- Потонете, потонете, - приговаривала бабушка, тревожно посматривая на расплывающиеся по серой, неприветливой глади пруда кружки от дождевых капель.

- Ну, как-нибудь, мама… Не потонем. Все-таки суббота, выходной, гости… Мы бы за грибами пошли, но вот видишь – дождь.

- Так Ильин-то день когда был? Кто же в дождь на лодке катается? Да пьяные еще?

Мама с бабушкой спорили на крыльце, а в это время мужики, - папа и папин городской приятель, дядя Слава, - вытаскивали бабушкину лодку из огорода. Димка суетился тут же, хватаясь то за один, то за другой борт, накреняя ее. Папа ругался и боялся, что его восьмилетний сын поскользнется в слякоти и уронит лодку на себя.

Из дома вышла тетя Света, Славкина жена и, подняв воротник плаща, игриво прикрикнула:

- Так, кавалеры, почему лодка еще не в воде?

Мама и бабушка посмотрели на нее, но ничего не сказали.

Лодка медленно проплыла под дикой яблоней, стряхнув с налившихся красных яблочек скопившиеся капли, и, раздвинув у мостков прибрежные хвощи, клюнула носом воду.

- Ой, потонете, зря Вы все это…

- Да не бойся, мама, все будет хорошо, - сказала мама и дернула Светку за рукав. – Пойдем!

Взрослые расселись в лодке, и Димка приноровился было впрыгнуть за ними, но бабушка придержала его за плечо:

- Останься, Дима, они взрослые, выпимши… Останься…

Димка хотел было сказать, что не боится и умеет плавать, и что будет весело, но вдруг встретился с бабушкой глазами и понял: да, это не весело и даже опасно – плавать в лодке с пьяными, в сентябре, под дождем.

- Ну, давай, кавалер! – поманила Димку тетя Света.

Димка всегда думал, что тетя Света – самая красивая, и даже хотел жениться когда-нибудь на такой женщине. А еще лучше на самой тете Свете. Она всегда так смеется! У нее такие красивые волосы! На нее все смотрят! Она не такая, как мама или бабушка, - не тихая. Она... как актриса!

И почему-то послушался бабушку.

 

Дядя Слава налегал на весла, и лодка отходила все дальше и дальше от берега. На ней переговаривались, смеялись. Дядя Слава греб неровно, лодка бросалась из стороны в сторону. Димка знал, что папа этого не любил. Ведь он и его, Димку, учил грести, удерживая курс по деревьям на противоположной стороне, - чтобы лодка не рыскала.

Обычно «туда» греб дядя Слава, а обратно – папа.

Но что это… Мужики привстали в лодке и стали меняться местами. Бабушка всплеснула руками и замерла. Лодка закачалась; мама вцепилась в борт, а тетя Света – в сразу в обоих мужчин, отчего папа потерял равновесие…

Все. Сейчас его папа и мама утонут. Димка закрыл глаза. Потом прикрыл их еще и ладонями. С пруда слышались какие-то всплески, кричала тетя Света… Димка не плакал. Они утонут, потом их достанут, как того распухшего мужика, который ударился в прошлом году головой о понтон. Достанут и похоронят. И не будет мамы и папы. Будет другая жизнь. Нет, он не плакал. Хоть и остался теперь совсем один. Он не плакал.

А тетя Света все кричала. И вдруг крикнул дядя Слава: «Заткнись, дура!»

Тетя Света – дура? Замечательная, красивая тетя Света – и дура? И Димка открыл глаза.

Мама уже выходила на берег, на ходу отжимая плащ. Папа, по пояс в воде, выносил дюралевые весла. Дядя Слава, сильно отстав, тащил тетю Свету на руках.

- А лодку? – Только и сказала бабушка, когда все уже стояли на берегу, снимая с одежды водоросли и ракушек; с ужасом рассматривая парадные брюки и чулки, измазанные черным, затхлым илом.

- Конечно, - сказал папа, и они вместе с дядей Славой полезли обратно в пруд.

 

Вечером играли в «девятку». Дядя Слава и тетя Света остались ночевать, и надо было чем-то заняться. И снова было весело. И снова смеялась тетя Света; да все смеялись. И Димку тоже учили играть в «девятку». И еще он бегал в коридор, - там сушилась одежда. Из нее время от времени вылетали монетки, и Димка носил их взрослым. Деньги тут же ставили на кон, проигрывали и тут же отыгрывали. Смотрели телевизор. Грызли семечки. А потом все же сговорились пойти завтра за грибами. И легли спать.

 

А дождь все стучал и стучал в окошки.

 

Дядя Слава и тетя Света легли на диване, а папа, мама и Димка – на кровати. Папа – с краю, мама – у стенки, а Димка – в середке.

- А ты все так же хорошо плаваешь, - шепнул папа маме.

- Ты же знаешь, я в этом пруду выросла, - сказала мама.

Димка представил себе, как мама росла в пруду, и хотел было спросить: «Мама, ты что, была лягушка?». Но вдруг понял, что если бы его не остановила сегодня бабушка, он тоже оказался бы в этом пруду. На мгновение ему стало страшно, но он сразу успокоился: ведь вот он, - живой; слева – живая и здоровая мама, а справа – живой и здоровый папа. И жизнь все та же, а не другая, не новая…

А все таки?

- Папа, - прошептал Димка, а если бы я тоже тонул, ты бы меня спас?

Папа помолчал, потом вздохнул… Ему очень не хотелось все это вспоминать…

- Я бы спасла, - вдруг твердо сказала мама.

Мама? Молчаливая, привычная до неприметности мама?

Пожалуй, да. Спасла бы.

И он раздумал жениться на тете Свете.