Оглядываясь назад, я могу смело сказать, что у меня была хоть и временами трудная, но очень интересная и счастливая жизнь. Были периоды, когда было настолько тяжело, что хотелось уснуть и проснуться тогда, когда все закончиться. Но сегодня и те дни, вспоминаются мне с большим удовольствием и ностальгией. Несмотря на то, что полжизни мы прожили, считая каждую копейку, а по наследству из поколения в поколение переходила только одежда, мы были молоды и красивы и полны здоровья. Материальные блага отходили на второй план, и мы наслаждались обществом друг друга. Наслаждались ежедневным общением, переживаниям, проблемам которые вместе решали. Тогда все еще были живы, и я могу сказать, что у меня была самая лучшая семья.

Сегодня, в годовщину смерти Ингрид, мне остается лишь вспоминать о том времени. Я никогда не думал, что стану писать. Кому охота днями и ночами просиживать перед печатной машинкой, попивая кофе? Но это единственный способ хоть как-то увековечить, дать дань памяти тому славному времени. Возможно когда-нибудь, когда я уже буду на том свете, мой правнучек с большим интересом прочитает о том, как жили его предки.

 

Мы жили в маленькой деревне Виноградное на юге России рядом с Сочи. В 13 лет, через год после окончания войны, меня и моих сестер с братом впервые отпустили на море. Так как машин в то время у обычных людей не было, а лошади имелись только у самых богатых семей или цыган, нам пришлось преодолеть 50 километров пешком.

Я взял свой сшитый мамой из какой-то скатерти рюкзак, запихнул туда огромное покрывало из брезента и мы пошли. На пути мы срывали на деревьях вишни и абрикосы, в то лето в каждой семье обязательно кто-то умер во время войны, и людям было совершенно не до слежения за своими деревьями у ворот. Если на всем пространстве Советского Союза кушать было нечего, у нас в семье всегда было вдоволь еды. Война совсем не затронула нашу деревню, в нашем дворе всегда было много куриц, уток, пару свиней и корова. Хлеба мы ели очень мало, но зато другой еды было навалом, и я не помню, чтобы меня когда- либо долго мучил голод.

У моей прабабушки, была лучшая подруга с детства, которая жила прямо по соседству от нас. Они так дружили, что называли себя сестрами и даже сломали забор между двумя участками. У подруги совсем не было семьи, и она постоянно проводила время с нами, а когда ее не стало, она завещала свой дом и участок нам. Так что у нашей семьи был двойной участок с двумя двухэтажными домами. Всего в тот год нас было 10- бабушка, дедушка, мама, папа, дядя, сестры Настя, Марина и Валентина, а также брат Саша и я.

Мы долго шли в сторону моря, постоянно спрашивая у прохожих ту или иную улицу. Папа нарисовал нам на бумаге план, который почему-то не совсем совпадал с реальностью, но зато, нам надо было искать не улицу и не дом, а МОРЕ. И через несколько часов мы наконец-то дошли до него. Мое первое впечатление было отрицательным - я представлял себе большой пляж с огромным количеством людей, купающимся и играющим в мяч в воде. Но вместо этого, перед нами предстала пустынная картина с серым песком и зеленым морем. Пока мы сюда шли, было очень жарко, и мы мечтали скорее запрыгнуть в море и остудится там. Но глядя на эту картину, мы все минут пять просто тихо стояли и разглядывали маленькие волны, прибивавшие к берегу. Мне стало страшно. Я раньше купался в речках, но море оказалось таким безгранично большим и скорее всего кишащим всякими морскими чудищами и злобными русалками. Мы стояли и не шевелились, пока вдруг не раздался смелый Сашин крик:

- В атаку!

Он за мгновение сбросил с себя шорты, майку, и побежал навстречу, как мне казалось верной гибели. Но к моему удивлению, сделав три шага и оказавшись по шею в воде, он крикнул нам, что вода очень теплая и прозрачная- он даже видел свои ноги на дне. Мы с сестрами переглянулись, пожали плечами и с веселыми криками побежали в воду. Стояла такая жара и мне так хотелось пить, что я через секунду нырнул и сделал большой глоток мерзкой соленой воды.

Еще долго потом в нашей семье вспоминали, как я в тот день плевался, пытаясь освободится от ужасного привкуса во рту.

- Почему никто не предупредил меня? – театрально кричал я на своих сестер, которые просто плакали от смеха – Откуда мне было знать, что такая на вид кристально чистая вода окажется настолько противной?!

В тот день мы до самого вечера купались в море, а когда пришли ночью домой, никто еще не спал и все сидели на лавочке возле дома, ожидая нас. Я первый раз видел, чтобы бабушка так поздно не спала. Все бросились на Сашу и принялись отчитывать его за то, что мы пришли так поздно, а они волновались. Саша, которому тогда было 18, и он всегда назначался отвечающим за нас, выслушивал все как обычно в пол уха, а в конце поцеловал всех старших в знак просьбы о прощении, и мы всей семьей пошли спать. Еще долго после этого нас не пускали на море, но не проходило ни дня, чтобы я не подумал о нем. Море поразило меня своим величием и добрым нравом- оно позволило войти в себя и получить там массу удовольствий. Другое дело, что оно не хочет быть выпитым, но тут его можно понять- кто захочет, чтобы каждый раз после игры с ним, у него отнимали по части тела? Пальцу, например? Никто! Море было право, и я засыпал ночью с мыслями о том, что еще легко отделался.

 

В 15 лет, я увлекся рыбалкой. Так как брат был в это время в армии, мне приходилось каждый раз уговаривать дядю или папу сходить со мной, ведь сестрам это было совсем не интересно, а одному ходить скучно. В нашей деревне почти не было молодежи и у меня не было знакомых не из семьи.

Примерно каждые три дня, мы спускались по горе на озеро и шли к речке ловить рыбу. У меня была самая большая и красивая удочка- в молодости ею пользовался дедушка, но так как у него было что-то с ногой и он сильно хромал, он не мог больше спускаться по горе и подарил мне ее. Если у папы с дядей были обычные удочки как у всех, моя была как минимум в полтора раза длиннее, а главное, а однажды я нашел на улице банку с краской и выкрасил ее в ярко красный цвет.

Вот так мы вдвоем спускались к реке с тремя удочками- одна моя и две дядины или папины. На реке было всегда очень сильное течение, так что у нас не было определенного места, где бы мы знали, что сидит рыба- мы закидывали крючок просто так и ждали пока клюнет. И вот однажды, мы с дядей поднялись в четыре утра, поели сыра с помидорами и пошли в путь. Туда было очень приятно идти- по прохладному утреннему городу, мы спускались без труда вначале по дороге, а потом по маленькой горке. Обратно конечно было намного сложнее добираться- летом температура поднималась до +40ка, и постоянный подъем на протяжении 40ка минут очень утомлял, зато это была хорошая физическая нагрузка. В тот день шел мелкий дождик, но мы решили, что для настоящих рыбаков это не помеха и двинулись в путь.

Придя на место, мы размотали удочки и стали ловить. Обычно там часто клевало, но в тот день почему-то за три часа, я не увидел ни единой поклевки. Дождь закончился и стало вставать солнце на горизонте, но мы с дядей так и не поймали ни одной рыбки. Я сидел, смотрел на поплавок, и вдруг неожиданно мой взгляд упал на зеленого обитателя рек и озер, который сидел в пяти метрах от меня, и, казалось также наблюдает за моим поплавком и негодует почему же не клюет. И тогда, у меня родилась непонятная идея- я настолько хотел увидеть поплавок дергающимся, что вытащил из воды крючок, на котором сидел червячок, и положил его рядом с квакушкой. Не прошло и пяти секунд, как мое угощение оказалось у лягушки во рту, тогда я взял и закинул ее на крючке в воду. Поплавок задергался, заплавал в разные направления и я радостно крикнул дяде, которые сидел метров за 15 от меня:

- Смотрите! Клюет! Большая должна быть!

Меня услышал не только дядя, но и все рыбаки, сидевшие по близости, включая тех, кто был на противоположном берегу. Так как ни у кого не клевало, все обратили свои взоры и стали с явной завистью смотреть на мой дергающийся поплавок.

- Тяни! – крикнул дядя, в мгновение бросив свои удочки и прибежав ко мне – Давай скорее, это должно быть огромный окунь!

И тогда и взял и сделав вид, что прилагаю неимоверные усилия, потянул леску. В какое-то мгновение мне показалось, что там и вправду сидит что-то такое большое. Я, и все рыбаки города, с огромным интересом ждали, что же я вытяну, и когда на поверхности появилась лягушка, вся округа вначале три секунды помолчала, а потом разразилась таким хохотом, что я выронил удочку из рук, и пришлось прыгать в воду чтобы достать ее из уносившей ее в сторону речку.

После пяти минут смеха, мой дядя со слезами на глазах сказал:

- Пошли… Лягушатник! Сегодня мы ничего не поймали, зато ты всем нам принес столько смеху, что думаю никто не пожалел что пришел и сидел тут три часа смотря на неподвижный поплавок.

Мы собрали вещи ушли. Еще долго после этого случая, рыбаки, встречая меня на улице, называли лягушатником и вспоминали тот случай. Поначалу мне было даже обидно, но потом я согласился, что и вправду поступил глупо, и смеялся над собой вместе со всеми.

 

Когда мне исполнилось 20лет, я пошел на три года в армию. Со мной были люди со всей страны, но судьба сделала так, что в моей деревне, которая была маленьким военным городком, была десантная часть и именно туда меня определили. Мои товарищи месяцами не видели родственников, каждый день писали письма и очень переживали из-за этого, а меня постоянно навещали мои сестры с супами и молоком, и я вел совсем неплохую жизнь. Раньше в армии между солдатами, офицерами и вообще всеми причастными людьми были исключительно уважительные отношения. Мы все были друзьями и товарищами, все (кроме меня) были связаны тоской о доме и любовью к родине. Надо мной, конечно, иногда шутили, что я мамин сынок, но никто не вкладывал в это никакого злого смысла. Три года проведенные там пролетели очень быстро, и я даже не могу сказать, что больше всего мне запомнилось. Наверное, тот факт, что нас учили стрелять из оружия. Но и это не очень-то впечатлило меня - я всегда был равнодушен к насилию, а оружие это орудие для насилия.

По окончании армии я думал что, скорее всего останусь там. В то время карьера военного была очень престижна, а ничему другому я за 23 года не научился. Наверное, я так и остался бы навсегда в армии, если бы однажды, Саша не пришел домой с ужасной новостью.

- Мама, я враг народа. А значит и вы все тоже.

Мы все были просто в ступоре. Как можем мы, обычная семья в простой деревушке где-то на окраине России быть врагами народа? Мы все были предельно честными, очень совестливыми людьми, и никто из нас не мог поверить в услышанное.

- Что ты натворил? – через две минуты тяжелого молчания спросил дедушка.

- Я не знаю… - брат отвечал медленно и очень грустно – на меня кто-то донес, что я занимаюсь антисоветской деятельностью, сказали, что раздаю какие-то листовки…

- Какие листовки? – перебил его папа – чем ты их пишешь? Куриным пером? У нас отродясь не было ничего, чем можно было бы писать листовки!

- Я знаю… Но ничего не поделаешь, Миша сказал мне, что к ним в отделение принесли постановление о нашем аресте… Нам нужно срочно бежать.

И мы бежали. В какой-то старой повозке, мы ехали день и ночь, сидя в больших бочках из-под вина. Я оказался в одной бочке с дедушкой, который весь путь причитал о том, что не может поверить в то, что он, при царе знатный адвокат, вначале был обобран до ниточки большевиками, а теперь еще и объявлен врагом народа, и вынужден в нечеловеческих условиях ехать в непонятном направлении. Грязные и голодные, мы через трое суток приехали в какой-то порт. Настя была без сознания, и Саша нес ее до корабля на руках. Первый раз в жизни мне стало по-настоящему страшно. Я не знал, куда мы едем и что случилось с Настей, но мы из последних сил бежали в сторону судна, стараясь быть никем не замеченными.

В маленьком помещении похожем на подвал, куда нас всех посадили, было темно и очень мокро. Сашин друг Миша откуда-то достал нам мешок яблок, расцеловал нас всех, и со слезами ушел. Это был переломный момент в наших жизнях, и почему-то никого не волновал вопрос, куда направляется корабль. Но прошел час, и Валентина все-таки задала этот вопрос.

- В Америку – ответил Саша – Нас ждет долгий и очень сложный путь.

 

Я не помню сколько времени мы плыли, постоянно сидели в каюте и даже не знали когда день, а когда ночь, но по моим подсчетам около двух недель. Как я понял, несколько человек знали о том, что мы находимся на их судне, но большинство понятия не имели, и, ни в коем случае не должны были нас заметить. Мы все время питались только яблоками. По три в день. Я вспоминаю об этом времени как о самом голодном в своей жизни- я спал, а когда не спал, то думал о еде. Поначалу мы все разговаривали и обсуждали что-то, но потом даже на это сил не было. Настя очнулась, но постоянно падала в обморок. Ей тогда было 17 лет и она была самым молодым членом семьи. Я помню, что каждый из нас постоянно отдавал ей свои яблоки- все мы очень боялись за нее и, пытаясь хоть как-то сделать ей лучше, готовы были пожертвовать всем.

Мы плыли и плыли, и время казалось нам вечностью- было абсолютно нечем занять себя. Но вот однажды, я проснулся от того, что услышал много шума доносившегося нам откуда-то сверху. Это был шум очень похожий на тот, который мы слышали, когда отплывали из России. Я посмотрел на брата, и он уверенно сказал нам:

- Мы приплыли.

Но так как пока выходить было нельзя, мы еще пару часов сидели и ждали пока за нами придут. Голодные, худые, грязные, уставшие, больные простудами и совершенно бессильные, мы ждали, когда снова увидим солнце.

За нами пришел маленький лысый мужчина, который представился капитаном корабля, и сказал, что за нашу перевозку ему очень хорошо заплатил Миша, но теперь мы сами должны искать куда идти- его миссия была закончена, и мы должны были освободить помещение.

Выйдя на улицу, мы были похожи на стаю бедных цыган. Я поднял взгляд на большую вывеску, на которой латинскими буквами было что-то написано белыми буквами на синем фоне, и как я впоследствии понял, надпись гласила- “Welcome to Miami”.

 

Мы не знали куда идти и что делать. Никто из нас никогда не учил ни одного языка кроме русского, и мы даже не представляли где сейчас находимся. Предполагали, что это Америка как обещал Миша, но не было никакой уверенности. Всей толпой мы медленно пошли по улице. Люди вокруг бросали на нас жалостное взгляды, а мы молча шли и не замечали никого вокруг. Мы просто шли.

Во второй раз в жизни я увидел море- на этот раз оно было голубым и в нем купалось очень много людей- но ни у кого из нас даже мысли не возникло к ним присоединится. Нам было стыдно и страшно перед незнакомыми людьми. Нам казалось, что мы попали на другую планету- все вокруг было совершенно не похоже на то, к чему мы привыкли и люди произносили непонятные нам звуки, глядя на нас. Так мы долго шли, пока не прошли мимо дома, который впоследствии стал для нас на долгое время родным.

В какой-то момент, Валентина с Мариной пошли вперед- их лица были грязными, волосы были похожи на птичье гнездо, а одежда была скорее похожа на тряпки для мытья. И вот такими их увидела Миссис Ричардс. Она сидела на стульчике перед своим домом, и когда заметила двух девушек с красивыми лицами, но похожими на скелетов, подбежала к ним и стала на непонятном языке с ужасом в глазах что-то у них спрашивать. Когда она увидела нас, то поняла, что в семье случилась трагедия. Впоследствии она сказала нам, что мы совсем небыли похожи на обычных странствующих бедняков, а скорее на семью, у которой ураган сломал дом, и которой временно негде было жить. Войдя в огромный дом Ричардс, она привела нас к бассейну, и сказала, что мы пока можем в нем поплавать и смыть основную грязь, а сама убежала куда-то.

Ни у кого из нас не было желания в такой момент купаться. Мы только умыли лица, и сели на стулья вокруг бассейна. Наша судьба теперь зависела от этой пожилой дамы, которая могла в тот момент побежать и сдать нас куда-нибудь. Но когда она через час вернулась домой, в ее руках было четыре огромных бумажных пакета с едой. Она вытащила оттуда горячую жареную курицу, хлеб, фрукты, овощи и пригласила нас к столу. Еще никогда я не ел с таким аппетитом. Мама сказала нам, чтобы мы не торопились, ведь после длительного голода, организму нужно время, чтобы снова привыкнуть к еде, но никто из нас ее не слушал. Пока мы ели, Миссис Ридчардс еще два раза бегала в магазин и приносила нам еду. Затем она каждому из нас наполняла теплые ванны, и мы с радостью смывали с себя всю накопившеюся грязь. Никогда я не чувствовал себя таким чистым, как после смытия такого большого количества грязи с себя. Каждая секунда, проведенная в том доме удивляла меня- от ванны в которую сама наливалась теплая вода из кранов, до вкусной еды которую давала нам Миссис Ричардс. В тот день я впервые попробовал символ и гордость США- Кока-Колу. С первого же глотка я полюбил ее и до сих пор частенько попиваю холодную Коку в жаркие дни.

Вечером, когда мы все собрались в зале, Миссис Ричардс принесла моему дедушке атлас мира, как бы спрашивая, откуда мы. Он улыбнулся, прокрутил его и ткнул пальцем на самую большую страну на карте- СССР.

 

Я никогда не забуду доброту и заботу Миссис Ричардс. Она была очень богата, но в то же время одинока, и всю любовь, которая была в ее большом сердце, она отдавала нам. Знаками, мы дали понять ей, что убежали от смерти, и что теперь наши жизни зависят от нее, но она и не думала выдавать нас. На второй день, она вызвала своего личного доктора, который осмотрел нас всех и сказал, что Насте придется полежать в больнице какое-то время. Целый месяц она была простужена с высокой температурой, и ей нужен был постоянный уход и спокойствие. Ее направили в лучшую больницу Флориды, и через две недели она уже вернулась здоровая, веселая и красивая как мы все привыкли ее видеть. Миссис Ричардс не могла нарадоваться тем, что делает столько добра. Она наняла нам учителей английского, и вскоре мы все совсем неплохо заговорили на языке Шекспира. Тяжелее всех приходилось бабушке с дедушкой, но они очень старались и отставали совсем на немного от нашего уровня. Они очень сдружились с Миссис Ричардс, вечерами напролет вспоминали о молодости и хвалили друг друга за храбрость, ум и прекрасные добрые жизни, которые они прожили, не причинив никому вреда. Вскоре, к нам во двор стали приходить и другие люди преклонного возраста с нашей улицы. По вечерам, часов с семи, Дедушка выносил на лужайку стулья, и они все садились в круг и очень долго беседовали. Я сидел, читал в своей комнате американские комиксы, и постоянно подпрыгивал от их смеха и бурных дискуссий, должно быть об очень высоких материях. Конечно, в первое время все они очень настороженно относились к “Совьетс” как они нас называли, но узнав поближе, все недоверие исчезало, и американские бабушки и дедушки быстро становились с моими очень хорошими и близкими друзьями.

Так мы провели первые полгода в Майами. Утром мы шли на пляж, затем занимались английским, а вечером ходили в кино или на джаз. Нам нравилась такая легкая и беззаботная жизнь, но однажды вечером Саша зашел в мою комнату и сказал:

- Мне скучно… - он печальными глазами смотрел в окно и говорил очень тихим голосом – Мне уже почти 30 лет, а я тут сижу и ничего не делаю. Я хочу семью, работу и свой дом по соседству с вами.

- Я понимаю тебя – отвечал я – Я тоже часто ловлю себя на этих мыслях, но где мы можем работать? Мы чужие здесь. Мы никому не нужны, и к тому же мы не умеем ничего выдающегося.

- Я собираюсь проехаться по Америке на машине. Возьму карту и поезжу по разным штатам, судьба обязана свести меня с кем-нибудь. Поедешь со мной?

Его вопрос застал меня врасплох. Я не чувствовал себя готовым к столь рискованной поездке, я ответил ему что это интересно, но я не хочу всех покидать на такое длительное время. Саша улыбнулся и сказал:

- Я знал, что ты так ответишь, у нас очень крепкая и хорошая семья, но мы не сможем до конца жизни быть вместе. Придет время и уйдет бабушка с дедушкой, затем мама с папой… Нужно искать продолжение рода. Я найду себе самую лучшую и красивую жену, привезу ее сюда и она станет еще одним членом нашей семьи, а наши дети, станут вашими любимыми племянниками, внуками, правнуками… В общем, я решил ехать, и я поеду. Я просто хочу знать, одобряешь ли ты, что я на какое-то время покину вас? Мы долго не увидимся, но пойми, это важно для меня и всей нашей семьи…

- Я буду очень скучать, возвращайся скорее! – только и смог сказать я, крепко обняв своего любимого брата.

Саша прошелся по всем комнатам и попросил благословление каждого члена семьи. Все очень расстроились и никто не хотел, чтобы он уезжал. Еще никогда в нашей семье никто не уходил дольше, чем на день- даже когда мы были в армии, мы все каждый день навещали друг друга. Добрая Миссис Ридчардс дала Саше один из своих автомобилей Форд, денег, и карту США.

Через два дня, мы все встали в семь утра, и каждый обнял и сказал что-то на прощание Саше. Он старался держать себя в руках, но было видно, что как только он отъедет, сразу расплачется. Сев в красный форд, он три раза поклаксонил нам, и медленно отъехал.

Было очень странно осознавать, что ни сегодня, ни завтра, ни даже через месяц мы не увидим Сашу. Еще долго мы стояли у ворот и молча смотрели на дорогу. Больше всех плакали девочки, и даже Миссис Ридчардс, с которой Саша также очень тепло распрощался, стояла и вытирала глаза платочком. Последний раз в нашей семье была такая атмосфера в то время когда умерла прабабушка. Но к счастью, мы понимали, что никто не умер, и утешали друг друга тем, что вскоре Саша вернется, и все снова будет хорошо как раньше.

 

Однажды, когда мы все сидели днем за обеденным столом, Марина привела домой своего молодого человека. Ей было 21, и она сказала, что знакома с ним уже три месяца и собирается выйти за него замуж. Мы, конечно, все знали, что у нее есть возлюбленный, с которым она каждый день гуляла, но мы не могли себе представить какой он. Стив оказался выходцем из Африки.

Конечно, мы все видели на улице темнокожих людей, но это как-то не отражалось на моем сознании и я не придавал им внимания. Но вот, перед нами стоял Стив и широко улыбался. Было видно, что он очень растерян и не знает, что делать. Заметив, что обстановка не очень приятна ему, мама встала со стула и с очень добрым лицом сказала:

- Welcome in our family, Steve!

Он сразу расслабился и также приветствовал маму, а затем и всех нас по отдельности. Нам всем было очень интересно пообщаться с человеком, отличающимся от нас, мы все улыбались и любезничали с ним как могли. Но один человек из нас, наоборот резко затих и сменил улыбку за столом, на напряженное и недоверчивое выражение лица- Миссис Ричардс. Когда Стив ушел, она сказала:

- Не знаю как у вас в Советском Союзе, но у нас очень плохо относятся к черным. Лично я ничего не имею против, но соседи точно будут негодовать, и ваша репутация очень подорвется. Я вам советую скорее забыть о нем, дружба с черным принесет вам много проблем.

- Какая репутация? Какие проблемы? – не понимал папа – У них любовь! И плевать на всех с их никчемными мнениями! Какая разница какой у него цвет кожи? Он пришел и показался нам всем очень милым и добрым, почему мы должны избавляться от него из-за каких-то там соседей?

- Не из-за соседей, а из-за общества. В нашей стране не принято общаться с черными и вас попросту будут недооценивать как людей.

- Мне все равно! – отвечал папа – Если моя дочка выбрала его, значит он хороший человек, который может сделать ее счастливой. А глупое общество может хоть захлебнуться в слюне от злости, мне все равно, что думают обо мне и моей семье всякие варвары.

Миссис Ричардс не оставалось ничего, как промолчать и закончить обед ни обронив ни слова. Впервые с нашего приезда, в семье произошла ссора, мне было безумно неприятно и каждый раз,когда я ловил взгляд Миссис Ричардс, я улыбался ей, и она грустно улыбалась мне в ответ. Она боялась не за себя, она волновалась за будущее Марины. Но мы все была “за”, и очень быстро ей пришлось отступить.

Во время дискуссии, Марины не было с нами, а когда вечером она пришла, мы все сказали ей что по нашему мнению Стив очень мил и подходит ей. Когда она подошла к Миссис Ричардс, чтобы спросить ее мнение, та ответила:

- Надеюсь, очень скоро сознание людей поменяется, и вы сможете быть с ним еще счастливее, чем сейчас – она три секунды помолчала, глядя Марине в глаза и продолжила – Чтобы с вами не стряслось, какие злые люди бы вас не окружали, знайте, есть дом, где вас всегда ждут и вам всегда рады.

Они обнялись, и счастливая Марина побежала в свою комнату. Когда на следующий день Стив снова пришел к нам, было решено, что свадьба состоится, когда вернется Саша.

 

Стив жил достаточно далеко от нас, в маленьком домике в бедном квартале, где жили практически одни темнокожие. Они познакомились с Мариной на пляже, и каждый день он ездил на свидание к ней на велосипеде. Он стал каждый день приходить к нам. Я любил общаться с ним. Его бабушка рассказывала ему про то, как они жили в Бенине, и я с упоением слушал его рассказы о слонах и леопардах. Мы стали вместе ходить в кино и на пляж, люди вокруг очень подозрительно смотрели на нас, но я не обращал на это никакого внимания. Стив стал мне очень хорошим другом- он был на год моложе и также как я увлекался комиксами, кино и музыкой.

Однажды мы пришли в одно кафе, и когда мы с сестрами зашли внутрь, то увидели что Стив остался стоять на улице. Я вышел спросить в чем дело:

- Это кафе только для белых – ответил тот – Я не могу зайти сюда.

- Что за чушь? – не понимал я – Что значит для белых? Пошли скорее, я очень проголодался.

Я схватил его за рукав, но он очень резко отдернул руку и с серьезным лицом сказал:

- Я не пойду.

Нам пришлось идти кушать домой. Я был в шоке от того, что произошло. Я не понимал, как можно запрещать заходить куда-то только за то, что отличается цвет кожи.

- Они не принимают нас за людей – сказал Стив, как будто читая мои мысли – Большинство из белых бывают в шоке, даже тогда когда узнают о том, что мы пользуемся мылом. Они считают нас дикими, ни к чему не годными не до-человеками.

- Но ведь точно также Гитлер думал о евреях! – воскликнул я.

- Да. Но за евреев заступились, а мы никому не нужны.

Дойдя до дома, мы уже сменили тему и снова улыбались и шутили. Но я еще долго не мог отойти от того, что случилось в тот день. Меня поражала человеческая глупость- в такой богатой и “свободной” стране как Соединенные Штаты Америки до сих пор жили и процветали старые расистские стереотипы. Американцы воевали не за права евреев, подумал я тогда, а за выгоду, которую они могли выручить из войны. Первый раз за год я разочаровался в стране,в которой жил, и твердо решил, что не смогу навсегда остаться в таком обществе.

 

Как-то раз я пошел вечером в супермаркет и увидел там Ингрид. Она стояла в очереди в кассу и о чем-то беседовала на неведомом мне языке со своей мамой. Меня поразила ее удивительная красота и голос. Ее голос заворожил меня и стоял сзади слушал, как она издавала непонятные мне звуки. В какой-то момент она повернулась и увидела, что я смотрю на нее пристальным взглядом. Я сразу же от смущения опустил глаза, а она также быстро отвернулась и продолжила разговор.

Придя домой, я долго не мог уснуть, постоянно думая об удивительной блондинке из супермаркета. Первый раз в жизни мне кто-то действительно понравился. С этого дня я начал каждый день ходить в тот супермаркет, но больше не видел ее там. Судьба снова свела нас только два месяца спустя в кинотеатре. Я пошел туда со Стивом и Мариной, и когда мы сели на наши места, я посмотрел вправо и снова увидел это красивейшее лицо. Она тоже посмотрела на меня и явно узнала. Это было видно по легким ямочкам на щеках, которые я впоследствии так полюбил, и которые всегда выдавали ее, когда она не хотела улыбаться- рот она сдерживала, но ямочки все равно выступали.

Не помню о чем был фильм, но в конце, когда он закончился и зал начал апплодировать, смотря на титры, я повернулся к ней и спросил на английском:

- По-моему просто гениальный фильм! Я бы с удовольствием еще раз сходил на него!

- Мне тоже очень понравилось – ответила она. Потом минуту помолчала и продолжила – У вас очень необычный акцент, откуда вы?

- Из далекой России – увидев, как она широко открыла глаза, я поспешил спросить – А вы?

- Я из Швеции! Мой отец был в Москве в молодости, он был дипломатом, и часто рассказывал мне о своих путешествиях.

Слово за словом, мы вместе пошли к выходу. Стив с Мариной быстро удалились, увидев меня разговаривающим с девушкой, и мы вместе с Ингрид вышли на улицу.

- Где вы живете? – спросил я у нее,глядя в ее большие голубые глаза.

- Вон в том доме напротив – ответила она, показывая на кирпичное пятиэтажное здание.

Я пригласил ее в кафе, но она сказала, что мама волнуется дома, но согласилась завтра прийти еще раз на тот же фильм в кино.

- До завтра Ингрид!

Я повернулся и радостный пошел домой. Отныне Ингрид стало моим самым любимым именем. Я шел и напевал себе под нос какую-то песню, где все слова заменял на строчку: “Ingrid, my wild orchid”.

Дома, меня встретили всей семьей с просьбами о детальном отчете. Всем было чрезвычайно интересно, что это за девушка, с которой я познакомился в кино. Я пришел всего через сорок минут после Марины, а она уже давно всем все рассказала. Миссис Ридчардс успела за это время сбегать в магазин за большим яблочным пирогом, а бабушка сделала всем чай. Я театрально встал на стул перед нашим большим столом, поклонился, мне похлопали в ладоши и я начал:

- Ее зовут Ингрид, она из Швеции и обладает необычайно очаровательной внешностью!

- Ого! Швеция! А она еще не пригласила тебя в гости? Я всегда мечтал посетить Стокгольм!

- Папа! – ответил я – Мы с ней только познакомились! Я даже не знаю ее фамилию.

- Эх… - только и знал, что ответить папа.

- А сколько ей лет? – поинтересовалась мама.

- Не знаю, но думаю в районе 22х.

- Это хорошо, внучек – сказала бабушка – вам с ней будет, о чем поговорить!

Поняв, что мы с ней толком не знакомы и общались всего две минуты, они быстро остыли, и Миссис Ричард-с пригласила всех нас наконец-то отведать пирога.

 

На следующий день в семь часов вечера, мы снова встретились с Ингрид. Она улыбнулась мне, и мы вместе пошли в зал.

Досмотрев фильм, я снова спросил ее, не хочет ли она в кафе, и она ответила, что с удовольствием- сегодня мама была предупреждена. Это был наш самый первый совместный ужин. Мы рассказывали друг другу о жизни в наших бывших странах.

- Почему вы уехали? – спросил я ее.

- Моя мама влюбилась в американского дипломата, и он привез ее сюда.

- А ты считаешь своей родиной США?

- Нет. До семи лет я жила в Стокгольме, затем на три года уехала сюда, а потом снова вернулась до 17ти. В конце концов, мы приехали сюда, и папа ушел на пенсию.

- Ты скучаешь по Швеции?

- Конечно. Я провела там лучшие годы своей жизни. Там все мои друзья, а также родственники с маминой стороны. Мы возвращаемся туда каждое лето на каникулы, но мне все равно очень не хватает родной обстановки. А ты, скучаешь по родине?

- Нет. Моя родина это моя семья, и мне все равно где жить- в США или в Китае. Главное чтобы мы все были вместе и все были счастливы.

Она смотрела на меня своими большими глазами и я не мог оторваться от них. Какие глаза! Еще никогда в жизни я не видел таких больших глаз. Я тонул в них и готов был часами слушать ее рассказы.

На следующий день мы снова пошли в кафе с Ингрид. Наши встречи стали ежедневными и я не мог нарадоваться своему счастью. Вначале мы разговаривали только о своих родинах, но постепенно темами стали кино, музыка и вообще любая тема, которую можно было бы обсудить. Утром мы встречались, ехали на велосипедах на пляж и там купались до обеда. Затем мы шли кушать ко мне или к ней. Ее родители очень восторженно относились к тому факту, что их дочь общается с русским- ее папа был тайным убежденным коммунистом, но об этом никто не знал, и он рассказал мне это, зная,что я никому не проболтаюсь. Моя семья тоже очень хорошо приняла Ингрид- бабушка сказала, что она вылитая русская красавица, и стала называть ее Инной. Потом мы гуляли по городу, она брала меня под руку и мы долго шли по прямой,бегая от тени к тени, прячась от палящего солнца. Когда темнело, мы шли в кино или кафе, а потом долго стояли под ее окнами,глядя друг другу в глаза. На прощание я целовал ее в губы, она поднималась на свой этаж и махала мне с балкона платочком,посылая воздушные поцелуи. Каждый раз мы примерно пол часа вот так стояли, и никак не могли распрощаться. Но потом приходила ее мама и говорила, что мне пора бежать домой спать, чтобы с утра пораньше проснутся и снова идти гулять. Я в последний раз махал рукой Ингрид, и очень неохотно уходил домой.

 

- Я хочу стать актрисой! – как то сказала она мне – я думаю это прекрасно,когда на тебя смотрят миллионы людей со своих экранов!

Я скептически отнесся к ее словам, но Ингрид говорила это очень решительным тоном, и отныне стала ходить на все кинопробы,которые проводились в городе. Мы с ней приходили ко мне домой, репетировали сценки, а затем посещали пробы, на которых ей постоянно отказывали, мотивируя тем, что на роль, которую они предлагают, пришло больше ста претенденток, и Ингрид, к сожалению хуже той, которой дали роль. Неудачи только раззадоривали Ингрид, днем она репетировала со мной, а ночами разучивала наизусть длинные реплики из Ромео и Джульетты.

Однажды, просматривая журнал с вакансиями, Ингрид,которая сидела напротив меня в гостиной, кинула газету вверх и вскрикнула:

- Боги наконец-то повернулись ко мне лицом! Они собираются экранизировать Ромео и Джульетту! Мне обязаны дать эту роль!

И ей дали. Долгие два месяца мы жили с ней в фургонах у картонного замка в Калифорнии. Съемки длились по 14часов в сутки, и Ингрид постоянно ходила раздраженной и злой. Я был рядом, и понимал, что когда она орет на меня, это не со зла. Я как мог поддерживал ее, и за это, в моменты слабости она говорила мне самые лучшие и добрые слова, которые я когда-либо слышал. Она благодарила меня за терпение и обещала, что вскоре все закончится, и мы снова вернемся в Майами. Каждый день я звонил домой, и, тратя кучу денег, говорил хотя бы по две минуты с каждым членом нашей семьи- даже с Миссис Ричардс.

И через два месяца мы вернулись. Нас встретили как героев войны, и к нашему удивлению, родители Ингрид сидели у меня в саду и о чем-то беседовали с моими родителями. Они случайно встретились в супермаркете, и отец Ингрид услышав русскую речь, сразу поинтересовался, имеют ли они отношение ко мне. Они разговорились и мои папа с мамой позвали семью Скотт на чай.

Мы с Ингрид были очень рады такой теплой встрече и весь вечер рассказывали о своих приключениях в Калифорнии.

Вскоре фильм вышел на экраны и породил массу споров. Одни восторгались красотой и талантом Ингрид, а другие твердили, что не подобает героине в такой классической пьесе, говорить с таким явным иностранным акцентом. В любом случае, фильм не оставил равнодушных и имел успех по всей Америке и даже Европе. Ингрид теперь знали в каждом уголке Англии, Австралии и Канады. Люди на улице подходили брать автографы, а продюсеры каждый день приезжали прямо к ней домой с предложениями о новых ролях.

Но Ингрид, увидев,чем вылилась эта популярность сказала, что не хочет больше ничего иметь общего с кино.

- Я чувствую себя обезьяной в клетке – говорила она мне – И это после одного фильма! А что будет, если я снимусь во многих? Я хочу гулять и радоваться жизни с тобой, а не постоянно кочевать от съемок к дому!

Мне нечего было возразить ей, я был даже рад ее решению- мне тоже не нравилось повышенное внимание к ее персоне, которое мешало нам хорошо проводить время. И она объявила о своем уходе. Очень быстро популярность потухла, и через полгода уже почти никто не подходил к ней на улице.

- Зато я заработала много денег – утишала она сама себя – нам с тобой надолго хватит!

Я соглашался с ней, и мы снова стали жить в свое удовольствие как раньше. До тех пор, пока не приехал Саша.

 

Не успев заявится на пороге, он сказал, что нужно срочно нам всем уединиться в большой комнате. Но мы не послушали его, и все радостно прыгнули ему на шею- мы больше года не видели его, но он совсем не изменился. Мама стала расспрашивать его- где он был и что делал, он взял ее за руку и пошел в зал. Мы все последовали за ними. Тогда он запер дверь, убедился, что никто не подслушивает и сказал:

- Я счастлив снова всех вас видеть, но я должен сразу сообщить вам кое-что.

- Ты женишься? – донесся мамин голос.

- Нет, мама. Я весь год проработал таксистом в Нью-Йорке, и однажды имел неосторожность рассказать историю нашего побега одному высокопоставленному чиновнику. Он закричал, что я коммунистический шпион, выбежал из машины и позвал полицию. Я быстро приехал домой, собрал вещи и приехал сюда на форде.

- Зачем ты год там жил, работая всего лишь таксистом? – спросила бабушка.

- Я ждал свою любовь… Но об этом позже. Нам надо бежать из страны.

- Что? Куда бежать?! – крикнула Миссис Ричардс,которая до сих пор не понимала в чем дело.

- Они думают, что я шпион, а значит вы все в этом замешаны – объяснял Саша – Нам нужно всем покинуть США, иначе нас ждет расстрел.

Весть о том, что нам надо ехать поразила всех нас. Мы уже привыкли к Майами и никуда не хотели уезжать.

- Куда полетим? – спросил Саша, наблюдая как мы сидим в шоке и не можем сказать ни слова.

И тогда Ингрид, которая тоже сидела в этой комнате и также слушала все, что сказала Саша, уверенно произнесла:

- МЫ летим в Швецию.

Был созван семейный совет с участием родителей Ингрид и Стива. Они все были потрясены известиями от Саши. Ругать его уже было поздно- что сделано, то сделано и теперь надо было думать о том, что делать дальше. Стив объявил, что куда-бы мы не поехали, он едет с нами, так как не может жить без Марины. Родители Ингрид также сказали, что полетят с нами- им осточертели США и хочется чего-то новенького. Мы решили, что Швеция и вправду лучший вариант для нас. Вот только как это осуществить?

- Я знаю того, кто сделает нам поддельные паспорта – сказал Стив – У нас не будет проблем с вылетом. Но вот где взять столько денег…

- Я лечу с вами! – вдруг сказала Миссис Ричардс - Вы стали моей семьей, и я навсегда останусь с вами, если конечно не выгоните. Я сейчас же выставлю дом на продажу, и у нас будет более чем достаточно средств на то, чтобы не только улететь, но и жить там также как и тут.

Мы все с огромной благодарностью смотрели на Миссис Ричардс. Даже если бы она не объявила желание лететь с нами, мы все равно уговорили бы ее. Я воспринимал ее как вторую бабушку и не хотел даже думать о том, что нас бы разлучили.

 

Ровно через неделю мы уже летели на самолете в Стокгольм. В нем кроме экипажа находились только мы- Миссис Ричардс выложила круглую сумму за этот перелет, но деньги давно перестали иметь для нас значение, так что мы даже не интересовались сколько она потратила.

Когда мы приземлились в Стокгольме, нас встретило такси и отвезло в самый лучший отель города. А на следующий день уже поехали искать себе новый дом. Семья Скотт сразу же предложила огромный особняк рядом с домом их бабушки и дедушки. Это соседство очень порадовало нас всех, и сразу согласились купить особняк, даже не увидев его. Приехав на такси к нашему будущему дому, мы были поражены его величиной- четырехэтажный дворец с большой лужайкой и множеством деревьев. Там не было бассейна, к которому мы так привыкли, но внутри было настолько красиво и уютно, что мы все признали, что этот дом намного лучше того, который остался в Майами.

- К тому же, он в четыре раза дешевле! – радовалась Миссис Ричардс.

Каждый выбрал себе комнату по вкусу, и где-то пять или шесть комнат остались пустыми. Марина со Стивом поселились в самой большой спальне в доме- они были счастливы, что теперь наконец-то по-настоящему живут вместе.

С четой Свенссон,которая жила через дорогу от нас, мы познакомились в тот же вечер. Они были счастливы такому повороту событий, ведь теперь их любимая дочь с внучкой будут все время жить с ними. Дедушка приветствовал меня крепким рукопожатием и сказал, что мы все можем приходить к ним в любой момент и они всегда будут рады членам нашей семьи. Мы ответили взаимностью.

Вскоре, Саша тоже нашел себе шведскую невесту- Грету. Они познакомились на танцах, и Грета как и Ингрид была блондинкой с голубыми глазами. Настя с Валентиной тоже периодически встречались с молодыми людьми, но ни одна из них не приводили никого домой.

Мне нравилось жить в Швеции- наконец-то я почувствовал себя действительно свободным. Даже если люди и ненавидели меня- в чем я очень сомневаюсь, они никак не показывали этого и всегда и везде были очень любезны со мной. Ингрид представила меня всем своим друзьям, и каждый из них сказал мне, что его дом- мой дом. Люди смотрели на Ингрид на улице и узнавали, но никто не подходил к ней, а если и подходили, то только чтобы выразить благодарность за эмоции, которые она подарила им, столь восхитительно играя роль Джульетты. Но как не упрашивали ее друзья, она так никогда и не согласилась снова пойти в кино.

- Это пройденный этап – отвечала она – Я побыла знаменитой, а теперь я хочу побыть кем-нибудь еще.

Я гордился своей возлюбленной и каждый день говорил ей спасибо за то, что когда-то ответила мне тогда в кинотеатре.

 

Прошло полгода с нашего прилета, а мы все чувствовали себя как дома. Мы понемногу учили шведский язык, но и английским легко обходились- почти все шведы хоть немного, но понимали этот язык.

И вот однажды, за семейным столом, не помню кто, но предложил мысль о тройной свадьбе. Я давно подумывал об этом, и посчитал отличным знаком, что мое желание выразил кто-то другой. Все члены семьи одобрили эту идею, и начались долгие и тщательные приготовления. Свадьбы были назначены на август, то есть через месяц. Мы с Ингрид объездили все магазины города в поисках свадебного платья, и было решено сшить его на заказ.

Накануне свадьбы, к нам в грузовике привезли огромный 10ти килограммовый торт, который заперли в одной из пустующих комнат на два замка- чтобы никто из нас не мог пальцем взять кусочек крема. Ключи были доверены бабушке Ингрид, которая единственная из всех, была совершенно равнодушна к сладостям.

Свадьба стала одним из самых восхитительных событий в моей жизни- приехали все родственники и друзья Ингрид и Греты, а также собрались все соседи с нашей длиннющей улицы. Главный тост произнес как всегда мой дедушка. На английском языке, чтобы поняли все, он сказал:

- Сегодня мы все здесь собрались, чтобы сделать еще на капельку счастливей наши жизни. Сегодня, у нас целых три невесты- Марина, Ингрид и Грета. И я могу поклясться, что за свои 75лет, я никогда не видел ничего прекраснее! Я верю, что вас всех ждет просто прекрасное будущее, и чтобы не случилось, знайте- у вас всегда есть дом, в который вы можете в любой момент вернуться и там все всегда будут ждать с распростертыми объятьями! Ура! А сейчас, все за торт!

И мы, выпив по глотку шампанского, все накинулись на свои куски торта, которые уже сутки так мучили наше воображение. Он оказался необычайно вкусен, и я могу с точностью сказать, что ни до, ни после, я не ел ничего вкуснее того свадебного торта.

 

Шли годы, у нас с Гретой один за другим рождались дети, которые весело бегали по лужайке нашего двора. Бабушка, дедушка и Миссис Ричардс особенно любили возится с ними. За пять лет у нас с Ингрид появилось шесть детей, и мы все время проводили с ними. Также было у Саши с Мариной, а потом и у Валентиной с Настей которые по нашему примеру сыграли двойную свадьбу. Со временем, мы выкупили соседний участок с домом, и к нам переехала чета Свенссон, а также родители Греты. Я не могу уже точно сказать цифру, но в те годы нас было около тридцати. Каждый день женщины готовили еду, а дети репетировали сценки, чтобы вечером играть нам их. Они пели, рассказывали стихи, а все взрослые громко аплодировали и вызывали на бис.

Мы с Ингрид абсолютно ничем не занимались кроме как играть с детьми, и она решила, что мы обязаны пойти учится, чтобы наши мозги окончательно не испарились. Она выбрала журналистику, а я право. И вот так мы в 35 лет пошли учится. Дни шли очень быстро и интересно, пока однажды, придя домой, мы не узнали новость- у Миссис Ричардс случился сердечный приступ.

Мы с Ингрид тут же прыгнули на велосипеды и помчались в больницу, в которой находилось больше половины нашей семьи. У всех были заплаканные лица, и все молчали, глядя на дверь, где, как мы поняли с Ингрид лежала Миссис Ричардс.

Через два дня ее выписали, а через неделю у нее случился повторный сердечный приступ, который на этот раз оказался смертельным.

Похороны Миссис Ричардс оказались просто невыносимо тяжелыми. Она была членом нашей семьи, каждый из нас любил ее просто каждой клеткой тела. И мы не могли поверить, что ее больше нет с нами. Мне казалось, что мы сейчас придем домой, и она снова встретит нас с любимым яблочным пирогом. Но этого не случилось. Смерть Миссис Ричардс стала сильнейшим ударом по всей нашей семье и в течение двух лет скончались бабушка с дедушкой и чета Свенссон. Эти два года были самым большим кошмаром, который мне удалось пережить. Понимая, что я больше никогда не смогу поговорить и обнять своих самых близких людей, я плакал и страдал просто дни напролет. Мы с Ингрид забросили занятия и проводили все время дома. Больше никогда не будет, как прежде думали мы, в каждом из нас умерла неотъемлемая часть.

Но однажды, все они приснились мне ночью. Бабушка сказала:

- Дорогой, мы все вас любим, и продолжаем быть счастливыми там наверху. Мы радуемся, когда вы радуетесь и очень переживаем, когда грустите. Мы встретили здесь друзей детства и родителей. Когда-нибудь, ты тоже к нам присоединишься. Но пока, тебе нужно сделать жизнь твоих детей как можно счастливей. Они нуждаются в ваших положительных эмоциях, не лишайте их этого. Мы очень скучаем по вам, но поверь мне, чем счастливей будет твоя жизнь, тем быстрее она пролетит, и мы снова встретимся. Мы любим вас.

Я кинулся на них и долго-долго обнимал их. Они все умерли от болезней, но все стояли тут, как будто ничего не произошло, они выглядели такими же, как в день моей свадьбы.

Проснувшись на утро, я поспешил рассказать о сне, и как только я начал, Ингрид перебила меня, сказав, что видела то же самое только с ее участием. В итоге оказалось, что все те, кто прилетел из США, включая Стива, видели похожий сон. Мы были просто счастливы и с этого дня больше не грустили об их смерти. Вспоминая о них, мы только радовались моментам, прожитым вместе, и говорили о них как о живых людях, которые отправились в далекое странствие, и с которыми мы когда-нибудь обязательно встретимся.

В 1995ом году, мы впервые с Ингрид, Настей, ее мужем Карлом и Стивом посетили мою историческую родину. Все остальные кто был в США, к тому времени, к сожалению, скончались и мы с Настей показывали гостям где и как жили раньше. Мы поехали к морю, и я сказал, что именно его я в тот легендарный день посмел отпить. Затем мы поехали к горе, но решили не опускаться на рыбалку. Я уже слишком стар для такого, а рисковать здоровьем совсем не хотелось- ведь в Швеции меня ждали мои шесть детей и с двадцаток внучат. Я посмотрел издалека на речку, отвернулся и пошел к машине. На следующий день мы уже вернулись в Стокгольм и принялись за обычные свои дела- воспитание внуков и стрижку лужаек.

 

Послесловие

 

Сегодня, никого из Майами уже нет со мной. Но я благодарю судьбу за прекрасную жизнь, которую она подарила мне. Сегодня я отдаю всю свою любовь детям и внукам, а завтра уже присоединюсь к бабушке и дедушке, чете Свенссон и дяде, родителям Ингрид и Миссис Ричардс, Саше и Грете, Марине и Стиву, Валентине и Марку, Насте и Карлу, а также к моей самой любимой Ингрид. Мы продолжим наше счастье там, а пока, меня зовет внучок поиграть с ним в настольный хоккей. Как же я люблю этот мир.