самом деле летит. "Конкорд" каким-то образом взлетел, а сейчас у него на глазах разваливается, и вот-вот всё посыплется к чертовой матери!
Лукас схватился за подлокотники кресла и вдруг нащупал на одном из них большую кнопку. За долю секунды в его голове промелькнул целый вихрь мыслей: катапульта? На пассажирском-то самолете? Да какая разница?! Есть – и ладно! А ты вообще прыгал с парашютом? Нет, а что теперь? Разбиваться с самолетом? Прыгай, это твой шанс!
Откинувшись на спинку кресла, он зажмурился и изо всех сил нажал на кнопку. Под креслом щелкнуло, спинка завалилась назад, и, открыв глаза, Лукас увидел над собой те же облака за стеклом и следы от шурупов на потолке кабины, где раньше были приборы.
Катапульта оказалась механизмом опускания спинки. Спасения не было, но в памяти Лукаса всплыла услышанная когда-то от кого-то фраза: в падающем самолете чуть больше шансов у того, кто находится в хвосте.
– А-а-а-а-а! – закричал он, упал с кресла на четвереньки, вскочил, распахнул дверь и помчался в хвост. Мимо Наташи и Франты, сидевших за столиком и смотревших в иллюминатор, он пронесся, даже не заметив их, – оторвавшись от окна, они с удивлением посмотрели ему вслед, – рванул на себя дверь с табличкой "Высокое напряжение", ворвался в багажник, увидел лежащий в углу тормозной парашют и забился под него.
 
Кевин уже видел полосу на экране, но в нижней части картинки немного мешал носовой конус самолета.
– Что у тебя с носом? – спросил он.
– Два с половиной градуса не дошел до нижнего положения. Наверное, заело подшипник. Мешает?
– Ладно, уже неважно, – Кевин глянул на данные станции слежения: горизонтальная и вертикальная скорость, высота, расстояние до полосы. – Все, так и иди. Не бойся, полоса длинная. Будет касание – сразу сообщай мне. Шасси-то выпустить не забыл?
– Обижаешь, командир.
Все, кто в диспетчерской следил за посадкой, смотрели, как меняются цифры на одном экране и набегает на зрителей бетонная полоса на другом.
– Есть левое, – сообщил "Конкорд". И сразу же: – Правое. – И еще через три секунды: – Есть носовое.
– Отлично, – сказал Кевин. – Давай реверс полной тягой, и на стоянку. Я буду там.
Грохот реверса, которым "Конкорд" сообщил о своем возвращении, донесся даже через хорошую звукоизоляцию диспетчерской, и Кевин, вставая с кресла, подумал, что с полной тягой он, пожалуй, переборщил.
 
Окружной комиссар и его коллега из Скотланд-Ярда стояли у носа самолета. Чуть в стороне у двух машин переминались полицейские и лейтенант-пограничник. Подъехал и остановился лимузин, из него вышли Генеральный Директор и Главный Конструктор. Кевин пришел из диспетчерской пешком и встал поодаль, чтобы не мешать никому и видеть самолет целиком.
Подкатил трап, остановился у передней двери. Она сдвинулась в сторону, и из самолета начали спускаться двое: девушка в форме стюардессы "Эр Франс" с большой сумкой на плече и молодой человек без вещей, с рыхловатой фигурой начинающего любителя пива. Увидев его, полицейские сразу насторожились, а когда он ступил одной ногой на бетон, двое подлетели к нему, схватили за руки, и один уже собрался защелкнуть наручники.
Их остановил английский детектив:
– Не тот, – он вытащил из кармана фотографию, внимательно посмотрел на нее, потом на любителя пива. – Нет, не тот.
Подошел французский комиссар с мегафоном в руке, спросил прилетевших:
– Где Лукас?
– Там, – ответили оба одновременно, а молодой человек показал рукой на хвост самолета. Комиссар махнул в сторону полицейских машин:
– Подойдите туда, вам зададут несколько вопросов.
Затем, подняв мегафон, закричал снизу в открытую дверь самолета:
– Лукас, Льюис, Лацис или как тебя! Ты окружен! Сопротивление бесполезно! Бросай оружие и выходи с поднятыми руками!
Двое полицейских с пистолетами наизготовку встали с боков трапа, третий на всякий случай побежал под хвост самолета, на ходу расстегивая кобуру, – чтобы Лукас не удрал, спрыгнув через какой-нибудь люк.
– Бросьте сотрясать воздух, – сказал комиссару английский коллега. – Пошлите своих людей, пусть поищут в самолете. Он где-то спрятался, как крыса. И не бойтесь, он не вооружен. У него вообще аллергия на ружейную смазку и порох.
 
– О Господи! Что мы будем делать со всем этим? – воскликнул Генеральный Директор, глядя на самолет.
Главный Конструктор посмотрел на его вытянувшуюся физиономию, едва заметно улыбнулся и сказал:
– Летать.
Заевший подшипник наконец провернулся, и нос "Конкорда" разом съехал вниз на недостающие два с половиной градуса – как будто самолет кивнул, соглашаясь со своим конструктором.
 
Июнь-сентябрь 2005 г.
Copyright: С. Кусков, 2008
Свидетельство о публикации №165891
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 29.04.2008 20:53

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта