Июль. Жара. На пыльной трассе колонна спешащих машин. Одни пассажиры устремились на юг, предвкушая сладкий отдых на побережье, морской штиль, горячий, обжигающий песок. Мчатся под палящие лучи жаркого южного солнца, и, наконец то надышаться морским воздухом до скрипа соли на зубах. Другие же, напротив, возвращаются домой, выжимая последние километры, боясь заснуть за рулем. Для этого накачивают себя противным, чуть теплым кофе, чтобы хоть чем-то отогнать сон и продрать отяжелевшие от долгого напряжения веки…

Вертикаль. Бесконечная. Бескрайняя. Вертикаль всюду: спереди, сзади; слева, справа. Она занимает все пространство, весь мир. От нее рябь в глазах и жуткий шум в ушах. Ужас обуял сознание действительности и того, что никуда не деться от ее навязчивости, неизбежности… Шаг вправо-влево: результат тот же. Стоит только переступить черту, за ней тут же последует точно такая, один в один. И все в сотый раз повторяется. Ша-аг, за ним еще один и все сначала. Если пытаться пройти вдоль черты, то можно уйти далеко в сторону. Так далеко, что можно сбиться со следа, отстать или вовсе потеряться. Тогда точно - конец. Всему конец. Вот только еще раз, самый последний раз, попробую бежать быстрее. Очень быстро, чтобы и шум в ушах и рябь в глазах слились в однородное ощущение свободы, пусть ничтожно - маленькой, но все же оторванности того, что останется далеко позади, где-то там, за спиной … У - ух, сколько же это может длиться? Вечность? Так, пора перевести дух, мочи нет так нестись. Если вслушаться, четко ясно - вокруг тишина и «она» исчезла, будто кто-то огромным ластиком все стер, одним махом. Тишина.… Нет, нет, не хочу открывать глаза, заведомо зная, что все в сотый раз начнется сначала. Вот только дух переведу … Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет наружу. Тошнотный ком предательски застрял глубоко в глотке и спазмами рвется вон… В глазах скользящая темень, а уши плотно запечатаны звукоизоляционный материалом. Ни за что не открою глаза, пусть хоть перевернется все вокруг, хоть. … Да, ну а как быть дальше? Ясно, что надо замереть. Замереть и ждать чего? Чего ради тайм-аут? Думать буду потом, а сейчас просто переведу дух. Вот постою мгновенье и дальше, так надо!

Ну, все! Кажется, что выход найден – двигаться с закрытыми глазами. Да, да, движенье – это жизнь. Пусть с закрытыми глазами, пусть значительнее, гораздо медленнее, но ведь и глупо спешить в неизвестность. Ноги передвигаются сами по себе, будто принадлежат не мне, а чему-то другому, что гораздо важнее, значимее меня. Ну и пусть, так даже лучше: не надо никуда смотреть, не надо ни о чем думать. Так проще. Вот опять надвигается страшный гул, значит, пора набирать скорость. И, что самое страшное – придется открывать глаза, хочу я того или нет. Осталось последнее усилие, и свет сквозь сомкнутые щели глаз укажет путь.… О, Боже, только не это… Мрак, полнейший мрак. Видимо, за окном тоже. Они что там, совсем спятили? Ну вот, опять тряска, да такая, что зубы вот-вот вылетят. Нет, надо спешить, а то мало ли что еще может произойти. А ноги по-прежнему ватные, сами по себе. Странное ощущение. Вряд ли получится сразу пойти быстрее. Та - ак, черта, еще одна… Боже, сколько их еще впереди? Ну вот, кажется. Я на самой вершине. Сейчас мобилизуюсь и… прорвусь. Стоит только очень захотеть.… Опять край. Край чего? Всякий край, ровно, как и конец, это начало чего-то другого, более глобального. Ур - ра! Я на самой вершине! Я - самый первый! Стоит только захотеть и все получится! У-уф, переведу дух и…вперед.… Вот только упрусь ногами покрепче, чтоб плотнее ощутить опору….

Рывок, еще рывок. Не слушаются, разъезжаются в разные стороны. Ну же. А кому сейчас легко? Вперед, не сдаваться. Стоит только захотеть…так, вот уже отчетливее видна кромка края, сейчас пригнусь и подползу ближе.… На сколько видно вокруг – пейзаж прежний – продольная вертикаль змеями струится, извивается, сползает вниз. Не-ет, только не это. Неужели все сначала? Ну уж нет, теперь я и шагу не сделаю, будь, что будет, я и с места не двинусь! Лучше умереть на месте.… Надо же, столько усилий и все напрасно. Бежать целую вечность и… оказаться на прежнем месте, там же. Как такое могло случиться? Чья-то злая шутка? Но чья? Как быть? Вернуться назад? Не-ет, там Ад. Да и наших столько полегло… Их давили, топтали… Кровь, фрагменты тел, дергающиеся конечности, внутренности – все сплелось. И крики. Дикие, душераздирающие. Кровь стынет в жилах. Да что ж такое? Откуда такая вибрация? Точно все летит в пропасть. Та - ак, наклон влево. Теперь прыжок. Все поехало вправо. И ведь ничего не предвещало этот кошмар. Все было, как обычно, как всегда. Несчастье всегда приходит внезапно. Точно так, как теперь.

Вдруг все закачалось, затряслось, потом запыхтело и… понеслось с диким ужасом вперед. То подлетая вверх, то ныряя вниз. Вот опять… Ничего-ничего, еще немного и меня им не достать. Что я, рыжий что ли? Вот только сверну в сторону, чтоб им не понять, где я… Э – эх, Лешика жаль. Совсем еще зеленый…

Да, рыжие – подлюки, я всегда это говорил. Но никто не верил. А я точно знаю – они навели. У, зверюги! Ненавижу! … На них можно положиться? Кто их просил лезть на рожон? Вечно им надо выпендриться. Выскочки паршивые. Боже, Боже, что теперь с нами будет?»

И он вспомнил своих родных: мать, отца, бабушку, деда, своих соплеменников, соседей, что жили под одной крышей огромного Дома. Дом. Такой большой, фундаментальный у основания, он тысячью этажами взмывает ввысь и куполом выплывает сквозь легкую сиреневую дымку облаков, упираясь прямо в небо. Сам он жил где-то в средней части дома окнами в лес. Если выглянуть в окно, то перед взором предстанет живописный вид: белоствольные березки гибкими ветвями раскачиваются на ветру: « вжик – вжик, вжик – вжик…». А у подножия деревьев сочная изумрудная трава. Гулять в ней небезопасно: всегда можно наткнуться на рыжих. А уж они – то, рыжие бестии, всегда найдут повод зацепиться и учинить расправу с одиноким путником. У них, рыжих, это в порядке вещей. И ведь ни один из наших на такое не способен, потому, что мы всегда соблюдаем правила приличия, принципы. Однажды был такой случай: няня вывела на прогулку своих воспитанников. И что бы вы думали? У них, этих рыжих, хватило наглости и дури всех напугать и разогнать по кустам. Дело кончилось тем, что кто-то из наших возвращался поздно вечером домой и случайно наткнулся на одного малыша в траве. То – то реву было! Пришлось срочно звать на помощь своих и в темноте разыскивать по всему лесу весь детский сад! А бедные детки молчали, как немые. То ли с перепугу, то ли от того, что нянюшка приказала всем молчать, дабы снова не привлечь внимание разбойников. С тех пор отношения между нами и рыжими были испорчены навсегда. Эти негодяи не потрудились ни объясниться, ни извиниться. Так что у нас всегда надо быть на чеку, если хочешь остаться цел!

А дальше, за березовой рощей, стройными рядами видны зубчики елей. Там, внизу, под деревьями много белых грибов с грустным названием: груздь.

Еще сама бабушка рассказывала вот такую историю про эти грибы… Кода-то, давным-давно, когда еще и самой бабушки не было на белом свете и моего деда не было на белом свете, нашим собратьям пришло время искать место для постройки нового жилища. Старое совсем изветшало, стало пропускать дождь через стены, крышу, а нижние этажи и вовсе начали осыпаться от легчайшего дуновенья ветерка, от самого заурядного покачивания березы.… И вот, мои далекие мудрые собратья – предки на совете старейшин приняли решение о закладке нового Дома. И приглянулось им далеко, в самой чаще леса (подальше от диких зверей, что рыщут ночью и днем по тропам и сеют горе), ровное, как стол, местечко, полностью скрытое от посторонних глаз могучим, сильным лапником ельника, что выстроились хороводом по кругу. И никому и в голову не пришло, что обойди все ели вокруг, выйдешь назад, к своему старому Дому. То-то шуму было! И времени и средств затратили ого – го сколько много! Королева, мир праху ЕЕ, была страшно сердита, уволила штурманов, охрану.… В общем, сокращение было приличным. Многие пострадали. Но кто ж спорит с самой Королевой? Она, как водится, всегда права. Мир ЕЕ праху…

А мои предки чудом уцелели. Может, потому, что моя далекая пра – прапрабабка с ранних лет нянькалась с Ея Величества детками? Кто ж теперь знает? Главное, что мой род остался, не сгинул, не затерялся в глубине времен. Да уж, и времена были. Мой пра – прапрадед был из пришлых, из тех, что высылают из родных мест по-каким либо причинам, а чаще, за провинность. Мой далекий предок был статен, к тому же честолюбив. Не гнушался труда и силой был не обделен. На спор мог поднять тяжелый груз без особого напряга. Он сразу приглянулся бабушке и ее родителям. А уж Королева встретила его с распростертыми объятиями, как кровную родню. Одно время даже поговаривали, будто у них случился роман. Охотно верю! Почему бы и нет? Дед вон, какой удалец – молодец! Кто ж устоит? Бабка – то вон сразу сдалась, а Королева тоже женщина слабая. Бабка все ему прощала. Тем более, что связью с Самой можно только гордиться, тут тебе и должность сама на плечи чинами легла и жалованье нехилое. Дед в фаворе! С бабкой зажили в достатке и роскоши. Конечно, злопыхателей много было. Да и Королева мудрая, сама принимала решения, не слушала никого. Долго Она терпела, потом велела издать закон: « Гнать в шею всякого, кто распускает непотребные слухи про других!». И гнали. Семьями. Чтоб другим неповадно было. Да и выгода немалая – жилье освобождалось, а с ним, как известно, всегда напряг. Говорят, что изгнанные – то и есть теперешние рыжие, их далекие предки.… Да, все же Дом решено было строить. Издали указ о полной мобилизации на стройку всех трудоспособных граждан. Дом планировался быть прочным, чтобы не боялся ни промозглого ветра, ни дождя, ни испепеляющего зноя. Что и говорить, это была стройка века! Даже Сама Королева принимала активное участие, не считаясь с титулом. Да и народец был попроще, не чета теперешнему. Случись в наши дни такое, уверен, мало кто придет на помощь. Работали в несколько смен без перерыва и, наконец – то, Дом, красавец – великан, был выстроен. Он жадно и весело открытыми дверями зазывал жильцов под свою вместительную крышу. И ему не пришлось долго ждать, так как желающих вселиться в свое детище было более чем достаточно. Переселялись оперативно, живо – всего лишь несколько часов и новоселов набралось - пруд пруди: и стар и мал, все разбежались по просторным комнатам, устраиваясь поудобней. То-то веселья было! Вот только рыжих не пригласили. И поделом»

И он начал в сотый раз, как в последний, вспоминать свою многочисленную, дружную семью, где все заботятся друг о друге бескорыстно, просто так, по родственному. « И все-таки, что могло случиться? Они не впервой приходили на новое место, в надежде отыскать что – либо новое, которое могло пригодиться всей семье. И до этого случая ничего ни с одним из них не произошло. Так что же теперь…». Внезапно все вокруг угрожающе покачнулось, сначала в левую сторону, затем в правую и поплыло куда – то назад. И он, повинуясь неведомой мощной силе, кубарем покатился вниз, зажмуривая глаза с такой силой, что, казалось, лопнут от напора зрачки. Вместе с ним медленно, плавно сползла вниз вертикаль, растворяясь где – то вдали в одну сплошную серую массу.

Машина еще раз чихнула, дернулась и… заглохла. Водитель отпустил педаль тормоза, заглушил двигатель и вышел, хлопнув дверью. - Николай, да убавь ты, наконец, музыку, оглохнуть можно! - раздался голос жены у дорожки, ведущей к лесу. - Да и Машка устала! - продолжила она уже оживленней. А Маша, пятилетняя девчушка с голубыми глазками и белокурыми волосами стояла посреди все той же дорожки и, вытянув ладонь прямо перед собой, рассматривала маленькую букашку, беспомощно карабкающуюся по ее розовым пальчикам вверх. - Мам, пап, смотрите, что я нашла на папином сиденье! Он кто, муравей или просто букашка? - девчушка громко призвала родителей для опознания малоизвестного насекомого. - Я оставлю его прямо здесь, на этом листочке, ему тут будет хорошо, тут много солнца!

Машина умчалась, оставляя за собой шлейф пыли