Ничего ужасного. Нет повода для расстройств или переживаний. Пережили расстройство желудка, и переживем расстройство рассудка. И если произойдет все наоборот, то есть расстройство рассудка переживет нас, в этом тоже нет ничего странного, и уж тем более страшного. Хотите, я Вам подарю свою коллекцию заслуженных медалей? Мне она все равно уже ни к чему. Хозяин меня давно променял на водку. Я думаю, что он даже и не помнит, что у него был я. Но мне от этого только лучше. Но не будем обо мне. Мне бы просто хотелось, что бы Вы мне подарили всего один поцелуй на прощание, или потрепали по загривку. Какое бы это было блаженство! Эх, мечты, мечты. Я ведь прекрасно понимаю, что с Вами мы больше никогда не увидимся. А может это и к лучшему? Ведь Вам это и вовсе не нужно, Вы такая красивая, самодостаточная, проницательная, образованная. Что Вам с меня взять? Любовь? Это такое нынче призрачное чувство, насквозь пропитанное черным пиаром и прибылью. А у меня за душой кость зарыта в лесу, да труп бедного птенца припрятан на ужин. На сегодняшний ужин. Понимаете? На сегодняшний. А что завтра будет, я пока и думать не хочу. Да, впрочем, это и не к чему. Что Вам с этого? Но, я то, собственно, не об этом вовсе хотел сказать. Забудьте про все эти социальные бредни, которые я только что Вам наговорил - они лишены смысла. А с другой стороны, только тот, кто не имеет никакого материального положения, может быть к нему равнодушен. Как я. Но вот Вы именно этим и обременены. По Вам видно, что вас заботит все эти проблемы с инвестициями, капиталовложениями, прибылями и прочей ересью. Но это вовсе мне не мешает Вас любить. Я все равно всегда буду с Вами рядом. Ведь Вы источаете такой запах любви и вожделения, что я готов на поводу этого запаха идти хоть на край света, хоть в ад, хоть в рай. И всегда быть по Вашу правую руку, что бы в необходимый момент бросится и вцепиться в горло противника, как тогда, когда Вы, моя вечная и непостижимая любовь, возвращались под вечер, и возле вашего дома на Вас бросился огромный пес огненного окраса, я тогда сбил его с ног, и выиграл для Вас время, что бы вы успели забежать в дом. Я тогда неделю раны зализывал, но я не чувствовал боли, лишь гордость и чувство выполненного долга воодушевляли меня от того, что я спас Вас от пасти огромного огненного пса. Ох, уж и здоровенный был зверюга, а шерсть его так и пылала под ярким осенним солнцем. И челюсти так и клацали в воздухе. А потом он ухитрился вцепиться мне в ухо. Вот тогда-то я и дал слабину. Подпустил его к своему уху. Вот тогда то я взвыл от боли, что меня пронзила, но потом подумал, что это все ради Вашего спасения, и я перестал замечать боль. А потом он и вовсе меня отпустил. Не удивительно, что я не смог с ним справится. Стар я уже, стар. И мне пора. Раны те дают о себе знать. Все я залечить не смог, и навряд ли, смогу когда-либо. Такова жизнь. Но я лишь желаю, что бы Вы были счастливы. Вечно были счастливы. А огненный пес никогда больше к Вам не подступится, уж я то знаю. Поверьте мне. Ну, мне пора. Надеюсь, мне хватит сил добраться до опушки леса, взвыть последний раз на луну, на сладкую полную красоты, жизни и вечности луну, и улыбнуться рассвету. Последнему рассвету. Adios!

 

- Мама, ты помнишь, что я тебе рассказывала, как на меня напал большой боксер возле подъезда, где-то неделю назад, и тогда меня спасла какая-то черная собака с нашего двора, она просто сбила с ног боксера, а я тут же забежала в дом, - спросила Катя у мамы, разливая чай в чашки.

- Да, конечно, - ответила Елена Степановна.

- Я, вот, все хочу отблагодарить этого пса, хочу дать ему батон колбаски, но его нигде нет. Хотя, мне казалось, он здесь постоянно жил. А я его и не замечала. Словно, он был частью этого пейзажа. Этого серого, невзрачного пейзажа, который мне так уже надоел, - сказала Катя, и поставив две чашки чая на стол, она отвернулась к окну и стала разглядывать облезлые ветви деревьев, с той стороны окна.

- Тебе просто нужен отпуск, моя дорогая – проговорила, не задумываясь, Елена Степановна, и отхлебнула из чашки горячий чай.

- Нет, мама, мне просто нужно обыкновенное чудо, - ответила Катя, и горько заплакала.

 

А где-то в самом сердце леса, собака выла в ожидании рассвета на полную, желтую и манящую в небо к звездам, луну, превращаясь в волка…