Часть первая

На улице шёл дождь. Капли воды падали с неба и с шумом разбивались о стекло маленького окна гримёрной. Похоже, этот октябрьский вечер обещал порадовать жителей Вильнюса грозой. Нагнувшись и положив усталую, тяжёлую от пустых мыслей голову на руки, Питер взгляну в окно. Его раздражал уже который день льющий дождь. Давным-давно, где-то в другой жизни, его мама говорила ему, что дождь успокаивает людей. Какая же это чушь! - думал сейчас Питер – одна из тех баек, которые нам всегда рассказывают. Как же я их ненавижу, как я ненавижу балтийскую погоду, как я ненавижу.…Этот список мог бы продолжаться ещё очень и очень долго. Питер поднял голову и взглянул на часы, висевшие над дверью, маленькая стрелка показывала девять, а большая едва перевалила за отметку с цифрой четыре. У него было ещё сорок минут, чтобы одеться, загримироваться и стать другим человеком. Человеком, которого он ненавидит до глубины души, которого боится и которым восхищается, хотя его уже долго нет в живых.

Чтобы не сойти с ума, глядя на разбивающиеся о стекло капли, Питер решил задёрнуть штору. Он взялся за кусочек грязной цветной материи и потянул его вправо. Леска, являвшаяся карнизом, жалобно заскрипела, и откуда-то сверху посыпались серые куски пыли. Неужели такое будущее представлял себе Питер, решая в детстве стать музыкантом? Неужели человек может быть счастлив, зарабатывая на жизнь вечерними выступлениями в виде Элвиса Пресли в дешёвых барах? Неужели это реальность. …Этот вопрос волновал его уже давно. Когда, 20 лет назад, его отец погиб на лётных испытаниях, первоклассник Питер стоял вместе со свое мамой у окон больницы и долго спрашивал себя, а потом и всех вокруг, случилось ли это на самом деле. Это не правда, что дети воспринимают всё по-другому. Он и сейчас видит тот день в мельчайших деталях и помнит все свои эмоции, эту пустоту, заполнившую его сердце и возможно так и не возместившуюся чем-то другим. Ему долго объясняли, что всё происходит на самом деле и его отца больше нет, а он просто не мог плакать. Питер бегал по безлюдным белым коридорам больницы и искал своего отца, но его нигде не было. Тогда пришлось всё же поверить и смириться. И с того дня всё изменилось. Ему пришлось смиряться ещё со многими вещами, ведь у него просто не было сил возразить, которые были у него до этого дня, а потом просто куда-то пропали. Наверно их похоронили вместе с его отцом дождливым апрельским днём.

Когда на следующий год мать Питера решила отдать его в музыкальную школу, он даже не стал спорить. А ведь и зачем? У него не было много друзей, так что те два часа, которые он проводил в музыкальной школе, не казались ему безвозвратно потерянными. Там было тепло и на стенах висели красочные иностранные плакаты, на которые можно было поглядывать одним глазом, пока старые сморщенные руки литовской бабушки-учительницы пытались научить его руки играть на пианино. Старушка учительница потеряла из-за завоевания Литвы Большевиками в буквальном смысле всё: родителей, которых убили из-за того, что отец был полицейским, большой дом в тихом районе на окраине Вильнюса, жениха, который погиб на фронте во Второй Мировой Войне, возможность говорить на родном языке, но самое главное, у неё отняли надежду. Надежду на то, что когда-то всё снова сможет стать лучше, способность видеть ту маленькую частичку хорошего, спрятанную за огромной стеной плохого. Она редко говорила с ним о тех давних хороших временах, когда она была талантливой молодой пианисткой и предпочитала вообще не говорить ничего, что не относилось к Баху, Моцарту или Сальери. Вот так безмолвно протекали уроки, Питер взрослел, у него стали появляться друзья, и ему казалось, что его отца вовсе не было на свете, он жил только в его, Питера, воспоминаниях, которых с каждым днём оставалось всё меньше и меньше. Со временем, они заменялись другими, и Питеру казалось, что когда-то его отец просто уплывёт из его памяти, так же быстро и внезапно, как ушёл когда-то из этого мира. Одно только оставалось изо дня в день неизменным – уроки музыки и старушка-учительница, которая с годами ненавидела Советский Союз всё сильнее. Питер ездил на всевозможные конкурсы, даже за пределы Литвы, но редко где был отмечен жюри. Чего-то ему очень сильно не хватало, и он никак не мог понять чего. Возможно, у него был талант к музыке, по крайней мере, в это свято верила вся его семья, а Питер не любил их расстраивать.

…Если бы я сейчас вернулся туда, я бы всё мог изменить, - думал Питер, сидя на скрипящем стуле маленькой гримёрной, - чёрт побери, если бы только знал, что всё так закончится, я бы обязательно что-то изменил... Тем временем он встал и снова посмотрел на часы - половина десятого - у Питера было ещё ровно полчаса. Пройдя большими шагами три раза вдоль комнаты, ему вдруг стало очень больно, вместе с детскими воспоминаниями нахлынули переживания и мечты тех лет. Ему снова стало казаться, что можно зажмуриться и оказаться не в грязной комнате между плакатами голых девиц и чёрно-белого Элвиса, а в той другой жизни, где он бы был известным состоявшимся музыкантом. Чтобы заглушить эту боль, руки Питера сами собой потянулись за бутылкой виски, его неотъемлемой спутницей. Стеклянный стакан с отколотым краешком тоже никогда не заставлял себя искать, льда на этот раз не было, потому что холодильник «ЗИЛ», уже больше десятка лет служивший скупому владельцу бара, недавно сломался, а нового ещё долго не ожидалось. Осень – это то время, когда люди не охотно выходят из дома, почему-то осенью всех нас настигает меланхоличное состояние. Это то время, когда начинаешь осознавать, что проходит ещё один год твоей скучной жизни, что вмести с осыпающимися с деревьев листьями, осыпаешься и ты сам. Твоя энергия улетает вместе с холодным ветром далеко на юг, и всё, что казалось летом таким доступным, сейчас где-то в другом таинственном месте. Прошло ещё одно лето, а жизнь так и осталась прежней. Видимо такое мнение было не только у Питера, а также и у всего населения Вильнюса, потому что в баре редко были посетители. Из-за этого у владельца начиналась осенняя депрессия, и он мог просто так накричать на кого-то из официантов, танцовщиц, или даже поваров.

Тишину нарушил звук заполняющего стакан виски. Питер быстро опустошил его и приятная теплота, наполняющая теперь его тело, заглушила эту внутреннюю боль. Его взгляд упал на собственное отражение в зеркале на стене. Оттуда на него смотрел мужчина не очень приятной внешности. Мешки под тусклыми глазами говорили всю правду о том, что он делал прошлым вечером. А его он провёл в обществе своей гитары и двоих друзей-алкоголиков. Один из них был несостоявшимся писателем, всё ещё мечтающим когда-то опубликовать свои гениальные, но ни кем не понятые повести. А пока его так и не открыли, он работал текстовым редактором одного известного женского журнала. С Питером их объединяла ненависть к своей работе, и желание, когда-нибудь добиться своего. Второй друг был соседом Питера, с которым его не соединяло почто ничего, кроме общей лестничной клетки и дырки в почтовом ящике, причём такой, что все письма Питера неизбежно проскальзывали вниз к горам рекламных буклетов, засорявших нижний ящик. В тот вечер они втроём сидели дома у Питера, слушали его песни под гитару в его же исполнении, восхищались талантом и пили виски.

И тут его взгляд упал на висевший на стене чёрно-белый портрет Элвиса. У него наверно было всё, о чём он мечтал - думал с горестью Питер – и всё же он умер от передозировки…значит чего-то не хватало. И тут его начала заполнять ненависть, чувство, в миг побеждавшее страх и боль, так же как и облик величественного Элвиса побеждал неуверенного в себе Питера, когда тот выходил в нём на сцену. Процесс гримирования был для него чем-то особенным; как только на голове Питера оказывался чёрный парик, на лице пудра, а на теле белый сценический костюм с камнями, ему было больше не чего боятся. Он брал электрогитару и микрофон, выходил на сцену и исполнял все те потрясшие когда-то и до сих пор потрясающие мир песни маэстро. Публика приходила в восторг, сидела дольше в баре и заказывала, следовательно, больше напитков. Владелец бара был безумно доволен: один Питер приносил ему за десять песен больше, чем десять танцовщиц за весь вечер. Поэтому он иногда терпел, когда Питер с похмелья не выходил на работу. Питер же сам просто ненавидел Элвиса, вернее он ненавидел себя за то, что должен им быть. На чердаке его маленькой квартиры, рождались хиты: медленные баллады, спетые под гитару, в его, Питера, исполнении с его же словам. Они были совсем непохожи на ритмичные, зажигательные песни Элвиса, в них был тонкий смысл и пронзительная чуткость, заставлявшая переживать любого, кто их слышал. Но чаще всего эти прекрасные тексты были сожжены или убраны далеко на шкаф, а Питер влезал в белый костюм и шёл в бар, мечтая по дороге когда-то снять маску Элвиса и выступить на сцене со своей музыкой.

Время двигалось к десяти, и Питер начал натягивать на себя злополучный белый костюм. Дождь продолжал барабанить по окнам, а из бара уже доносилась музыка. До волшебного превращения оставалось меньше десяти минут, кода в дверь постучали.

- Питер, ну ты давай сегодня! Не подведи, там примерно пол зала собралось, все хотят взглянуть на танцующего Элвиса!! You gonna rock …Давай вообще, переодевайся быстрее, народ ждёт, - обрадовал владелец бара. При виде стольких посетителей его осенняя меланхолия проходила на глазах, и он уже мысленно подсчитывал выручку за сегодняшний вечер. Питер хотел возразить и сказать этому наглому испорченному деньгами хаму, что он отныне больше не будет играть Элвиса и будет петь свои песни, что он уезжает завтра в путешествие по Европе, о котором мечтал с тех пор, как на шестнадцатый день рожденья ему подарили альбом с марками и открытками со всего мира, принадлежавший его отцу. И самое главное, что он больше у него не работает, … но дверь гримёрки закрылась раньше. Питера переполняла злость на самого себя, но он как всегда не смог возразить начальнику. Выпив ещё один стакан виски, он отправился на сцену.

- А теперь, дамы и господа, хит нашего сегодняшнего вечера, неповторимый, непредсказуемый, необъяснимый…King of rock’n’roll!!! Элвис поёт и танцует для вас! – бойкий, молодой официант объявил и Питер вышел на сцену. Бар был действительно не по-осеннему полон. Видимо дождь сумел загнать сюда ещё не дошедших домой людей. В первом ряду у барной стойки сидели трое уже не совсем трезвых мужчин. При виде Питера один из них начал смеяться, два других же продолжали курить и только с лёгким недоверием поглядывали на певца. За ними одиноко сидела девушка с длинными тёмными волосами, а позади ещё целая компания жаждущих веселья представителей литовского среднего класса. Взяв в руки микрофон и начав петь Питер изменил всю обстановку в баре. После первых двух песен, больше половины посетителей уже танцевало посреди зала, некоторые даже успевали подпевать. А во время песни «Jailhouse Rock» в баре уже почти не оставалось сидящих на своих местах людей. Вдруг Питер поймал на себе взгляд одинокой девушки у барной стойки. – Что привело её сюда?- думал он, разглядывая большие миндалевидные глаза. Обычно в бар приходит другая публика. Допевая оставшиеся десять песен, он думал о жизни; сначала о жизни этой одинокой девушки, потом о своей, а потом о жизни Элвиса, давно закончившейся, но всё же разрушающей его собственную. – Я больше никогда не выйду на эту сцену, - решил для себя Питер – вот закончу петь и пойду уволюсь, соберу чемодан и завтра же уеду в Европу. Всё изменится. Сегодня вечером.

Вечер прошёл. В половину двенадцатого под бурные аплодисменты и крики Питер выходил со сцены. В голове он уже полчаса вертел одну и ту же фразу: «Я ухожу, я уезжаю в Европу и буду там заниматься собственной музыкой, вообще-то я давно хотел уволиться,…так что не ждите меня больше, костюм оставлю на крючке.» Его ладони потели толи от страха, то ли от выпитого виски. Он шёл прямо и гордо к кабинету хозяина бара. Вдохнув глубоко последний раз Питер постучался.

- Зайдите позже! …Ах, это ты Питер…ну что? Хочешь получить деньги за сегодня? Угадал?! Ты сегодня был молодец, нечего сказать. Ах, Питер… ты не представляешь, наша лучшая танцовщица беременна! Чтобы я делал без моего Элвиса!! – со всей присущей ему наглостью владелец бара отдал Питеру его выручку. Заученные слова будто испарились из его головы, он стоял в средне кабинета и оцепенело ждал, что будет дальше. А дальше не происходило ничего. Хозяин бара запихнул ему в руки деньги и с вечными причитаниями «Ох уж эти танцовщицы» выставил его за дверь.

Быстро переодевшись и сняв парик Питер вышел на мокрую улицу и зашагал в сторону центра. Он снова не сумел. Не сумел наконец-то отделаться от Элвиса, который преследует его уже долгое время. Его тень как будто ходит по пятам за Питером, где бы он не был. Она не даёт ему освободится и стать собой. Питеру стало больно от своей слабости. Зайдя в ночной магазин за бутылкой виски он решил не ждать автобуса, а также пешком пошёл домой.

На ночных улицах Вильнюса было мало прохожих, и свет фонаря освещал пустой, как будто вымерший город. Навстречу Питеру прошла молодая девушка с длинными тёмными волосы. Её лицо выглядело очень грустным, и она чем-то напоминала одинокую посетительницу бара. Питер остановился, но бегло окинув его взглядом незнакомка просто прошла мимо. Питер вздохнул, обхватил крепче бутылку виски и отправился домой. Неужели это реальность?

 

Часть вторая

Мария сидела в своей маленькой комнате студенческого общежития одним дождливым октябрьским вечером и перечитывала последний раз свой реферат на тему «Независимость Литовской Республики и перемены в обществе связанные с этим», когда в дверь постучали. На пороге стоял хорошо одетый, приятный молодой человек с букетом цветов. Его улыбка сверкала, а розы, которые он держал в руках, казались собранными из райского уголка, настолько прекрасные они были. Переступив через порог он попытался обнять Марию, но стройная девушка с длинными тёмными волосами ловко отпрыгнула назад. Слегка смущённо молодой человек заговорил:

- Мария, здравствуй, я так давно тебя не видел. Как тебе здесь живётся?

- У меня всё как всегда. Зачем ты пришёл сюда?

- Послушай, Мария, я много думал. По-моему ты ведёшь себя очень глупо. Да вот эти розы тебе, прости, я не хотел тебя обидеть. Просто…ты ведёшь себя глупо. Давай сходим куда-нибудь, нам надо поговорить.

- Нет, мы никуда с тобой не сходим.

- Если ты сегодня не можешь, я пойму. Просто скажи, когда и где. Я буду ждать.

- Нет, ты не понял. Я бросаю тебя. Всё что я хотела сказать, я сказала в прошлый раз. Мне больше нечего тебе говорить.

- Но как, Мария? Неужели?! Я вспылил, признаюсь, но ты можешь предпочесть мне этого…как его…Элвиса. Он давно мёртв!!!!!!!

- А вот и не правда! Элвис живёт! И я люблю его! А ты можешь подарить свои розы кому угодно, просто уходи отсюда и никогда больше не приходи сюда!!

Не успев дать ему ответить, Мария захлопнула дверь. Злость стала переполнять её: « Да как он мог! Как он мог такое сказать! Элвис живёт, и я это точно знаю. Я его часто видела, он пел в баре. И я знаю, что буду с ним вместе, это просто вопрос времени». Своего последнего ухажёра Мария предпочла бы забыть раньше, чем она с ним познакомилась. Высокий элегантный студент юридического факультета был её последней пыткой найти своё счастье с кем-то кроме Элвиса. Да, она пыталась это сделать. Она пыталась не разочаровывать свою мать, которая каждый раз плакала, видя комнату дочери, заклеенную плакатами Элвиса Пресли, вырезками из старых газет, а недавно и фотографиями барного певца, переодевшегося Элвисом. Мать Марии всегда была горда своей дочерью и не могла понять, как простое влечение певцом, умершим ещё до её рождения, могла превратиться в отчаянную зависимость от мифической фигуры.

Но для Марии Элвис был чем-то большим, чем просто кумиром. Впервые она услышала его музыку, когда была ещё в школе. Её разум был сразу околдован волшебной мелодией его голоса, разжегшей там невидимый огонёк. С годами этот огонёк становился всё больше, и Мария не могла больше держать его внутри. Выучив биографию Элвиса почти наизусть, она стала собирать плакаты с его изображением, и конечно купила все его пластинки. Однажды ей подарили книгу о нём, вернее о его смерти. Мария сразу поверила в смутную теорию о том, что King of rock’n’roll на самом деле жив. И найти его стало смыслом её жизни. Она знала, что её будут считать за сумасшедшую и хранила всё в тайне. Затем, окончив с блестящими оценками школу, Мария поступила в университет. За последние годы школы она сильно отдалилась от всех своих друзей. В её голове была одна лишь мысль: «Найти его». Заработав достаточно денег, она планировала уехать в Америку, страну, где возможно всё, и искать его. Но всё переменилось, когда однажды, в богом забытом баре, она увидела чудо. Элвис, живой и весёлый, пел на сцене одну из своих зажигательных песен. Его глаза светились настолько ярко, что Мария плохо могла видеть что-либо другое кроме него. Её внутреннее пламя, когда-то разожженное им, теперь колыхало настолько сильно, что обжигало её изнутри. Зато душа её пела. Так, смотря на него, Мария просидела целый вечер и отдала за кофе с ликёром всё свою стипендию за этот месяц. Когда в двенадцать бойкий молодой официант попросил её выйти из бара, потому что тот закрывался, она была самым счастливым человеком на земле. Ведь теперь сомнений больше не было: Элвис жив и поёт в этом баре, в Вильнюсе, совсем недалеко от неё. До студенческого общежития она долетела прямо на крыльях и первым делом позвонила своей матери. Самый близкий её человек просто обязан был знать о её счастье. Но вместо бурной радости у довольно молодой и до этого дня здоровой женщины случился сердечный приступ. На следующее утро Мария уже сидела в больнице у койки матери. Врачи говорили, что не случилось ничего серьёзного, и обещали скоро выписать пациента, но предупредили: больше так не шокировать. В общежитие Мария не вернулась, а пошла сразу в бар. Просидела там весь вечер, но вместо Элвиса там танцевали полуголые сильно накрашенные девушки. В конце вечера, всё тот же официант провожал её до дверей. У самого выхода она робко спросила, когда же придёт снова Элвис. На что молодой официант громко рассмеялся и сказал, что тот вероятно ушёл в запой и будет только на следующей неделе, но не забыл спросить у Марии её номер телефона и предложил сходить куда-нибудь в «приличное место». Вместо ответа она захлопнула дверь прямо перед его лицом и убежала. Какой нахал, он наверно не понял, кого она имеет ввиду. Ведь нельзя говорить об Элвисе, об её Элвисе! В общежитии её уже ждала мать, уйдя из больницы, она сразу направилась к дочери, и, оборвав все плакаты Элвиса со стен дожидалась её в комнате.

- Мария, дорогая, так больше нельзя – начала говорить мудрая женщина – Элвиса нет! Он живёт в твоём воображении, а на самом деле он умер, давно, шестнадцатого августа 1977ого года, а Америке. Ты не могла его видеть! Я не против, если тебе нравиться его музыка, но пойми, надо жить в этом мире…дальше Мария просто не слушала, её хотелось убежать или прыгнуть в окно, она просто не могла это слышать. Почему самый близкий ей человек не понимает её? Этот разговор не привёл их ни к чему. Посреди ночи мать ушла и со слезами на глазах, переживая за свою единственную дочь, ушла домой.

Неделю спустя, расставшись со своим единственным другом, Мария была решительна, как никогда в своей жизни. Надев своё лучшее платье она пошла в этот бар, и на этот раз ей улыбнулась удача: невежливый официант громко и торжественно объявил:

- А теперь, дамы и господа, хит нашего сегодняшнего вечера, неповторимый, непредсказуемый, необъяснимый…King of rock’n’roll!!! Элвис поёт и танцует для вас сегодня!

Марии удалось занять место у банной стойки, где она могла видеть его вблизи и в полный рост. Как только он начал петь, её сердце замерло, а когда под песню «Jailhouse Rock» все присутствующие стали танцевать, ей и впрямь показалось, что кроме неё и Элвиса больше в баре нет никого. В один момент она даже почувствовала, как он на неё смотрит. Да, ей это не казалось, он долго вглядывался в неё, как будто пытался что-то разглядеть. До конца его концерта Мария сидела в баре как будто заколдованная и даже упустила тот момент, когда под крики и аплодисменты Элвис ушёл со сцены. Взяв с крючка своё пальто, она побежала к заднему входу. Но его там уже не было. - Такая звезда не будет долго ждать своих фанатов, я его упустила, - думала Мария, и слёзы катились из её больших миндалевидных глаз. Она села на лавочку в парке и долго плакала, пока не собралась с силами идти дальше

Мария шла вдоль тёмной плохо освещённой улицы. Она сильно мёрзла и чтобы не потеряться в этом мире окончательно тихо пела себе под нос: «Love me tender, love me sweet, never let me go. You have made my life complete and I love you so…» Одна мысль о нём согревала её сердце. Вдалеке она увидела тусклую сильно согнувшеюся фигуру, застывшую возле ночного магазина. Сначала Мария хотела свернуть, но потом решила, что без него её жизнь и так не имеет смысла, и пошла дальше. Тусклая фигура медленно превращалась в мужчину примерно тридцати лет, сильно вымокшего под дождём. – Ах, как бы я хотела – думала Мария – чтобы тут сейчас стоял мой Элвис.…Но чуда не происходило, мужчина остановился. Мария, просто оглядев его, прошла мимо. Она медленно двигалась дальше по пустынной улице. Никогда ещё в большом городе ей не было так одиноко.