Речка Катышня текла под обрывом, на котором возвышался домик, изначально предназначенный для аэродромных механиков. Так случилось, что его задолго до нашего поселения в зоне отдыха переперли в лес, где он стоял поодаль от проезжей дороги на Солнечногорск под огромной елью. Когда-то вокруг него росли цветы и ещё сохранились следы маленького огорода, так как среди травы то тут то там можно было встретить остатки хрена, укропа и петрушки. Заслоненный домом от дороги, в огороде был врыт одноногий стол, подле которого кривилось дубовое кресло.

В доме было две комнаты. Одна представляла собой нечто вроде большого тамбура с железной печкой посередине и маленьким оконцем справа, а вторая, видимо, была спальней, так как вдоль левой стены располагались двухэтажные нары. Под зарешеченным окном крест накрест стояла пара раскладушек...

Электрических проводов, розеток и выключателей в пределах видимости не наблюдалось, зато пол был кое-где закапан стеарином, из чего напрашивался вывод, что спать придется ложиться вместе с солнцем. Из видимых кухонных удобств мне достались две доисторические керосинки и канистра бензина, вот, пожалуй, и все хозяйство, если не считать белоснежного катера с красными бортами, который был привязан к самодельному пирсу буквально в пяти метрах от крыльца.

Девочкам было хорошо. Они таращились на жуков и бабочек, которые во множестве суетились в траве, ворковали между собой, и их нисколько не волновало, как их существование впишется в это неустроенное, полудикое место.

Первым делом следовало вымыть дом изнутри и хоть как-то постараться украсить его, чтобы не разило казенным уютом аэродрома, с которого он был привезен на заре развития авиационной промышленности. Но что делать с детьми? Куда их девать, пока я буду заниматься домом? Одна ходит достаточно резво, хотя и падает всё время на ровном месте, а вторая и вовсе ползает, хотя угнаться за ней бывает достаточно сложно. Однажды она вытащила воблу из сумки и, держа ее в зубах, так заторопилась на четырех точках, непостижимым образом используя при этом локти и колени, что я едва настигла воришку. Разжать зубы и достать оттуда сушеную рыбину - было и вовсе делом нелёгким, поскольку Жека мотала головой из стороны в сторону с отчаянной скоростью, не давая возможности отобрать у неё добычу.

Итак, оставить детей наедине с рекой я не могла. Достав из катера сиденья, я примерила его к старшей дочке. Борта были аккурат ей по грудь. Зацепиться, чтобы вылезти наверх, было совершенно не за что. Итак, катер подошел на роль манежа! Я запустила моих девиц в сарган и, довольная своей сообразительностью, пошла прибираться в доме. Время от времени я выходила на крылечко, чтобы ободрить малышек, а они самозабвенно ходили и ползали по кругу в этом теплом замкнутом пространстве, мерно покачивающемся на речной волне. Я сварила кашу, извлекла свое беспокойное хозяйство из импровизированного заключения, покормила и уложила спать. На воду опускался туман, наша жизнь в лесу началась...

Только на следующий день, когда повторился аттракцион с катером - манежем, я заметила, что бортовая сигнализация, заглушенная с внутренней стороны резиновыми колпачками, сгрызена полностью. Дети потрудились на славу и, главное, совершенно незаметно для меня! А как вопил папенька, который приехал в пятницу и увидел результат использования плавсредства не по назначению! А что я могла поделать? У каждой малышки было по полному рту замечательных белых резцов повышенной кусачести…