Оля

И сразу же после Олиного заявления дома началась настоящая предпраздничная суета, как накануне Нового года. Родители стали беспорядочно, по броуновски, метаться по квартире, перекрикиваясь из соседних комнат, что, де, нужно купить того и сего, послать за чем-то, что-то помыть, что-то убрать. Начали воскресать на свет божий давно похороненные в недрах квартиры вещи – девственно новый чайный сервиз, чуть было не канувший в безвестность на антресолях, но дождавшийся своего часа, пузатые рюмки, серебряные ложки и вилки, тарелки всех калибров, слежавшиеся белые скатерти и салфетки. Венчала эту ярмарку вещей, заправляемую мамой, огромная уродливая супница, вызывающая в памяти образ Мойдодыра.

Квартира Липатовых была полна странных вещей - довольно дорогих, но безвкусных и не сочетающихся друг с другом. Так, увлекающаяся и делающая покупки наобум мама могла приобрести миленький фарфоровый чайник без хоровода таких же чашек, но прикупить к нему палочки для японской еды, о которой она знала только понаслышке, и уродливые металлические стаканы.

Пользоваться новыми вещами мама не разрешала никому. Полюбовавшись очередной покупкой, Татьяна Петровна неизменно убирала ее в шкаф до лучших времен, приговаривая - «это - не на каждый день». Оля и папа бранили ее за каждую новую покупку, дразнили Татьяну Николаевну «Кощеем» и «Плюшкиным», но это не мешало маме приумножать свой скарб.

У Оли содержимое маминых шкафов вызывало недоумение и жгучий стыд. Все эти упрятанные от посторонних глаз вещи наводили ее на мысли о бренности бытия. Зачем приобретать такое количество посуды, если ею не пользуешься? В календаре семьи Липатовых не было такого количества праздничных дат, которое могло бы найти применение этому посудному полчищу. Рвение, с которым мама набивала свои сундуки, пугало. Если бы у Ирины Петровны был девиз, этим девизом было бы слово «потом». В доме все рассчитывалось на «потом» - ни один предмет не доставался из шкафа без маминого разрешения, фарфоровые сервизы предназначалась только для маячивших в перспективе неизвестно каких торжеств, куски повкусней всегда ждали своей очереди, пока не будут доедены продукты попроще, нарядная одежда тратилась молью, потому что «было в чем ходить». Мамина жизнь напоминала шаль, сношенную наизнанку одной из героинь Алексея Толстого. Чего ждала мама, какого удивительного события, которое позволило бы ей зажить, наконец, в полную силу, достать красивую одежду, обувь, посуду? Что было это многозначительное «потом?». Изо дня в день Оля наблюдала потертую обивку мебели, бледные застиранные шторы и кухонные полотенца, зная, что в шкафах у мамы в изобилии хранились ни разу не использованные вещи, способные преобразить их квартиру. Ее попытки выбросить отжившую свой срок утварь и заменить ее на более приличную, приводили к скандалам. Мама вставала на дыбы и отрезала все подступы к шкафам, и потом еще долго жаловалась, что ей нет житья в собственной квартире. Уговоры и увещевания не действовали на Ирину Петровну. Она вела себя так, как будто знала что-то, чего не знают остальные, и это знание подсказывало ей не пользоваться недавно купленными вещами, а использовать только старые. На вопрос - почему бы не достать припрятанную вазочку или чашку, мама лишь тонко улыбалась, отрицательно качая головой. С годами она все глубже увязала в этом своем скопидомстве, и иногда Оле казалось, что мама просто не в себе, потому с такой маниакальной страстью она прячет ото всех свои обновки. Ирину Петровну оставили в покое, но гостей к себе Оля старалась не водить.

Поэтому Оля была удивлена, увидев, что ее новость о предстоящем визите Андрея оказала такое действие на маму, что та, наконец, сломалась и открыла свои «закрома родины». Андрей не был первым молодым человеком, которого Оля приводила домой к родителям, но мама своим инстинктом выделила его из общей массы дочкиных поклонников. Какое-то материнское чутье позволило ей уловить в Андрее тот самый «потенциал жениховства», ради которого матери готовы достать любой сервиз.

Под руководством Татьяны Николаевны было проведено семейное собрание с повесткой дня «чем накормить», после – собрание женской половины, на котором решали «что надеть». Оля молилась про себя, чтобы ее обошел стороной ураган, вызванный долго копившейся энергией ее родительницы, потому что маму было уже не удержать. Как долго молчавший человек не может остановиться, заговорив, наконец, с первым встречным, так и мама в своем стремлении показать гостю всю изнанку ее дома, переходила все границы. На пианино стали появляться поделки, изготовленные Олей на уроках труда в младших классах, чистились статуэтки, привезенные папой из заграничных командировок, доставались вазы и фотографии. К вечеру мамиными усилиями квартира Липатовых представляла собой сюрреалистическое зрелище – демонстрационное гнездышко, свитое сумасшедшей наседкой. Кое-где в общем хаосе виднелись разложенные мамой в соответствии с ее понятиями о «культурности» книги и ноты (не смотрите, что мы из рабочих, мы тоже не чужды высокого искусства, в нашей квартире витает дух Баха и Чайковского, Толстого и Мопассана). Если бы в комнату ворвался легкий ветерок-зефир, способный изящно, не спеша перелистывать страницы этих как бы невзначай оставленных книг, Олина мама была счастлива, абсолютно счастлива. Картина, созданная ею, была бы безупречна.

Папа, старавшийся сначала как-то приструнить маму и пресечь эти полувоенные приготовления, под конец исчерпал аргументы, и, поддавшись всеобщей панике, тоже засуетился - надел в прихожей свою старую кепочку и видавшее виды пальто, и поспешил в магазин. Папа не придавал особого значения своему внешнему виду и не подозревал, что каждый раз, когда Оля видела это уже заметно поношенное пальто, у нее портилось настроение. Ей становилось не по себе из-за того, что отец был такой неухоженный, не умел хорошо одеваться, из-за того, что он тоже начал ветшать, как и его вещи. В свое время, директор крупного промышленного предприятия, командовавший тысячами людей (и, по словам папиных друзей, наводивший ужас на своих подчиненных), сейчас отец стал каким-то растерянным и стеснительным. Знаменитая папина бравость сильно потускнела. Мама же – долгое время смутно маячившая в папиной тени незаметная домохозяйка, с годами, напротив, окрылилась, выработала командный тон, и взгляд, под которым многим становилось неуютно. Как будто на каком-то отрезке времени родители поменялись местами, и, привыкнув каждый к своей новой роли, приняли их навсегда.

Однажды, отправленный на рынок за десятком яиц, отец вернулся домой весь красный от гнева и стыда, возмущенно бормоча себе под нос проклятия – продавщица отказалась брать у него мелочь, и после недолгой словесной перепалки, окончившейся не в папину пользу, попросила его «отчалить от прилавка» на глазах у всех зевак. Мама, не дослушав до конца аргументы, которыми папа апеллировал к продавщице и сейчас пересказывал ей (боялся, что жена будет презирать его, если признается, что сдался торговке без боя), ворвалась на кухню, на ходу одевая пальто, и схватила с холодильника семейную склянку, в которую Липатовы складывали самую мизерную мелочь. Узнав напоследок номер торгового места, отказавшего ее мужу в обслуживании, через пятнадцать минут она вернулась с десятком яиц и частично опустевшей банкой с мелочью, гордо объявив: «набрала пятикопеечными этой прошмандовке».

Сейчас мама, державшая список покупок в руках, как текст торжественной речи, давала папе, отправляющемуся за покупками, последние напутствия и комментарии: «майонез возьми подороже», «огурцы выбирай, которые покрепче», «горбушу попроси попробовать, а то опять подсунут пересоленную». Напоследок, запихав список папе в карман, мама легонько хлопнула его по спине – можешь идти.

 

Андрей

Андрей пришел к дому Липатовых раньше аж на целых двадцать минут. Оля с мамашей наверняка еще бегают по кухне в передниках, натыкаясь друг на друга и спеша закончить все приготовления к его приходу. Нужно перетоптаться где-то, чтобы не застигнуть их врасплох – будет неудобно, если он застанет их за готовкой, или что еще похуже – за принятием душа.

Нельзя сказать, чтобы знакомство с Олиными родителями воодушевляло Андрея, который панически боялся нарушить свой душевный комфорт. А знакомство с родителями своей девушки он относил к разряду, пожалуй, самых дискомфортных ситуаций в жизни, наряду с операциями и сдачей государственных экзаменов. Но, по мнению Андрея, их с Олей отношения подошли к тому рубежу, на котором ему пора предпринимать какие-то действия, ограничивающие свою свободу – познакомиться с родителями девушки, в конце концов. Старавшийся держаться принятых правил, каждый шаг в своей жизни он делал уверенно и в срок, в положенный час пригласив Олю на первое свидание, затем – признавшись ей в любви. Теперь, на небольшом промежутке между тем как начать жить вместе и пожениться, ситуация по плану требовала встречи с родственниками Оли. Андрей, минуя все возможные нервные потрясения связанные с состоянием влюбленности, медленно, но неуклонно вел отношения к свадьбе, раз и навсегда выбрав себе спутницу жизни и не уклоняясь от заданного курса. С точки зрения большинства матерей, Андрей Смолкин представлял собой идеальный вариант жениха. Недостаток темперамента он с лихвой компенсировал надежностью.

Флегматичный и добродушный, в обществе Оли он всегда испытывал легкую тревогу. Да, он любил свою девушку, но ее «ураганный» характер ежеминутно грозил ему новыми беспокойствами, предугадать которые Андрей не мог, как ни старался. Капризный ветер Олиного настроения каждый день дул в новую сторону, и Андрею оставалось только подчиняться его непостоянному курсу.

Оля, активная и неугомонная, постоянно тормошила Андрея, заставляя его часто выходить из дома, посещать малопонятные мероприятия и общаться с неинтересными ему людьми. Но ради Оли он готов был вытерпеть многое. Ее неиссякаемая энергия, которая вносила столько сумятицы в его жизнь, со временем стала для него не только источником постоянных тревог, но и сладко щекочущим нервы наркотиком, без которого он уже не мог обходиться.

Он выбрал место подальше от окон дома Липатовых на автобусной остановке и еще раз попытался прокрутить в голове сценарий сегодняшней встречи. Страха не было, но Андрей был уверен, что общение с Олиными мамой и папой получится вымученным и натянутым. Судя по напряженному лицу Оли, проводящей вчера последний инструктаж перед ответственным мероприятием, родители у нее редкие зануды. Папаша, по ее словам, еще куда ни шло, а вот мамочка штучка еще та – мертвого заговорит своими нравоучениями. К тому же беспардонна на редкость, но считает себя при этом этакой светской гранд-дамой.

В том, что вся эта кутерьма со знакомством была затеяна Олиными родителями в расчете на свадьбу, сомневаться не приходилось, иначе что бы Оля так нервничала из-за этой встречи. Видимо, боится испугать его, а у самой глаза круглые уже несколько дней – ну как папочка переберет пару рюмок и ляпнет Андрею «зятек». Андрей старался ее успокоить, говорил, что ему совершенно безразлично, как его примут Олины родители, но та продолжала стесняться и переживать.

Андрей долго искал по карманам сигареты, сатанея из-за того, что мешал букет, купленный для Олиной мамаши, который нужно было постоянно перекладывать из руки в руку. Наконец, неловко прижав его локтем к боку, он прикурил и почувствовал себя немного лучше. Интересно, а курит ли Оля при родителях, или прячется по углам?

Есть совершенно не хотелось – желудок с утра сводило спазмом, то ли от страха, то ли от съеденного накануне копченого сыра, купленного в порыве гастрономического вдохновения на рынке. Поскорей бы уже закончилось это представление под названием «встреча с родителями».

Из мусорного бачка возле остановки торчала сломанная пополам красная роза, как символ чьей-то неразделенной любви. Может, дополнить эту цветочную композицию мамочкиным букетом и послать Олину семейку подальше, шевельнулась мысль. Нет, отступать уже поздно. Пол часа уже прошли, можно, наконец, предстать пред родительские очи.

Открыли Андрею не сразу, он два раза успел проклясть себя за то, что не догадался опоздать, и теперь бабы, наверное, мечутся по квартире, срывая с головы бигуди и шипя друг на друга за то, что не успели привести себя в порядок к его приходу. Дверь распахнула Оля – схватила тонкими пальчиками за воротник, прижала к себе, жарко задышала в ухо. Наспех поцеловав ее, Андрей быстро разулся. Не хотелось корячиться перед мамашей, распутывая шнурки, в то время как она будет царственно протягивать ему тапочки.

- Мама, пришел Андрей! - неестественно звонким голосом позвала Оля.

Мама Ольги сразу же вплыла в коридорный проем, сладко улыбаясь.

- Здравствуйте-здравствуйте – пропела она, и Андрея порадовало, что формулировку для приветствия она выбрала самую безобидную, а не сказала что-нибудь официальное вроде «рады вас видеть, молодой человек». Может, все еще и не так страшно. Осталось только оценить прячущегося где-то в недрах квартиры папу, и обстановка будет ясна. Но папа не шел, а спрашивать, где он, Андрей считал невежливым.

Пройдя за Ириной Петровной в комнату, Андрей смог, наконец, при дневном свете рассмотреть ее хорошенько – стройную фигуру тетенька явно растеряла еще лет тридцать назад, но повадок гарнизонной красотки до сих пор не утратила. Тучная, безвкусная, но видно, что старается привнести в свой имидж некую изюминку, судя по блестящей заколке в обесцвеченных волосах и игривому бантику на кофточке. Взгляд у Олиной мамаши был какой-то странный – очень тревожный, и Андрей голову давал на отсечение, что беспокоится она не из-за его прихода.

- Я – Ирина Петровна, Олина мама. Вы проходите вот сюда, здесь вам будет удобно. Как нашли нас – не заблудились? – выпустила она обойму ничего не значащих вежливостей.

Андрей, пробормотав что-то, протянул ей букет

– Цветы-то какие красивые! Дорогие, наверное? – ахнула Ирина Петровна.

Андрею стало искренне жаль Олю, которая, казалось, готова была провалиться в этот момент сквозь землю, и он тайком от Ирины Петровны ободряюще подмигнул ей. Может, ответить Ирине Петровне, что для будущей тещи ему ничего не жаль, пришла в голову дурацкая шутка.

Олина мамаша захлопотала над букетом, но взгляд ее оставался при этом по-прежнему беспокойным, и, посмотрев на Олю, Андрей увидел отблески тех же самых тревожных искорок и в ее глазах. В квартире Липатовых явно произошло неприятное событие, о котором Андрею пока решили не говорить.

- Что случилось? – одними губами спросил он у Оли, когда Ирина Петровна склонилась над цветами. Оля лишь растерянно махнула рукой. Ясность в ситуацию внесла Ирина Петровна.

- Сергей Петрович пошел в магазин еще три часа назад, знаете, докупить кое-что к столу, - и до сих пор его нет, удивительная беспечность. Знать, что в доме гости, и так долго ходить по магазинам. Мы же ему и список составили, что нужно, а его все где-то носит. А у нас теперь салаты не заправлены, а «Столичный» так вообще не готов» – заявила она тоном человека, который только что перенес незаслуженное оскорбление.

- Папа у нас очень рассеянный, вот мы и беспокоимся – все ли с ним в порядке – с укором посмотрев на мать, пояснила Оля.

Андрей взглянул на часы. Три часа для прогулки по магазинам и, правда, многовато.

- А вы ему звонили? - не нашел он спросить ничего лучшего.

- Так в куртке же, в куртке! Телефон! Ушел в пальто, телефон оставил в куртке, мы ему уже звонили, а что толку, телефон-то дома – воскликнула мама.

- Может быть, в ближайшем магазине не было того, что нужно купить, и он пошел в другой магазин? – продолжал перебирать наиболее безобидные варианты Андрей.

- Но не на другой же конец города он поехал за огурцами и майонезом! Сколько можно искать продукты! – завозмущалась Ирина Петровна.

«Хорошенькое дело» - подумал Андрей – «папаша сбежал в неизвестном направлении от своего предполагаемого зятя». Он очень сочувствовал Оле, по которой было видно, как сильно она волнуется, но не знал, чем может ее успокоить, и из-за этого у него портилось настроение. Как прикажете вести светский разговор с двумя женщинами, которые не находят себе места от беспокойства? Андрей предусмотрительно заготовил несколько экспромтов, которые позволили бы ему не выглядеть мычащим от застенчивости животным в случае, если бы пришлось остаться один на один с Олиными родителями, но теперь воспользоваться ими, похоже не удастся Чувство неловкости уже захлестнуло его. Андрей приказал успокоиться рукам и ногам, которые, казалось, решили существовать независимо от туловища, но так и не нашли себе применения в окружающем мире.

Ирина Петровна, решив сделать первый ход в разговоре, рассказала Андрею, сколько лет они живут в этой квартире и сколько в ней комнат, и жеманно, слегка закатывая глаза, сообщила, где находится, - ну, вы, сами понимаете, что такого, все же люди. Андрей с преувеличенным энтузиазмом радостно закивал головой, как будто посещение туалета составляло заветную цель его визита к Липатовым. Покивав друг другу с понимающим видом, они снова замолчали. Андрей мысленно послал команду Сергею Петровичу, призывая его незамедлительно телепартироваться в эту комнату, где бы тот ни находился, и занять всех легким, никого не напрягающим разговором, или, на худой конец, переключить внимание окружающих на себя. Ирина Петровна, твердо решившая не сходить со стези псевдосветской непринужденности, спросила, не хочет ли Андрей кушать. Оля, стоявшая на протяжении этого разговора за плечом Андрея, подала голос, заметив, что, может быть, стоит подождать папу, и разговор еще на пару минут завертелся вокруг темы – хочет ли Андрей есть. Мнения хозяев и гостя, как обычно бывает в таких случаях, разделились, и Ирина Петровна, верившая в то, что кормление Андрея, пусть и насильное, является неотъемлемой частью гостеприимства, уплыла на кухню. Воспользовавшись ее отсутствием, Андрей тихо положил руку Оле на плечо. Та, коротко вздохнув, потерлась о его ладонь щекой.

- А он того, - не мог уйти, чтобы со мной не встречаться? – тихо спросил у нее Андрей.

- Нет-нет, это сразу исключается. Папа так поступить не мог. Что-то случилось – покачала головой Оля, в голосе которой звучал страх.

Из кухни в первые минуты не доносилось ни звука, и Андрей понял, что Ирина Петровна переживает сильнее, чем хочет показать – стоит сейчас, наверное, у окна, в надежде, что нерадивый супруг направляется к подъезду, размахивая полиэтиленовым пакетом с продуктами. Из кухни она появилась с прозрачной салатницей, в которой рубиново просвечивала свекла с беспечно произрастающими из нее листиками петрушки. Лицо у Ирины Петровны было еще более озабоченное, чем до ухода на кухню.

- У меня же было столько планов относительно нашего стола – фальшиво запричитала она – А теперь что – даже майонеза нет! Лука – нет! Хотела «оливье» присыпать зеленым лучком, так нет лука. Ужо получит у меня Сергей Петрович!

Андрей, отметивший про себя, что если «оливье» будет такой же, как уже продемонстрированный ему свекольный салат, то лучше он обойдется чаем, бросился спасать самомнение Ирины Петровны.

- Ничего страшного – убедительно начал он – Мы можем начать со свеклы, и пока мы ее едим, Сергей Петрович уже подойдет.

- Так-то оно так, но у меня были определенные планы – повторила Олина мама тоном завзятого стратега. - Я люблю, чтобы все было по порядку – сначала легкие рыбные закуски, после – салаты, и только потом горячее, а теперь милостью моего супруга мы будем вынуждены есть все не по порядку.

Началось дефиле тщедушных, недоделанных, нелепо украшенных блюд, сопровождавшееся комментариями Ирины Петровны: «в этот салатик я положила сметанку вместо майонеза, вы же ничего не имеете против сметанки», «горошек оказался не самый мягкий, но я заправила подсолнечным маслом, должно быть вкусно», «капустка была кисловатая, так я вымачивала вчера, сливала воду два раза». Оле в очередной раз стало неудобно за маму, сыпавшую своими жалкими кулинарными хитростями, которые, по ее мнению, должны были повергнуть Андрея в трепет. Неужели трудно было просто положить в духовку кусок парного мяса, к которому можно отварить картошку с рынка? В семье Андрея, она знала, питались обильно и на продуктах не экономили.

Атмосфера становилась все более тягостной. Оля мрачно, без аппетита жевала, рассеянно отвечая на вопросы матери и жениха. Андрей судорожно подыскивал все новые реплики, которые не позволили бы разговору окончательно угаснуть. Ирина Петровна часто выходила на кухню за очередным блюдом. После одного из отсутствий от нее попахивало корвалолом. Поток ее кулинарного сознания становился все более неуправляемым. Андрей с Олей, уверявшие ее, что стол и так ломится от разносолов, призывали Ирину Петровну успокоиться и сесть за еду, но та, твердо вознамерившись показать зятю, что у них кормят не хуже других, продолжала метать еду на стол. Жонглирование Олиной мамы тарелками прервал назойливый звук скрипки, исполнявшей «Полет шмеля», в прихожей.

- Папин телефон – сказала Оля, и побежала извлекать мобильный из кармана куртки.

- Дай, дай, я подойду – Ирина Петровна схватила телефон, нажала соединение и закричала в трубку громко, как человек, не умеющий обращаться с мобильной связью – Але! Але! Говорите!

В трубке забубнил мужской басок.

- Нет, Игорь! Его нет! Он ушел! Ушел! Мы сами его ждем. Да, он вам позвонит, когда придет – проверещала она.

Они часто замолкали все вместе и посматривали на настенные часы, звук которых в эти моменты казался особенно громким, почти оглушительным. Попытки Олиной мамы поддержать разговор рушились одна за другой. Наконец, мадам Липатова задала неизбежный вопрос – чем занимается Олин жених, и Андрей принялся объяснять ей, что его работа связана с информационными технологиями.

- Понимаете, у нас небольшая фирма, которая занимается Интернетом – произнес он тоном взрослого, объявляющего ребенку, что пошел по делам, чтобы не вдаваться в детали.

- А что вы делаете с Интернетом? – допытывалась Ирина Петровна, упорно следящая взглядом за висящими напротив нее часами.

- Ну, сейчас в России открывается много фирм, которым необходим свой сайт. Так вот, мы заранее узнаем, какие фирмы будут открываться, и покупаем права на предполагаемый адрес их сайта. Потом они должны заплатить нам деньги, за то, чтобы выкупить права на этот адрес в Интернете.

- То есть они покупают пока никому еще не нужные адреса по три копейки, чтобы когда те понадобятся, продать их за дорого. Как если бы только ты знал, что начнется война и скупил всю соль и спички – вступила Оля.

Сравнение было явно неудачным – Ирина Петровна, по которой стало понятно, что та подумала, что Андрей – простой спекулянт, поджала губы. Оля, бросившись спасать жениха, начала горячо убеждать маму в том, что такая работа не только не противозаконна, но и уважаема. Между тем новостей от Сергея Петровича все не было. Дважды его телефон звонил, но каждый раз это был не он.

- Нет, Игорь, он еще не пришел! – почти злобно гаркнула Ирина Петровна, когда телефон прозвонил в третий раз – и, спохватившись, добавила в трубку более жеманно, чтобы сгладить свою резкость перед Андреем – Я передам супругу, что вы звонили. Он сам с вами свяжется.

Андрей, обмирая от смущения, механически жевал недоделанный салат под уменьшительно-ласкательные причитания Ирины Петровны про «майонезик», «петрушечку» и «килечку». Почти с физическим страданием он отметил, что Ольга Петровна не помыла руки, выйдя из туалета, прежде чем подложить ему очередной кусок. Часы показывали половину пятого, когда Оля, решительно отодвинув тарелку, взяла телефон и посмотрела на мать:

- Кому будем звонить? – спросила она просто, обозначив серьезность проблемы. Закрывать глаза на отсутствие отца и прикидываться, что он вот-вот подойдет, становилось уже невозможно.

- Не знаю. Хорошанским, может? – похлопала очами Ирина Петровна. Хорохорившаяся поначалу, теперь она выглядела жалко, поникнув плечами под своей нарядной кофточкой.

- Мама, ты серьезно думаешь, что он пошел к Хорошанским? Когда у нас гости? И не позвонил оттуда?

Хрупкое душевное равновесие, которое Ирина Петровна старалась поддерживать в себе своей непрерывной кулинарной болтовней, дано сбой. Время признать, что муж явно не сидит за чаем у каких-то знакомых, пришло, но Олина мама не была готова произнести очевидное вслух, как будто, озвучив свои беспокойства, она даст им шанс реализоваться. Явно висевшее в воздухе и почти ощущавшееся на ощупь слово «милиция» произнесла Оля.

- Не советую туда звонить – вступил Андрей – Это бесполезно - и, посмотрев на растерянные лица женщин, добавил – Пошлют куда подальше. Человека нет всего пять часов. Это только для нас много, а они ничего предпринимать в этом случае не станут.

- Но что же тогда делать? – книжно возопила Ирина Петровна, и Андрею показалось, что она сейчас добавит – «Ведь мой супруг пропал»!».

- Уверен, с ним все в порядке, просто он встретил какого-нибудь знакомого, и они зашли вместе куда-нибудь выпить по кружечке пива.

- Да нет же, нет – запротестовала Ирина Петровна, и в ее голосе зазвенели истеричные нотки – Он не пьет пива!

Андрей потер лоб. Он чувствовал, что он него ждут, когда он бросит им кость в виде мало-мальски убедительного аргумента. Не говорить же ей, что ее муж где-то кофе пьет, в самом деле. Теперь он сам не верил в то, что у Олиного отца все в порядке, и по мере того, как его подозрения крепли, утешительные версии, которые он подкидывал женщинам, становились все бледней.

- Может быть, метро остановилось? Такое бывает. Может, он поехал на метро, а там неисправность, и всех держат внутри, пока не починят – предположил он.

Несмотря на явную неправдоподобность этой версии, Ирина Петровна прочувствованно подняла вверх указательный палец, и набрала номер какой-то Людмилы, которая дала исчерпывающий ответ, что аварий сегодня в метро не было. Перед тем, как начать разрабатывать более неприятные варианты, Ирина Петровна решила еще раз посетить туалет. Не имея возможности хоть чем-то помочь Оле, Андрей погладил ее по голове, как маленькую, почувствовав под рукой тонкую жилку на виске.

Вернувшись, Ирина Петровна, включила телевизор, чтобы немного убаюкать свою тревогу привычными звуками и они уселись втроем на диван. Все условности между гостем и хозяевами постепенно стерлись, перед лицом беды затихли разговоры, и не нужно было больше играть в тещу, зятя и дочку. Они все-таки решили обзвонить все телефоны из семейной записной книжки – Ирина Петровна набирала номера родственников, друзей и бывших коллег Сергея Петровича. Она дошла уже до буквы «П», но Сергей Петрович не объявлялся нигде.

Звонок телефона раздался в девять часов вечера, и уже по первому вздоху мамы, взявшей трубку, Оля поняла, что звонил папа, и что у него все хорошо.

- Он едет домой. Его обокрали в центре – быстро и без выражения, как зачитала телеграмму, сообщила Ирина Петровна.

- Я ему задам – утирая счастливые слезы – радостно добавила она и впервые за весь день сделала простой и не жеманный жест - обняла Андрея легко и естественно, как родного.

 

Сергей Петрович

Предложив позвонить Хорошанским, Ирина Петровна, сама того не подозревая, попала в цель. Сергей Петрович, действительно, был у них. Не попавший под машину, не обворованный, не застрявший в метро, он сидел в гостях у Олега Хорошанского, попивая водочку. Но на душе у него скребли кошки. К Олегу он пришел в половине четвертого, принес с собой выпить и закусить, и дал другу строгий наказ, если будут звонить из дома, говорить, что никакого Сергея Петровича Хорошанский сегодня не видел. Олег, с высоты своего семейного опыта оценив растерянность Сергея Петровича и принесенную им бутылку водки, сразу же смекнул, что Сергей поругался со своей истеричной женушкой и пришел отсидеться в гостях у друга. Поэтому, по братски преломив с товарищем хлеб, он намекнул Сереже, что тот сможет оставаться у него сколько пожелает – и даже расположиться на ночь, благо, мадам Хорошанская появится дома только через три дня. Моложавая жена Хорошанского находилась на безопасном удалении от дома, на ежегодном семинаре специалистов по многоуровневому маркетингу. Женщина она была активная и до сих пор подрабатывала распространением запатентованных лекарственных препаратов, ценой по несколько тысяч рублей за пузырек, и получала свой процент с каждой купли-продажи.

Но Сергей Петрович не ставил задачей остаться в гостях у Олега на всю ночь. Ситуация, в которую он влип, требовала, по его мнению, его отсутствия дома максимум до вечера. Он уже и легенду сочинил для домашних. Вполне правдоподобная история – в одном магазине был переучет, в другом не нашлось того, что ему заказали купить, вот и оказался Сергей Петрович далеко от дома, в большом сетевом магазине, где уж точно все есть. И только, выйдя оттуда, понял, что у него вынули кошелек, где была, ай-яй-яй, вся наличность. Что делать – пошел домой пешком. А не позвонил потому, что никто не дал ему воспользоваться телефоном – народ-то сейчас ох, недружелюбен, помогать случайным прохожим себе дороже, кругом одни жулики, только и ждущие, чтобы им дали мобильный, чтобы с ним сбежать. Вполне стройная версия, выбивается из нее только кошелек, который на самом деле находится у него в кармане, придется от него избавиться, как ни жаль. Слава Богу, что он забыл дома телефон, с ним бы выкрутиться было сложнее.

История с Сергеем Петровичем приключилась сегодня неприятная, что и говорить. Выйдя из магазина с честно купленными продуктами, он зашел в свой дом, вызвал лифт, и уже через его закрывающиеся двери увидел, как в его подъезд фраерской походочкой зашел не кто иной, как Игорек – принаряженный и с букетом цветов наперевес. Ну не мог он после этого не сбежать, не мог. Протягивать руку этому ханурику, этому жлобу молодому, этому барыге – нет, это было бы выше сил Сергея Петровича. После того, что он выслушал от этого человека, после всего, что он от него вытерпел, усесться с ним за стол – нет, об этом не может быть и речи. Сергей Петрович тщательно, как постыдную тайну, скрывал от домашних свои взаимоотношения с Игорем. Он вспомнил свою засаленную телогрейку, которую ему выдал Игорь – на ней не было нескольких пуговиц, она таила в себе испарения десятков тел, каждый раз вызывая омерзение, когда он одевал ее на себя. Но купить какую-нибудь дешевую куртку для того, чтобы грузить в ней ящики, Сергей Петрович не мог – в этом случае спецовку пришлось бы нести домой, где на него обрушили бы шквал неприятных вопросов. Для себя он не видел ничего зазорного в том, чтобы подрабатывать от случая к случаю и иметь свой собственный грош. Не те жалкие крохи, которые унизительно редко и только по настойчивой просьбе, давала ему Ирина, а свои собственные деньги. Но Ира! Мысленно он представлял, как презрительно сузились бы глаза его благоверной, каким визгливым стал бы ее голос, доведись ей узнать правду. Ее муж, инженер по образованию, военный пенсионер и интеллигентный человек, примеривший в жизни не одну высокую должность, о которой другим не приходилось и мечтать, одевает грязную телогрейку и идет грузить ящики в какой-то похабный гастроном? И прикарманивает себе все заработанные на этой вонючей работе деньги? Расплачиваться за свою профессиональную фривольность Сергею Петровичу пришлось бы долго. Поэтому он запрятал поглубже оторванный от объявления «Требуются грузчики. Оплата почасовая» кусочек бумажной бахромы с телефоном и тайком ото всех позвонил Игорю, молодому, наглому засранцу, держащему в страхе весь магазин и его окрестности. Его не слишком смущали сотрудники по цеху, среди которых он наметанным глазом углядел несколько интеллигентов, но вот слышать команды и оскорбления из уст какого-то сопляка Сергей Петрович так и не привык. И каково же было его удивление, когда сегодня увидел его в своем подъезде, идущего свататься к своей дочери! Поэтому судорожным нажатием кнопки приказав лифту вернуться на первый этаж, Сергей Петрович пулей выскочил из дома.

Выбежав на улицу, и укрывшись за стеной здания, Сергей Петрович постарался рассуждать логически. Видел ли его Игорь? Свет в подъезде не горит, там довольно темно, да и времени у него была всего-то доля секунды. Но еще раз задав себе вопрос – мог ли Игорь разглядеть его в лифте, несчастный папаша был вынужден сам себе вынести приговор – да, мог. Ну, хорошо, Игорь его видел. Значит ли это, что Сергей Петрович живет в этом доме? Нет, не значит, он, то есть я, вполне возможно, просто пришел в гости. Само по себе это еще ничего не доказывает. Вот только когда Игорь спросит у Оли с Ирой – где папаша, а те растерянно разведут руками, не сложит ли Игорек случайную встречу в лифте и отсутствие Олиного отца в одно целое, догадается ли, что Сергей Петрович папаша и есть? Конечно, догадается, Ирина-то наверняка, скажет Игорю, что папочку их зовут Сергеем Петровичем. В этом случае дело плохо.

Выпив водки в гостях у Олега, Сергей Петрович нарисовал себе более привлекательную версию появления Игоря у него в подъезде – Игорь шел вовсе не к ним в квартиру. Он просто направлялся в гости к кому-то из соседей Липатовых по подъезду и столкнулся у лифта с ним, Сергеем Петровичем. Прекрасная версия. Но против нее говорит тот факт, что всех своих соседей Сергей Петрович неплохо знал, и сильно сомневался, чтобы кто-то из них водил дружбу с Игорьком из гастронома на Павловской.

Что ему стоило спросить у дочери, как зовут ее ухажера! Так нет же, чертова деликатность, которая испортила ему всю жизнь, навсегда подмяла под жену и заставила на старости лет таскать коробки с яблоками «Семеренка» в продуктовом магазине, теперь не дала ему спросить у дочки имя ее хахаля. «Я не вмешиваюсь, доченька, в твои личные отношения, ни на минуту не сомневаясь в твоих душевных качествах» – приговаривал он, старый дурак, и не совал нос в Олину личную жизнь. Порасспрашивал бы у нее о кавалере – как знать, может быть сидел бы сейчас не у Хорошанского, а дома, за праздничным столом.

Мысль о дочери была горше терзаний о собственной чести. Неужели она спуталась с этим быдлом, ошарашено думал Сергей Петрович. В голове не укладывалось, как могла Оля, которая воротила нос от его не слишком модного на ее взгляд пальто, встречаться с Игорем - человеком, зарабатывающем деньги на спекуляции фруктами и овощами. Да, Игорь, что и говорить, парень симпатичный, и деньги у него водятся, но невозможно закрывать глаза на его люмпенскую походку, манеру сплевывать, на постоянно засунутые в карманы руки. Нет, Игорь решительно не годился Оле в кавалеры. Не мог он идти к ним домой с букетом цветов. Но и в то, что Игорь шел к соседям, не верилось тоже.

Время и место сходятся – действительно, к трем часам ждали Олиного суженого, и в это же время Сергей Петрович заходил в подъезд, где встретил Игоря. К тому же Игорь шел с цветами. Сергей Петрович все больше убеждался, что возвращаться ему домой было бы слишком рискованно – чем черт не шутит, может, и правда к ним шел Игорек. Не хватало еще только встретиться с ним дома. Лучше наврать жене про кражу в магазине, чем рассказать правду о том, что он подрабатывает у Игоря. Думать о том, что в случае, если у Оли действительно были отношения с Игорем, ему все же придется встретиться со своим работодателем, не хотелось.

Сергей Петрович сидел у Хорошанского и пил водку, позабыв о том, что запах алкоголя испортит его и без того хлипкое алиби, которое он выдумал по поводу своего отсутствия. Могла ли Оля встречаться с Игорем? Где они могли познакомится, такие разные? Долго ли они встречаются? Оля девочка скрытная, от нее многого можно ожидать, но роман с Игорем… Хотя, если подумать, препятствий для их встречи особых и нет – Игорь что ни суббота, еле на ногах стоит после танцев и возлияний, дочура тоже частенько намыливается в какие-то клубы до утра, приняв праздничный вид. Может быть, на дискотеке они и познакомились.

В девять часов, постаревший от дурных предчувствий, Сергей Петрович позвонил домой, чтобы рассказать свою байку про украденный кошелек и про то, что наконец-то добрый прохожий позволил ему воспользоваться своим мобильным телефоном. Одно единственное слово, произнесенное женой, успокоило его.

 

Игорь

Для молодого предпринимателя день не задался с утра, обрушивая на похмельную голову Игоря невзгоды, справиться с которыми было бы не под силу и голове здоровой. Утром позвонила мать, и желчно заявила, что если некоторые будут пить по-черному вместо того, чтобы навещать тетю Тасю, у которой, кстати, вчера был день рождения, то квартира ее достанется, между прочим, Катеньке с ее выродком – они то, небось, бабку навещают часто и не с пустыми руками. Пришлось звонить тете Тасе, блеять дрожащим от раскаяния и желания похмелиться голосом про свою занятость, покупать ей клумбу всяких цветов и ехать в тьмутаракань пить со старушкой чай. И все бы ничего, тетя Тася бабка мировая и рюмку племяннику всегда поднесет. Но вот начальничек Ринат, совершенно лишенный характерной для всех выходцев с Востока дипломатичности, подкинул проблем в виде двух грузовиков своего киш-миша, нежного продукта, истекающего соком в ожидании, когда его приобретут. «Суббота на дворе, где я ему грузчиков возьму» - злился Игорь, «не мог подождать со своим виноградом». Он стал обзванивать своих рабочих, приходивших к нему по выходным, но как назло, все мужики были заняты своими огородами да внуками, а дело, между тем, отлагательства не терпело. Игорь обрадовался, когда увидел в подъезде у тети Таси постную рожу Сергея, который работал у него уже два месяца - тот устремился в лифте наверх. Игорь набрал его номер, но к телефону подошла женщина, похоже, жена Сергея – и сказала, что тот оставил мобильник в квартире. Игорь попросил передать Сергею, чтобы тот, когда появится дома, немедленно с ним связался. Но, как ни странно, Сергей ему так и не перезвонил. Игорь набрал его номер еще пару раз, но по прежнему безрезультатно – трубку брала все та же баба. Периодически названивая ему, Игорь пил чай у тети Таси. Голова постепенно переставала болеть.