Инка – это мамина подружка. Не Инна, а именно Инка, только так ее все называли. Какое-то время они работали вместе. Инка работала машинисткой, а мама инженером. Так это звучало для слуха пятилетнего ребенка. Папа эту дружбу не поощрял, поэтому встречи с Инкой проходили без папы. Обычно это случалось так – забирали из садика Лялю мама и Инка с Будишкой на руках. Будишка – это Инкина собачка. Карликовый пинчер с нервным, как у всех маленьких собачек, характером. Когда Инку окружали дети и просили разрешения погладить собачку, Будишка начинал мелко дрожать всем телом. А однажды Алина спросила – а что это там у него такое розовенькое на животе? Мама и Инка начали хихикать и всю дорогу вспоминали эту фразу.

Итак, Лялю забирали и вместе ехали домой к Инке. Она жила в старой части города. В квартире под названием «коммуналка». В доме был странный – престранный лифт, совсем не такой как в доме Ляли. Он был даже не лифтом, а чем-то вроде маленькой движущейся комнатки. В доме Ляли лифт сам открывал двери, а здесь – надо было открыть несколько дверей и самому же их закрыть. Изнутри лифт был деревянный, лакированный. Кроме того, шахта, в которой он ездил, просматривалась – она была просто обтянута сеткой. Мама, как и Ляля, боялись ездить в нем без Инки. Квартира была огромной, темной, узкой и непонятной. Инкина комната была совсем крошечной. Мама сидела на кровати и, закинув голову, мечтательно говорила – боже, какие высокие потолки, какая прелесть! Сколько тут? Инка называла цифру, на что мама говорила - а у нас два шестьдесят пять. Ляля закидывала голову и никак не могла понять, чем восторгается мама. Ее комнатка ей казалась намного уютнее, чем эта, похожая на высокий шкаф изнутри. В комнате помещалось совсем немного мебели. Вплотную к окну был придвинут стол, за которым сидели. Окно было узким, пыльным, с глубоким подоконником. Весь подоконник и стол были завалены разными вещами. Инка вообще не отличалась ни аккуратностью, ни хозяйственностью. Кушать у нее тоже было нечего ни-ког-да. Лялю спроваживали в соседнюю комнату – к родителям Инки. Там ее и кормили. Родители жили в комнате пятиугольной формы. Она была большая, настолько большая, что обеденный стол стоял посередине и не занимал много места. В комнате царил порядок. Вообще, эта комната производила на Лялю благостное впечатление, в ней не было той тревожности и неустроенности, что в комнате Инки. Однажды Лялю накормили манной кашей, которую она запомнила на всю жизнь. Манную кашу Ляля ненавидела. И, если мама ее варила, то Ляля всегда ее просила «Без бубок». Поэтому предложение бабушки поесть с дедушкой манную кашу Лялю смутило. Но бабушка, заметив Лялины колебания, сказала – такой каши ты еще не ела. И правда – каша была нарезана на кусочки как запеканка и полита сверху вареньем. Ляля ела и не верила, что манная каша может быть такой. Еще в комнате родителей стоял телевизор. Лялька с нетерпением ждала программы «Время», так как в конце ее начинался целый спектакль. Помните, когда шли титры с погодой, играла такая музыка – «та-та-та…тада-та-та…тада-та-та-тада-та-та- та…»? Будишка усаживался у телевизора, поднимал вверх мордочку и начинал подвывать. Это было настолько смешно и трогательно, что не надоедало нисколько – хотелось видеть это снова и снова. И непонятно – чего это он так, ведь его никто не учил. Да, забыла сказать – Будишку звали Будишкой потому, что он будил Инку по утрам. Еще у Будишки была такая особенность – он любил есть вату. И Инка, чтобы позабавить гостей, бросала ему крошечный кусочек. Он, щелкая пастью, съедал его. Ляле давали бумагу, ручку и она рисовала среди наваленного на столе хлама. Мама и Инка все время хохотали, пили вино. Они были совершенно разными внешне. Инка - худая, нет, даже тощая, смуглая, с веснушками до острых локтей. В длинных пальцах она изящно держала сигарету и беспрерывно курила. Сидела, забросив ногу на ногу. Маленькая голова с черным каре сидела на жилистой шее. Черты лица у нее были мелкие и невыразительные. Разговаривала она быстро, глотала слова, смеялась, обнажая мелкие зубы. Вообще, рассмотреть ее лицо было невозможно – она, как будто, зная о своей неблестящей внешности, компенсировала это манерным поведением. Никогда не носила ничего пастельного, в основном черные цвета. Сейчас Ляле кажется, что она была увешена браслетами и цепочками, так оно, очевидно, и было. И еще, когда мама кому – то рассказывала про Инку, она, понизив голос, сообщала – она была любовницей Кобзона. Ляля тогда не понимала значения этих слов, но осознавала, что это действительно что-то очень важное, так как люди при этом округляли глаза. В школьные годы Инка как-то исчезла с Лялиного горизонта, мама еще держала с ней связь. Дети у нее так и не появились. Инка объявилась совсем неожиданно – через несколько лет после смерти мамы. Она позвонила по телефону и, узнав, что мамы больше нет, повесила трубку. Ляля часто бывает возле ее дома. Пытается вспомнить, на каком этаже была квартира, те это окна или другие. Скорее всего, квартиру выкупили «новые», родители умерли, Инка переехала. Ее следы потерялись навсегда.