Анна Петровна вышла из машины и с наслаждением потянулась. Наконец-то, прибыли. Теперь надо забыть обо всех проблемах и просто отдыхать.

 

До сих пор Анна Петровна жила как многие женщины бегом. Дома – уборка, кухня, энергичный муж Александр Григорьевич, директор крупного производственного объединения, восемнадцатилетняя дочь Люба, студентка МГУ, и их проблемы и запросы. На работе у Анны Петровны - преподавателя математики в техническом вузе - чтение лекций, приём курсовых, зачётов, экзаменов у студентов, а ещё частные уроки на дому будущим абитуриентам. Туда-сюда, сюда-туда. И ни тебе меланхолии, ни рефлексивных сомнений, ни философских блужданий ума. Двигаюсь, значит, живу. Вижу, что вижу, слышу, что слышу.

И вдруг, стоп машина! С Анной Петровной случилось то, что, по её представлениям, могло произойти с кем угодно, но только не с ней – женщиной вполне уравновешенной и здравомыслящей.

 

Случилось это пару месяцев назад, когда здесь в деревне отдыхал брат Александра Григорьевича Степан. Его жена вдруг вернулась в Москву одна и сообщила:

-Александр, со Степаном надо что-то делать! Не могу я больше с ним в одном доме находиться! Запил он, мне не справиться. Видеть его не хочу, поссорились мы! Пусть просит прощения.

-Собирайся, Ань, немедленно едем! – озабоченно сказал Александр Григорьевич жене. - Хорошо, что завтра суббота.

 

На стук Стёпа не откликнулся. Ветхую дверь Александр Григорьевич единым махом вышиб плечом.

В доме посреди страшного беспорядка неподвижно лежал Степан. Александр Григорьевич бросился к брату. Обнаружив, что Степан мёртв, он закрыл глаза покойнику. «Стёпка, Стёпка, как же это ты? Что же ты наделал? Упал, что ли неудачно?» - растерянно повторял Александр Григорьевич, ошеломлённый внезапным несчастьем.

-Са-а-ш… что… это?! – попятилась Анна Петровна, бледнея и дрожа.

-Где? – стараясь превозмочь стреляющую боль, охватившую половину головы, глухо отозвался Александр Григорьевич.

Анна Петровна молча указала ему на пальцы Стёпиных рук. Вместо ногтей из них торчали длинные изогнутые когти. И вдруг мертвец открыл глаза и метнул в Анну Петровну холодящий сердце взор, затем ухмыльнулся, подмигнул и показал ей извивающийся острый длинный язык.

Женщина пошатнулась, тяжело осела на сундук и погрузилась в бессознательную черноту.

-Аня, что с тобой?! Очнись, ну же!!

Анна Петровна открыла глаза. Александр Григорьевич зачерпнул кружкой колодезной воды из ведра, всегда стоявшего у входа:

– На, выпей!

Женщина, давясь, сделала несколько глотков. Потом с опаской взглянула на труп.

Когти на руках Степана оставались на месте, и более того, на обеих ногах она заметила чёрные копыта, а из-под полуседого локона слева ближе к темени торчал рог. «А Саша ничего не видит…» - ужаснулась она и тут вдруг почувствовала, что изнутри по крышке сундука, на котором она сидела, что-то бьётся.

Подскочив, как ужаленная, Анна Петровна проворной саранчой отлетела к соседней стене, едва не сбив с ног оторопелого мужа, и безумными глазами уставилась на крышку сундука. Крышка приподнялась, и, о, ужас, оттуда, извиваясь, вылезли два бесёнка:

 

Дурилке мы приставили рога, ага!

Намяли худосочные бока, ага!

Сорвали за ненадобностью ногти

И припаяли дьявольские когти!

 

дважды пропели они и снова протиснулись в щель под крышку сундука. Анна Петровна, как рыба, судорожно хватая воздух и снова слабея, стала молча тыкать пальцем в том направлении.

-Что ты там увидела? – спросил Александр Григорьевич. Он подошёл к старому сундуку и спокойно откинул крышку, а два чёрных бесёнка кинулись прочь, и исчезли за дверью. - Ну, вот смотри, ничего в нём нет, кроме наших с тобой ласт, отцовых сапог и мелкого хлама. - Аник, меня там ждут, ты побудь тут минутку, я сейчас вернусь, ладно? - и вышел.

Только муж сбежал с крыльца, как Анна Петровна снова увидела чертей. На сей раз вместо двух бесенят явилась целая бригада рослых быстроногих чертей. На груди одного из них, судя по виду, их предводителя, висел чёрный рожок. Не обращая на Анну Петровну никакого внимания, он поднес рожок ко рту и сказал:

- Эля, мы на месте. Даю координаты: семьдесят пять - двадцать восемь.

Затем он приставил рожок к мохнатому уху, какое-то время слушал, потом щёлкнул пальцами. Черти окружили Степана, повернулись к нему спиной, присели и подсунули под мёртвое тело хвосты.

- Раз, два, взяли! – скомандовал бесам их вожак.

Черти поднялись, и Анна Петровна в великом изумлении увидела, что Степан раздвоился: одно его тело, с рогами, копытами и когтями зависло в воздухе, поддерживаемое хвостами чертей, а второе, нормальное, человеческое, осталось лежать на полу.

Главный бес поднес чёрный рожок ко рту:

- Мы готовы. Открывай ворота.

Он опустил рожок, и тут же, прямо возле ног Анны Петровны пол разверзся, открыв чёрную бездонную яму. Женщина отпрыгнула назад и прижалась спиной к стене. А черти тем временем взмахнули хвостами, и рогатое тело Степана, пролетев над их головами, упало в яму и исчезло, проглоченное плотной густой чернотой. Анна Петровна почувствовала резкую дурноту и медленно сползла по стене на пол.

Очнулась она уже в машине. Александр Григорьевич договорился с соседями, чтобы они взяли его жену в Москву, а сам остался дожидаться милиции. Надо было зарегистрировать скоропостижную смерть брата и выполнить все другие, необходимые в таких случаях формальности.

На вскрытии истинной причины смерти Степана так и не определили, а в заключении написали: «Внезапная смерть от алкогольного отравления».

 

Анна Петровна не стала никому рассказывать о своих видениях, стараясь поскорее о них забыть. Раньше с ней ничего подобного никогда не случалось. Она убеждала себя, что её временный психический срыв вполне объясним и вызван умственной перегрузкой, недосыпом и крайней усталостью. Всю зиму, а особенно весну и начало лета, кроме известной плановой работы в институте, она частным образом готовила к вступительным экзаменам по математике детишек состоятельных родителей с разным уровнем школьного багажа и способностей. Иной раз попадались просто тупицы, но родители за дополнительную плату умоляли подтянуть их оболтусов до приемлемого уровня, вот она и надорвалась. Нервишки стали ни к чёрту. А тут ещё смерть Степана наслоилась. Всё закономерно. Нужен полноценный отдых.

Отпуск Анна Петровна решила провести в деревне, несмотря на пережитый там ужас со Степаном. «Клин клином вышибают! Вот приеду, увижу, что ничего страшного в нашем доме нет и быть не может, и всё сразу встанет на свои места. А иначе я так и буду вечно трястись».

У Любы настали каникулы, и она с удовольствием составила матери компанию.

 

И вот теперь Анна Петровна стояла возле машины, вдыхая свежий деревенский воздух, и радуясь, что все треволнения остались позади. Старый дом, окружённый садом, выглядел мирно и уютно. Слева вдоль изгороди радовали глаз крупные розовые и ярко-бордовые цветки двухметровых мальв, особо поддавших в этот год от обилия тёплых дождей. По дорожке, тонко попискивая, весело носилась трясогузка, и на душе у Анны Петровны стало ещё спокойнее.

 

Александр Григорьевич, доставивший своих женщин на дачу, сам уехал в город, пообещав присоединиться к ним денька через три. По дороге он думал, как быстрее завершить дела и вернуться в деревню, чтобы наслаждаться любимой рыбалкой, грибами и прочими радостями.

 

На другой день мать и дочь пошли на речку купаться. На берегу загорало довольно много народа, и вскоре отпускницы оказались в курсе всех последних деревенских новостей. Одна из них крайне неприятно поразила Анну Петровну. Оказалось, что их хороший знакомый, Глеб Леопольдович, учёный, по прозвищу доктор Паганель, неделю назад бесследно пропал.

У Глеба Леопольдовича тоже была здесь дача, и всякий раз, приезжая в деревню, он непременно приглашал всех к себе на шашлык или просто на вечерний чай. В гости к этому доброму, компанейскому человеку все ходили с удовольствием. Интересный собеседник, человек энциклопедических знаний, он мог часами развлекать народ своими рассказами, шутками и захватывающими историями.

Доктор Паганель всегда очень легко сходился с людьми и был готов прийти на помощь любому. В деревне его любили.

- Не понимаю! – пытала Люба соседку учёного Глеба, Веру Ивановну. – Как это так, пошёл в поле и исчез? Вы же говорите, он был с другом! Что же друг-то, как там его...

- Миша.

- Да, Миша! Он не видел, что ли, куда Глеб Леопольдович делся?!

- Да говорит, что видел, - вздохнула Вера Ивановна, - только кто же поверит ему, такое нёс, не приведи, Господи! – она перекрестилась и замолчала.

- Пожалуйста, Вера Ивановна, расскажите! - разволновалась Анна Петровна. В груди ее нарастало дурное предчувствие. – А то покоя мне не будет.

- Ладно, - не слишком охотно согласилась Вера Ивановна и поведала женщинам, что, по словам Миши, доктора Паганеля утащили черти…

 

В тот день Глеб Леопольдович в приподнятом, и даже несколько экзальтированном состоянии поднял друга до восхода солнца. Таково условие успеха, сказал он ему и потащил Мишу на дальнее поле за какими-то необыкновенными травами высоко целебного свойства.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» - ещё перед выходом без конца восклицал он привычное словцо, по рассеянности забыв с вечера найти подходящую корзинку. Впопыхах Паганель бестолково суетился, натыкался на все углы и ронял то кепку, то складной ножик, то мазь от комаров и вновь чертыхался, словно обвиняя всех чертей в собственной неловкости.

Наконец, он нашёл корзину, и друзья двинулись в путь.

По дороге Паганель яростно жестикулировал и что-то громко выкрикивал в ухо всё ещё сонному другу, абсолютно не глядя под ноги. Не успели они выйти на поле, как Паганель налетел на булыжник, взвыл от боли и в очередной раз чертыхнулся.

В тот же миг им в лицо со всей силы ударил внезапный порыв не по-летнему ледяного ветра. Миша на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что по полю к ним движутся тёмные фигуры. Они быстро приближались, и вскоре Миша истошно вскрикнул, поняв, что это самые настоящие черти. Он прирос к земле, не в силах сдвинуться с места и только безвольно наблюдал за тем, как рогатые и хвостатые молодчики подходят к застывшему с открытым ртом Паганелю. В это время у Миши каким-то чудом открылся ясно различимый внутренний слух, позволяющий вполне натурально улавливать объяснение всей подноготной дьявольских козней.

И он шаг за шагом осознал такое, что едва не тронулся умом.

 

Вызванная неловким рассеянным учёным неизвестно для чего, то есть совсем не по делу, рогатая и хвостатая компания решила воспользоваться случаем, чтоб повеселиться по всем правилам бесовского искусства.

Умник сам заказал бесов, решили в диспетчерской под названием «Чёрное ухо востро», и накликал чертей по вызову ровным счётом 13.

Кто виноват, что он не считал? – рассудили в «Чёрном ухе». В мире духов цифры имеют силу действия. Не хуже разбойничьего пароля: «Сезам, откройся». И сундуки ваши.

Магия цифры всегда обязывает. Осторожные англичане не имеют ни домов, ни даже рядов в зрелищных заведениях под номером 13, зато за катафалком покойника тринадцатая карета должна ехать пустой. У древних оккультистов 13 – число Смерти.

Такова охранная мистика, о которой стоит помнить.

Учёный же Глеб знал много всего, а то, что следовало ему знать, проворонил, не удосужившись поинтересоваться. Всю жизнь он проявлял образцовый альтруизм, а всё впустую.

Атеист мусорил опасными словами, как шелухой из-под семечек. Так что на его тринадцатый призыв самым естественным образом явились заводные чёрные брательники из Спецбригады числа Смерти.

Прими вопиющий всуе от шустрой компашки достойный «подарочек», коль имел дерзость обеспокоить асов лихого воинства. Всё чин чинарём. Аля-улю, и ваши не пляшут.

 

Черти окружили Паганеля, и Миша увидел, что на груди одного из них висит чёрный рожок, а другой держит в лапах кусок пятнистой шкуры. Тот, что с рожком, щёлкнул пальцами, и чёрт со шкурой ловко набросил ее на плечи Паганеля. В тот же миг шкура превратилась в облегающий тело длинный сюртук леопардовой расцветки, сидевший на нём как влитой. По лицу учёного Глеба прошла судорога, он опустил голову, а когда поднял, Миша увидел, что его друг заметно изменился: кожа приобрела сероватый оттенок, нос заострился, в глазах появился красноватый огонек, а от былого добродушия не осталось и следа.

Не обращая внимания на полуживого Мишу, чёрт поднес рожок ко рту, что-то туда сказал (слов Миша не разобрал) и прямо перед ними возник чёрный бездонный провал. Черти и Паганель разом шагнули в эту темноту и исчезли. Миша почувствовал резкое головокружение и ненадолго потерял сознание.

 

- Интересно, а где сейчас этот Миша? – обратилась Анна Петровна к дочери, когда они медленно шли с речки, раздумывая над немыслимым рассказом Веры Ивановны.

- Да в дурдоме, наверное, - ответила Люба, - там ему самое место! Ты что, веришь в его бредни? Такое наворотить способен только клинический шиза!

Анна Петровна, крепко прикусив губу, уставилась в землю. «Хорошо, что я никому не стала рассказывать о том, что видела, когда умер Степан. А то отправили бы в психушку... И как только этот Миша решился всё выложить! Видно в сильном шоке был парень... Как я его понимаю! Пережить такое... Врагу не пожелаешь! А главное, почему черти утащили Глеба Леопольдовича, нашего трогательного славного Паганеля, добросердечного и сердобольного человека, да ещё глубокого и разностороннего учёного? Странно как-то...»

- Здравствуйте, москвички! – весело окликнул их из открытой калитки женский голос. – Не хотите зайти, моего мёда с пасеки отведать? Отдам недорого.

- Добрый день, тётя Лида! – откликнулась Люба. – Ну, что, мам, зайдём?

- Привет, Лида! Конечно, зайдём, – кивнула Анна Петровна.

Пока пробовали мёд, разговор вновь зашёл о загадочном исчезновении учёного Глеба.

- Да уж, - сказала тётка Лида, - странное дело. Как в воду канул. В город не вернулся, здесь тоже так и не появился. Милиция теперь его ищет. Но пока никаких следов.

- А про чертей-то слыхали? – усмехнулась Люба.

- Да уж конечно! Вся деревня гудит... Некоторые этому Мише верят...

- Правда?!

- Ага. Тут ко мне на днях Мирон приезжал, к нашумевшему кое-что новенькое добавил...

- Какой Мирон?

- Мой двоюродный брат. В Дубне живет. Так вот он говорит, что вся эта чертовщина от Эвелины идет. Эта подозрительная особа со странностями у нас тут всего недели полторы назад появилась. Лесник-то наш помер, и она приобрела его избушку, тут недалеко, километрах в двух-трёх, если идти в сторону болота.

- Да-да, - кивнула Анна Петровна, - мы на речке тоже про это слышали.

- Ага. А Мирон эту Эвелину давно знает. Вот и имя какое-то чудное у приезжей дамочки. До этого она в другой деревне жила, а мой Мирон туда часто по делам наведывается. Так вот он мне про неё такого понарассказал! – тётка Лида покачала головой.

- Это чего же?! – понятное дело, заинтересовались обе гостьи.

- Расскажите, тёть Лид! – потребовала Люба, и села поудобнее, чтобы слушать.

И тётка Лида принялась вспоминать.

 

Лет 20 назад, никому неизвестная эффектная молодая женщина поселилась в избе, хозяин которой внезапно умер. Вроде бы человек он был не болезненный и не дряхлый, в общем, ушёл из жизни без видимых причин.

Избушка находилась за деревней, практически в глухом лесу. Естественно, всем показалось непонятным, зачем молодая женщина без семьи завладела избушкой в этом медвежьем углу.

С одной стороны, побаивались странностей весьма загадочной особы по имени Эвелина, явно избегавшей людей. А иные из местных, изредка встретив её нос к носу, от одного вида её ангельской красоты приходили почти в умиление и принимались жалеть милую женщину. Считали, что её, как видно, Господь обидел, немного замутив разум, вот она и чудит. К тому же, ни в ступе, ни на метле её тоже никто не видел, посмеивались некоторые острословы.

Кое-кто заметил, что возле её избушки постоянно вертится дикий зверь. А зверюга подстать хозяйке тоже непонятная какая-то животина. Вроде бы кошка, но и не кошка. Уж больно здорова! Многие сначала боялись, не сунется ли она на промысел в деревню. Но сама Эвелина посланным к ней переговорщикам объяснила, что подаренный ей Вук, так она называла свою кошку, происходит из мирной породы пум, и людей не трогает. И, правда, годы шли, и этого рыжего пушистого Вука многие не раз встречали в лесу, но он сразу убегал, завидев человека, а возле деревни его никогда не замечали. Так ничего существенного о лесной жительнице узнать не удалось. Из трубы её избы всё время шёл дым. Вездесущие мальчишки пытались подглядеть через окна, чем она занята, но окна всегда были плотно зашторены.

А ещё через несколько лет у жителей вдруг стали пропадать сначала цыплята, а потом и куры. Заподозрили, что, лисица таскает. А на Эвелинову пуму никто и не подумал. И курятники на ночь запирали, и капканы ставили, а ничего не помогало. А потом стали пропадать домашние кролики. Когда сообразили, что Эвелина сильно раздобрела, наконец, призадумались. Решили караулить пуму и однажды засекли.

Видят, крадётся рыжая зверюга, медленно переступает на мягких лапах. Вот у сарая с кроликами животом по земле стелется, а глаза в темноте как красные раскалённые угли. Хищный зверь, страшный, сильный. Караульщики от ужаса столбами стоят. Один только Мирон, что гостил у хозяев кроликов, и в охотку принял на грудь белого вина два стакана, не растерялся. И не будь дурак, как запустит в заморскую зверюгу железный брус, что под руку попал, и прямо по лапе угодил, даже хруст раздался. Зверюга взвыла так, что у Мирона мурашки по телу пошли, и дикими скачками упрыгала в чащу, оставив на траве пятна крови.

Мирон, протрезвев на утро, и говорит:

-Хотите - верьте, хотите - нет, а ваша лесная затворница – оборотень!

-Как так, Мирон? Чего городишь-то?

-А я с детства помню, у нас в селе один мужик оборотнем был. То он – мужик, а то - волком по лесу рыскает, а один раз к бабе в избу залез и бросился на неё. Она давай орать: «Волк! Волк!» Ну, сосед к ней сразу с ружьём. Пальнул и попал убегавшему зверю сзади в плечо. А на другой день всё и выяснилось. У мужика-то рана в том самом месте оказалась, деваться ему некуда. Пригрозили, чтоб в селе не безобразничал, и всё.

-Так ты что Мирон нам байку эту сказываешь, к чему? Мы в дьявольщину не верим.

-А к тому, что мы можем сходить к вашей ангельской с виду тётке. Если нога у неё пострадала, то, стало быть, оборотень она, это чистый верняк.

-Брехня! – загудели мужики.

-Если я не прав, в следующий раз за мной два пузыря белого вина! - разошёлся Мирон.

-Ну, так это ж совсем другой разговор, - заметил Гриня, - пошли мужики к Эвелине проверять лапу, тьфу ты, ногу!

-Да, откроет ли дверь? - возразил один из мужиков.

-Попытка не пытка! – отмёл сомнения Гриня.

Так и пошли всей гурьбой к избе, вроде ни на что не надеясь, а только на вдруг. И тут этот самый вдруг и случился. Прямо глазам своим не верят. На скамейке перед избой сидит сама Эвелина, и впрямь раздобревшая баба-то, а лицо всё такое же как двадцать лет назад молодое, как есть черноволосый ангел во плоти, а рядом её рыжая пума. Встала хозяйка им навстречу легко так, пружинисто со скамейки и спрашивает ангельским голосом, ласково улыбаясь:

-Какая нужда, мужички, вас ко мне привела?

А тем временем её рыжая пума прыг на скамейку, свернулась по-кошачьи и щурит на них блестящие щёлки рыжих глаз с узкими эллипсами чёрных зрачков, мирно урча.

-Да так, шли мимо, - говорит ей Мирон, сразу сильно поскучнев, - желаем здравствовать вам, матушка, а нам надобно поспешать.

Так и ушли, не солоно хлебавши.

Правда, кролики после перестали пропадать, а кур и цыплят уж ни у кого не было. Только Гриня остался страшно довольным, ожидая гостя из Дубны с обещанными пузырями.

 

После этого непонятного разумению случая с уцелевшей лапой у рыжей зверюги, хруст-то все сторожа слышали, впервые стали подозревать хозяйку в сношениях с бесами.

Тогда же подобралась целая компания любопытных и отчаянных парней постарше из приезжих. Некоторых красота Эвелины приманивала, других тайна, третьих риск. Установили поочерёдную засаду по ночам.

Тут и выяснилось, что в самой избе постоянно жуть какая-то совершалась: то вспышки, то взрывы видны были даже сквозь занавески. То хлопки, вой, хохот слышались, то топот, кряканья, гул, а то и музыка визгливая и грохочущая, одним словом, невообразимый гвалт и прочая кутерьма, непонятно кем производимая. Ясно только, что не людьми. Иногда даже земля дрожала под избой, и глухой рокот катился по лесу. Явно адскими затеями попахивало.

Одним словом, прояснилось окончательно, что у Эвелины тайный притон дьявольщины. Сущий страх, упаси Господи! Тут и милиция бессильна. Кто ж усмирит адские затеи? Народ стал держаться подальше, обходя кругами её избу.

 

- Вот такая история, правда аль нет, кто знает? - закончила тётка Лида.- Но Мирон меня на полном серьезе предупреждал, что раз эта Эвелина тут у нас поселилась, то ничего хорошего не жди!

- А вы сами видели эту Эвелину?

- Лично я пока нет, она в деревню-то к нам не ходит. Но другие видели, говорят красивая баба... И зверюга эта рыжая всё так же при ней...

 

А Эвелина в тот раз, как проводила мужиков, ухмыльнулась и погладила Вука. Проверила лапу, её мазь на травах с добавлением ядовитого латука, жабьей крови, спор грибов «яйца ведьм» и щепотки сажи отлично помогла. И подумала, как всё-таки хорошо, что Вук зверь. Вспомнила всю его историю.

Как-то она провела пару недель в Лондоне. Именно там она познакомилась с занятным англичанином, он много путешествовал. Побывав у «леопардовых людей» на Берегу Слоновой Кости, он не только чудом унёс ноги от кровожадных каннибалов, но даже овладел в какой-то мере их магическим искусством. Убив леопарда, дикари выделывали его шкуру с когтями. И в этой шкуре, пользуясь особым ритуалом Dju-Dju, могли временно перевоплощаться в зверя. Для себя англичанин привёз шкуру убитой им пумы и мог в любой момент, применив этот самый Dju-Dju, обернуться дикой кошкой. Англичанин не устоял перед чарами Эвелины. Влюбился в неё до безумия и повсюду следовал за ней как верный пёс. Потом притащился в Россию, в её лесную избушку. Очень скоро он смертельно надоел Эвелине не только домогательствами её женского внимания, но и смешной ревностью к самому Дьяволу. Это уже чересчур. Обернувшегося как-то пумой влюблённого джентльмена Эвелина опоила колдовскими травами, чтобы он не смог вспомнить ритуал Dju-Dju. И теперь подданный Великобритании довольствовался ласковыми поглаживаниями хозяйки по шёрстке.

 

Просидели Анна Петровна и Люба в гостях у тётки Лиды дотемна. Купили мёда. Собрались домой.

Время около полуночи. То филин в лесу ухнет, то птица или зверь какой, не разобрать, крикнет. Жутковато стало Анне Петровне. От свежей порции неприятностей она вновь стала тревожной и нервически впечатлительной.

Наконец, показалась их изба. Небо чистое, луна полная, изба в голубоватом лунном свете. Люба идёт, напевает новый модный мотивчик. А Анне Петровне и тут не по себе. Ветерок, набегая, клонит к земле гигантские тени садовых цветов. Раньше она не замечала таких пугающих теней. Отовсюду слышатся Анне Петровне неясные шорохи, наводя первобытный страх. Вдруг где-то совсем близко протяжно прокричала сова.

- Люба! - схватила мать дочку за руку и прижалась к ней. – Страшно-то как.

- Не бойся, мам! Чего это ты испугалась? Людей надо бояться, а не сов. Сама подумай, что они могут сделать нам?

Анна Петровна пулей взлетела на крыльцо, быстро ключ в двери повернула и свет включила.

В доме тихо. А Анне Петровне всё что-то мерещится - то за занавеской, то в тёмном углу.

- Может, чаю попьем? - предложила Люба, совершенно не разделяя опасений матери.

- Чай на ночь вредно, - раздался с дивана чей-то крайне любезный голос.

От неожиданности женщины подскочили на месте и вытаращили глаза. На диване, вальяжно развалившись, возлежал огромный чёрный котяра.

-Будем знакомы, - как ни в чём ни бывало, продолжал говорить кот. - Меня зовут Бюр. Ну что вы так на меня уставились? Ведь специально принял такой облик, чтобы привычнее было. У вас, у людей, ведь как: если чёрный кот, так значит дьявольское отродье. Дамы, если честно, я этих тварюг раньше и сам недолюбливал, но тут на днях, - и Бюр перешёл на сентиментальный полушёпот, - такую кошечку встретил…. Мммя-а-у… впрочем, это к делу не относится. Так вот, размышляя, в каком виде лучше в здешние места явиться, то ли чёрным пуделем, то ли котом, решил, что всё же сподручнее будет котом. И надо отметить, весьма удобный и вместе с тем, мур-мур, привлекательный вышел облик. Так мне понравился, что с тех пор я только в нём и пребываю.

Тут вдруг с демоническим блеском в глазах Бюр жестом заправского фокусника вскинул вверх мохнатую лапу и прямо из воздуха выхватил светло-коричневый продолговатый предмет. Это была сигара в аккуратной упаковке.

- Марочная, нашего адского производства! – сдирая целлофановую упаковку, сказал кот. – Высший сорт, мои любимые, - он прижал сигару к носу, глубоко вдохнул и закатил глаза, - ах, какой аромат! Конечно, для тех, кто понимает!

Он раскурил сигару и выпустил в потолок облако дыма, в котором проступили силуэты самого Бюра и нежно льнувшей к нему кошечки.

Анна Петровна почувствовала, как у неё подкосились ноги, и медленно, на всякий случай придерживаясь за край стола, опустилась на стул.

-Да не пугайтесь вы так, мадам Анна. Эка невидаль, что же вы трясётесь, ведь мы тысячи лет рядом соседствуем.

-К-кто это «мы»? - заикаясь, прошептала Анна Петровна.

-Мы - честные работники ада, - важно ответствовал Бюр, - у меня лично всегда полно ремесленной работы. Всякое разное навешивают, будто я какой-то отставной козы барабанщик. Заездили котика, затуркали, замуркали.

Кот, поиграв вибриссами, скроил на морде обиду, вздыбил усы торчком и выпустил очередное облако дыма, в котором черти тянули Бюра за лапы в разные стороны.

Люба, оквадратив от безмерного изумления глаза, не хотела верить в реальность происходящего, и даже тщательно протёрла оба глаза. Но кот не исчезал и продолжал изливать кучу, как видно, застарелых обид.

- Вечно всем нужен Бюр! И Эля туда же, гоняет котика и в хвост и в гриву, почём зря. А у меня в крови порода! - он растопырил вибриссы возле глаз в разные стороны для пущей важности. - Ба! Мадам Анна, что же это я, хрен моржовый, забыл сказать! - с ехидным довольством вдруг хихикнул он. - Эля-то, Эвелина! Это же ваша бывшая школьная подруга Вика. Признайтесь, никто из вас тогда не мог и предположить, куда она исчезла. Ведь так? Вы и сейчас не верите? Запомните, что просто так никто никуда не пропадает! Уразумели?.. Вижу, что уразумели, - усмехнулся кот Бюр. - Вот и славно, трам-пам-пам. Ваша подруга, не в обиду вам, Анюта, будь сказано, вовремя избавилась от иллюзий.

-То есть, как?

-А так. К нам подалась. Не угодно ли и вам, пока не поздно? Есть шанс продлить жизнь и молодость.

-Вы шу-ти-те? – еле пролепетала Анна Петровна.

-Нисколько. Чёрная Эвелина - прима здешних болотных оргий, и только для вас, Анюта, готова сделать исключение и пригласить на свою вечеринку. Не угодно ли взглянуть, мадам, как Эвелина развлекается?

И не дожидаясь ответа, провозгласил:

-Крибли крабли, бир, бюр, бас, эник, веник, глюк - а т а с!!

И тут же, поднатужившись, выпустил самое большое облако сигарного дыма. В нём возникла отдельно взятая довольная Бюрья морда, которая объявила: «Начинаем благотворительный, ха-ха, бесплатный сеанс ясного видения для входа в лучший из миров».

Кот подмигнул было женщинам, но тут же обнаружил, что мадам Анна шлёпнулась в обморок.

-Ясно! Кина не будет... Не прочный матерьялец, - недовольно проворчал он, оглядев её неподвижное тело, и посмотрел на Любу.

А девица не растерялась и, схватив с полки старую бабушкину икону, выставила её как щит перед мордой Бюра.

Кот злобно зашипел, выгнув спину колесом.

- Олухиня беспробудная! – обозвал он девушку и, легко перелетев комнату, прыгнул в окно.

Словно в воду, вошёл кот в стекло и тут же слился с непроглядной чернотой густых зарослей боярышника за окном. По стеклу ещё какое-то время бежали ровные круги, но вскоре всё успокоилось, и в доме воцарилась привычная ночная тишина.

Люба привела мать в чувство, набрав полный рот холодной воды и обрызгав её дважды.

- Люба, а ведь этот демонический кот Бюр правду сказал. Моя отчаянная одноклассница Вика, бесшабашно крутившая романы направо и налево, действительно однажды побежала в магазин напротив её дома и пропала. Исчезла навсегда. Сколько уж лет прошло и не помню. Давно. Где только её не искали. Всё напрасно. Многие тогда так и решили, что бойкая красавица Вика двадцати лет от роду бросила мужа и двухлетнего сына и укатила с тайным любовником, скорее всего за рубеж...

- Вот это да... – покачала головой Люба. – Хорошо, что я вовремя вспомнила, как бабушка говорила, что намоленная икона действует против нечистой силы. Ты отключилась и не видела, как чёрная бестия резво сиганула в окно. И что удивительно, прямо через стекло... Ты чувствуешь, как сегодня особенно душно? – Люба распахнула окно. – Может, гроза соберётся? Хотя нет, смотри, какая полная луна! Вот в такие полнолуния, говорят, и происходит всякая чертовщина...

Анна Петровна молча слушала дочь, всё ещё бледная, как простыня.

- Люба, я так устала, давай ляжем спать.

- Давай. – Люба сладко зевнула.

 

Но уснуть им в ту ночь было не суждено.

-Люба, ты слышишь, что это за шум?

-Да, и он движется в нашу сторону.

Обе вскочили с постелей и босиком бросились к окну.

Стук и грохот уже были рядом. В свете уличного фонаря женщины увидели жуткую картину. В воздухе летали три огненных шара, а за ними бежали непонятные существа. Их головы с одинаковыми, штампованными рожами были насажены на металлические скелеты и оглушительно гремели железными костями. Из глаз, носа и рта несусветных громил извергался зелёный огонь, и они гонялись за шарами, стремясь достать их языками этого пламени.

-Мам, да это, наверное, роботы! Откуда они тут взялись?

Один из шаров попытался подняться ввысь, но не успел. Два зелёных языка взметнулись вверх и перехлестнулись точно на шаре. Ослепительно вспыхнув, он рассыпался мелкими быстро затухающими искрами.

-Мам, они же борются друг с другом! Может, шары - это пришельцы?!

Два других шара продолжали увёртываться, продвигаясь всё ближе и ближе к дому, где перед открытым окном застыли оторопевшие женщины. Анну Петровну сковал ужас, а Люба, забыв об опасности, следила за исходом схватки «пришельцев» с тем же интересом, с каким она смотрела любимые фильмы с фантастическими сюжетами.

Вдруг один из шаров стал бешено мотаться туда-сюда, путая роботов и вызывая огонь на себя, а второй в это время метнулся к открытому окну, влетел в комнату и приклеился к потолку, забившись в угол. Несколько роботов тут же бросились за ним.

- Окно! Закройте окно! – казалось, приказ прозвучал прямо в головах женщин.

Люба быстро захлопнула рамы, а Анна Петровна защёлкнула шпингалеты.

Оставшийся на улице шар вспыхнул и рассыпался искрами.

- Достали-таки, сволочи! Твари безмозглые! – раздался с потолка голос, полный боли и ярости.

Анна Петровна и Люба, открыв рты, уставились на огненный шар.

- Меня не надо пугаться, - уже спокойнее произнес шар, - я вам ничего плохого не сделаю. В отличие от этих уродов.

Люба, увидев, что роботы уже подтянулись к окну и заглядывали внутрь, полыхая зелёными глазницами, задёрнула шторы и посмотрела на шар, ожидая объяснений.

- Правильно, - одобрил её шар, спустился и завис напротив бледной мамы и раскрасневшейся дочки, захваченной фантастикой наяву. - Это не роботы, а искусственные синтетические призраки, - пояснил он. – Они сами не войдут. Это от настоящих призраков никакие закрытые окна не спасают. - Увидев, что хозяйки дома снова застыли, глядя на него не мигая, шар вздохнул. - Так, похоже, вас всё-таки заклинило.

Он немного покачался в воздухе, проверяя, следят ли женщины за ним взглядом.

Женщины следили.

-Ага, уже неплохо. - И, раскрутившись искрящимся волчком, шар на всякий случай окатил их радужным душем.

Люди тотчас почувствовали необыкновенный прилив сил и тепло расположения шара к ним.

- Ну вот, совсем другое дело, - довольно сказал шар, любуясь своим отражением в зрачках повеселевших человеческих особей.

Анна Петровна облегченно вздохнула, а Люба спросила:

- А ты кто?

- А разве не видно? – шар медленно повернулся вокруг своей оси, демонстрируя красивые переливы голубоватого огня. – Шаровая молния, конечно!

- Шаровая молния? - обрадовалась Люба. - Я где-то что-то такое читала про плазменный разум шаровых молний.

-То, что пишут в ваших книжках, ты можешь не читать. Я сведу вас с Великим Магмоном Вулкалавием, который уж как-нибудь знает побольше ваших писак. Только он сможет спасти вас и всю вашу деревню от разгула обосновавшейся тут чертовщины – сами видите, что творится.

Люба посмотрела на закрытое окно. Сквозь щёлку между шторами в комнату проникал зелёный свет.

- Завтра утром, когда сгинут призраки, я доставлю вас к нему, – сказал шар.

- Но почему нас? – поразилась Люба.

- И кто этот... Вулка...магий? – спросила Анна Петровна.

- Вулкалавий. Великий Магмон. Завтра он сам вам всё объяснит, - шар поднялся к потолку, - а сейчас нам всем лучше отдохнуть.

- Боюсь, после твоего душа мы вряд ли сможем заснуть, - бодро сказала Люба.

- Тогда сидите так...

Шар уютно устроился в углу и неподвижно застыл.

Женщины согрели чаю, уселись за стол и принялись шёпотом обсуждать недавние приключения.

Ближе к утру, как только рассвело, они решились отправиться вместе с шаром к таинственному Магмону и всё узнать. Анна Петровна сначала не хотела, но дочка сумела её уговорить.

 

Пару километров они шагали через лес, а потом шар вывел их на поле к старому, заброшенному колодцу.

- Всё, пришли. Нам сюда, - сказал шар.

- Что, в колодец?! – испуганно воскликнула Анна Петровна.

- Да тут ведь ничего нет! Ни лестницы, ни даже верёвки! – объявила Люба, заглянув в открытые створки полуразвалившегося колодезного сруба.

- Какая верёвка! – раскатисто расхохотался шар. - Вы, что же, думаете, к Великому Магмону можно попасть вот просто так, по какой-то там верёвке или лестнице?!

Анна Петровна пожала плечами. Люба ждала объяснений.

- Да будет вам известно, - отсмеявшись, сказал шар, - что спуститься к Магмону можно только по молнии, и никак иначе.

- По молнии?! – изумилась Люба, а Анна Петровна попятились от колодца.

- Не волнуйтесь, это совершенно безопасно, - успокоил их шар и, чуть помолчав, с гордостью добавил: - конечно, при условии, что есть такой проводник, как я.

Он подлетел к ним ближе и вытянул два голубых луча:

- Держите! Это универсальные лучи, так что не обожжётесь.

Люба смело ухватилась за луч. Он и вправду не был горячим. Анна Петровна, преодолев себя, последовала её примеру. Не успели они подумать о том, что будет дальше, как раздался громкий хлопок, на секунду воцарилась темнота, а потом женщины обнаружили, что стоят в каком-то просторном помещении перед массивной бронзовой дверью.

Если бы кто-то в этот момент оказался на поле, то увидел бы, как в старый брошенный колодец ударила молния.

Дверь отворилась, и на пороге появился опрятный старик с коротким ёжиком седых волос на голове.

 

После того, как Бюр потерпел неудачу с «глупыми тетерями», как он их про себя называл, Чёрная Эвелина устроила коту настоящий разнос. Бюр обиженно дергал хвостом из стороны в сторону и оправдывался:

- Да я тут ни при чём, Эля! Это совершенно непробиваемые олухини! Я пытался их завлечь испытанными средствами, так одна дурёха тут же отключилась, но другая, - и он зашипел, - другая оказалась слишком прыткой и догадливой и намеревалась ослепить меня, тыча в нос намоленной иконой! Ужас! Но, видит Сатана, я старался, Эля.

- Плохо старался! Вёл себя бестолково! Дипломат из тебя нулевой, никакого результата! Провалил миссию! А теперь этот проклятый старикашка со своими мерзкими шариками уже заполучил себе в услужение двух лазутчиц. И даже мои робо-призраки не сумели помешать! А всё ты, Башка, виноват! – переключилась Эвелина на другого обитателя избушки. – Мудрила! Изобрёл каких-то малохольных идиотов! В дом не могут ворваться!

В опутанном проводами существе в леопардовом сюртуке и с моноклем в глазу с трудом можно было узнать Глеба Леопольдовича. В прежней жизни ему дали прозвище доктор Паганель, а здесь он был Леоп Башка. С красноватым огоньком в глазах он в поте лица трудился над призраками.

- Видите ли, Эвелина, - Башка-Леоп с сожалением оторвался от своих приборов, - чтобы уничтожать шаровые молнии, робо-призраки должны извергать мощный заряд с материальными свойствами, а для этого я сделал их наполовину материальными, а, как вы сами понимаете, материальные объекты не могут проникать сквозь закрытые...

- Ну, хватит! – перебила его Эвелина. – Не нужны мне твои замудрилки. Некогда мне слушать этот бред, надо действовать. Похоже, от вас обоих, - она метнула презрительный взгляд на Бюра, - мало проку! Одна надежда на моих лихих чертей. Недавно они обнаружили тут неподалёку отличное место, где можно вплотную подобраться к хозяйству старого козла, и там уже просверлили в глубь земли дыру. Ты, Леоп, разберись, что с этой дырой дальше делать, а ты, Бюр, в помощь Леопу созови всю здешнюю бесовщину, скажи, потом наградим за работу. По полной. А я приглашу своих верных 13 Хвостов из «Чёрного вихря». Пора, наконец, прижать гнусного старикашку как следует. Чувствую, замыслил он что-то опасное.

 

Великий Магмон оказался приятным в общении стариканом. Дух подземной огненной стихии соскучился как по живой речи, так и по женской природе. Скользнув украдкой по Любиной точёной фигурке, он чрезвычайно оживился и приосанился. К тому же девушка, как сообщил шар, не испугалась его и мыслит вроде бы логично.

- До сего времени я неплохо удерживал равновесие сил добра и зла на Земле. Однако в последнее время черти совсем осатанели от успехов в вербовке людей на адскую службу, причём уже при жизни! Видно, род людской стал более податлив к воздействию зла. Моих великолепных шаров-молний мне уже недостаточно. Пора привлекать людей, что не просто, так как народ по привычке пугается моих верных помощников. А тут ещё один из толковых учёных угодил под пяту Чёрной Эвелины и изобрёл робо-призраков, способных бороться с шарами.

- Да, мы видели... – кивнула Анна Петровна, - из трех погибли два...

- Ой, а где же наш боевой провожатый? – спросила Люба.

- Разрядился, ударив в землю, как это делает обычная небесная молния, - ответил старик, - а иначе как бы вы ко мне попали?

- Разрядился. Выходит, боец пал смертью храбрых. Жаль.

- Ну что ты, что ты! – рассмеялся старик, махнув рукой. – Думаешь, они умирают так же, как люди? Нет, вовсе нет! У них только оболочки рассыпаются, а разум остается целым и невредимым, возвращаясь, куда следует.

- Ух, ты! Вот это класс! И куда же он возвращается?

- В земное ядро.

- Это что, коллективный разум? Как у муравьёв, что ли?

- Не совсем, - улыбнулся ей старик. – В отличие от муравьишек, каждый из шаров разумен в полной мере, просто этот разум у них – общий.

Магмон подвёл их к большому круглому люку в стене и нажал на нём выпуклую синюю кнопку:

- Смотрите.

Люк сделался прозрачным, и женщины увидели неистовую пляску ярко-голубых, жёлтых и красных языков пламени. Это огненное буйство то и дело прошивали ослепительные белые разряды.

- Здесь я создаю шары, - пояснил старик.

- Настоящая кузница обновлённого воинства! – восхитилась Анна Петровна.

В это время раздался переливчатый звонок.

- Центральная лаборатория! Скорее! - и Магмон быстрым шагом направился к выходу из комнаты.

Под мелодичный звук сигнала все трое живо проскочили через длинный коридор с неровными каменными стенами и несколькими бронзовыми дверями. Старик открыл одну из них, и взгляду его гостий предстало просторное помещение с множеством приборов, экранов, световых сигналов и кнопок. Хозяин подошёл к одному из экранов – на нём беспорядочно вспыхивали звёздчатые огни, а понизу стремительно бежали цифры. Магмон нажал несколько кнопок, а потом принялся крутить большую ручку на стене возле экрана. Спустя пару минут сигнал смолк, а звёздные огни на экране выстроились в чёткий симметричный рисунок.

- Так, - сказал он, внимательно глядя на экран, - пока, слава Богу, обошлось. Небольшую нестабильность движения магмы удалось устранить, но, сдаётся мне, что это только начало. Шары доложили, что черти снова готовят мне пакость.

- И как же они вам пакостят? - удивилась Анна Петровна.

- Да по-разному: то продырявят земную кору, где не надо, и извержение вулкана устроят, то магмапоток расшатают, чтобы землетрясение вызвать. Я, конечно, много таких катастроф предотвратил, правда, не все, к сожалению. А в последнее время эти хитрые твари вообще обнаглели до ужаса! Но я в долгу не останусь!

Старик коснулся стены, и в ней открылась ниша. Оттуда он вынул какие-то блестящие металлические предметы. Они походили на обычные номерки, выдаваемые в гардеробах, только на месте дырок были круглые выпуклости.

-Эти особые магниты я разработал давно и только ждал подходящего момента. Теперь всё зависит от вас. Ваша задача - пробраться в избушку Чёрной Эвелины и разложить эти магниты там, где я укажу.

- То есть мы должны пойти в логово чертей?! - ужаснулась Анна Петровна.

А Люба стояла молча, раздумывая.

-Да. Остальное я здесь довершу. Доверьтесь мне. – Старик снова приосанился и торжественно заключил: - И магмапотоки, и магнитное поле Земли доступны ловкости рук и силе мысли Великого Магмона!

-А вы дадите нам провожатых? – деловито осведомилась Люба. - Или, может, сами пойдёте?

- Я бы пошёл. Но мне заказан вход во владения чертей, как и им ко мне, таков порядок. К тому же, моё магнитное хозяйство нельзя затолкать в компактный чемоданчик с тревожной кнопкой, - пошутил старик и задумался. Потом сказал: - Приказывать вам я не имею права, но без вас не справиться! Так вышло, что на поверхности Земли только сами люди могут бороться с чертями и прочей бесовщиной.

- Да как же мы будем бороться?! Черти нас просто уничтожат! – с отчаянием воскликнула Анна Петровна.

- Не уничтожат! Шары помогут! И самое главное, я, конечно, буду вас прикрывать и отвлеку чертей. Их ждет нечто новенькое, отменный сюрприз - мое последнее изобретение, которое на время основательно выведет их из строя.

 

Возле избушки Чёрной Эвелины происходил грандиозный аврал. Хозяйка временно отсутствовала – пришлось срочно отлучиться для доклада о текущем моменте самому Дьяволу, зато Бюр был здесь и с озабоченным видом нервно закручивал на коготь ус, отдавая отрывистые команды.

Перед избушкой стояла платформа с колесами, а на ней громоздилось странное сооружение. Четыре металлические ноги поддерживали огромную чёрную воронку узкой частью вниз. На боку воронки поблескивал внушительных размеров вентиль, а над ним окошечко со шкалой и стрелкой. Вокруг, как заведённые, бегали бесенята. Одни привязывали всю конструкцию к платформе, другие сидели наверху и принимали от разносчиков объёмные мешки.

Башка-Леоп внимательно смотрел на окошечко со стрелкой.

- Сыпьте ещё, - сказал он, и бесенята опрокинули очередные мешки. Из них с громким шорохом посыпались мелкие чёрные кристаллы, жутковато поблёскивая яркими огненными искрами.

Такими же кристаллами тринадцать головорезов из спецбригады заряжали свои чёрные пистолеты.

- Ну, что, братцы-тунеядцы, пора приструнить вечного конкурента адской преисподней. Ударим рогами и копытами по подземному мартену! - острил Бюр, прохаживаясь возле бригады. - Ваше дело – не подпустить шары к воронке, пока бесенята установят её над дырой и откроют кран.

- Для того чтобы психокристаллы возбуждали адское буйство разумного кода магмы, вы должны сыпать их без перерыва точно в центр магмапотока, - сказал Башка-Леоп Бюру.

- Не боись, Башка, сделаем, как нужно. Дыра вышла знатная, и там, где надо! Я всё проверил. Один твой бешеный кристалл в дыру на пробу бросил, и то земля дрогнула и старичонке, как пить дать, крепко икнулось. Он, конечно, устранил возникшую бузу, но то был всего один кристалл, а когда натрясём целую воронку, деду придет полный трендец. Его магнитное хозяйство лопнет ко всем чертям! – кот довольно расхохотался.

 

Магмон выделил Анне Петровне и Любе три только что созданных боевых шара.

- Думаю, этого вполне достаточно, - сказал старик. – Ждать, пока родятся следующие, уже некогда. Черти двинулись в поход, и мне пора действовать.

Один из шаров ударил молнией и доставил женщин наверх, а два других – красновато-жёлтого и бело-голубого накала провожали их до избушки. Жёлтый шар вёл Аню и Любу по лесной тропинке, а голубой улетел вперед, разведать обстановку.

- Давай повторим, куда Магмон велел положить магниты, - предложила Анна Петровна.

- Я всё отлично помню! - сказала Люба, - два с наружной стороны дома в левом ближнем и дальнем правом от входа углу...

- А два – внутри избушки, - продолжила Анна Петровна, - один в очаг, а второй – в чёрный рожок в подвале, там, где диспетчерская. Вроде просто, а я всё равно ужас как боюсь!

- Мам, кончай бояться. Нам бояться некогда. У нас дел полно. Назвался груздем, полезай в кузов. Правильно?

- Ой, Люба, это в тебе дух дедушки говорит, боевой был дед, в сражениях не раз отличился и в ту войну, и в эту, ордена видела?

Тут из кустов вылетел голубой шар.

- Избушка рядом, осталось пройти метров пятьдесят, - доложил он, - черти ушли, как и сказал Великий Магмон.

- Отлично, - ответил его жёлтый напарник, - давайте-ка поспешим!

Владелицы магнитов согласно кивнули, ускоряя шаг, и вдруг услышали громкий топот. Не успели они удивиться, как на тропинку выскочило рогатое существо верхом на драной чёрной кляче.

- Здорово, родственницы! Далеко ли собрались, дорогуши? - просипело существо, натянув вожжи когтистой лапой. - Стоять, стоять, Чёрное копыто!

Кляча нетерпеливо пританцовывала на месте, бешено вращая огненными глазами.

Анна Петровна отпрыгнула назад, с ужасом узнав в рогатой твари бывшего Степана.

- Прочь с дороги, нечисть! – крикнул жёлтый шар, зависнув между своими спутницами и Степаном.

- Убирайся, пока цел! – голубой шар подлетел к другу, угрожающе рассыпая белые искры.

- Ой-ей-ей, как страшно! – Степан расхохотался, обнажив длинные кривые зубы. – А ваш старикашка-какашка не говорил вам, недоделки, что у вас кишка тонка убить настоящего призрака? – он выхватил из-за пояса кнут и хлестнул им по дереву рядом с бывшей бойкой племянницей и её трясущейся мамашей.

Послышался громкий хруст, и огромная толстая ветка угодила бы женщинам прямо в головы, если бы голубой шар не выбросил два белых луча, столкнув обеих с тропинки. Охнув от удара электричеством, они упали на землю. Ветка грохнулась рядом, осыпав их листьями. В это время второй шар резко взлетел вверх и, прежде чем призрак успел снова замахнуться кнутом, превратился в огненную стрелу и ударил Степану точно в голову. Глаза призрака посоловели, и он стал тупо озираться вокруг. Вожжи выпали из лапы, и чёрная кляча, дико заржав, скакнула в сторону врагов своего хозяина, взрывая копытами землю и молотя хвостом по кустам и деревьям.

- Бегите! – крикнул голубой шар.

Люба, схватила мать за руку и бросилась в лес, пригибаясь под градом сучьев и острых обломков дерева. Спустя мгновение они услышали треск разряда, за спиной упала последняя ветка, после чего всё стихло.

Беглянки остановились и присели за кустами отдышаться.

- Смотри! – Люба раздвинула кусты.

Анна Петровна придвинулась к ней и взглянула в просвет между ветвями.

Кляча Чёрное копыто медленно кружила на месте. Голова её мелко тряслась, один глаз смотрел вверх, а другой – вниз. Степан обмякшим кулем мотался у клячи на спине, бессмысленно таращась в пространство. Шаров нигде не было видно.

- Кажется, мы остались без защитников, - грустно сказала Анна Петровна.

- Да... шары разрядились... - прикусила губу Люба, - зато свирепый Степан и его бесноватая кляча окончательно свихнулись. Мам, идём скорей, шар говорил, что до избушки осталось всего ничего, и там никого нет.

 

Бесенята катили платформу на колесах, а тринадцать чертей шли рядом, прикрывая их со всех сторон. Вытянув вперед лапы с зажатыми в них пистолетами, они внимательно оглядывались вокруг, ожидая нападения шаров-молний.

Когда дыра была уже близко, Бюр покинул процессию, и, прихватив бинокль, взобрался на самое высокое дерево, чтобы бдить, обозревая во всех подробностях, как взбесившийся от Леоповых кристаллов магмапоток скрутит старого осла в бараний рог вместе со всем его презренным добром: «Тоже мне незваный доброхот! Посмотрите на него, какой спаситель человечества выискался. Жертва аборта ангельского сословия, агнец подземелья. Тьфу на него! Какашка, он и есть какашка!».

Выпустив все пары, кот успокоился и не спеша обозрел ближнее и дальнее пространство.

- Как-то всё подозрительно тихо, - бормотал он себе под нос, - вот заветная дыра… а шаров почему-то всё нет...

Бормотание внезапно оборвалось, кот отнял от глаз бинокль, охнул и подскочил на месте, а потом вдруг расплылся в идиотской улыбке, умильно взирая на линзы бинокля.

В это же время бесенята перестали катить платформу и разбежались в разные стороны, а тринадцать чертей побросали пистолеты и кинулись друг к другу, но кот ничего этого уже не видел…

 

Магмон лихорадочно крутил ручки управления гигантскими силовыми магнитами для образования магнитного цунами. Это и был тот сюрприз, о котором он говорил Анне Петровне и Любе.

 

Волны магнитного цунами действовали на чертей, как героин на наркомана. Сексуальные фантазии превращали одних в демонов-инкубов, а других – в суккубов, и они предавались безумным любовным играм. Бесенята же видели горы золотых монет и, шалея от их блеска, купались в золоте. А иные, те, что постарше, впав в горячку, ретиво рыли могилы на деревенском кладбище, вообразив, что смогут получить от мертвецов души. Одним словом и спецбригада, и бесы дружно балдели от магнитной свистопляски хитроумного Магмона.

А Бюр на своем наблюдательном посту окосел до такой степени, что принял бинокль за свою новую знакомую, серую кошечку - чаровницу Лизу, и миловался с ней, нежно мурлыча и забыв обо всём на свете.

 

Подкравшись к избушке, новоиспечённые диверсантки Магмона разбежались к разным углам дома.

- Я положила магнит, а ты? – шепотом спросила Анну Петровну запыхавшаяся Люба, когда они вновь встретились возле входа.

- Ага, - так же тихо ответила Анна Петровна, - теперь идём внутрь?

-Да, - и Люба осторожно ступила на крыльцо, стараясь, чтобы доски не заскрипели. Анна Петровна - за ней.

Не успели они сделать шаг, как со стороны леса раздался громкий хруст ветвей, и на поляну перед избушкой выпрыгнула рыжая пума. Спина её выгнулась дугой, в глазах вспыхнул зелёным светом огонь ненависти к незваным гостьям. Женщины застыли на крыльце, едва дыша от ужаса. Ане показалось, что время почти остановилось, и события стали разворачиваться как кадры замедленной киносъемки. Миллиметр за миллиметром пума приоткрывала пасть и приседала, готовясь к прыжку. Острые белые клыки блеснули на солнце, и раздалось оглушительное рычание.

- В дом! - взвизгнула Люба, схватила мать за руку и бросилась к двери.

Анна Петровна охнула и чуть не упала, устремившись за дочерью. К счастью, дверь была не заперта. Обе пулей влетели внутрь и захлопнули дверь. Они едва успели задвинуть засов, как дверь содрогнулась от тяжелого удара мощного звериного тела.

- Проклятье! – услышали женщины недовольный голос из соседней комнаты. – Кого там снова несет, работать невозможно!

- Прячься, скорей! – шепнула Люба и резко потянула мать к столу возле окна.

Они забились под стол и затаились, едва переводя дыхание.

Раздалось неспешное шарканье, и Башка-Леоп прошлепал мимо них к входной двери, сотрясаемой ударами. Раздался утробный рык.

- Тьфу, чёрт! Это, оказывается, ты, Вук! Ну, уж нет, мохнатая рожа! Не знаю, что там втемяшилось в твою дурную звериную голову, но сюда я тебя не пущу. Не хватало ещё, чтобы ты мне тут расколотил всё оборудование! Иди, иди отсюда! – крикнул он через дверь. – Жди свою драгоценную хозяйку, пусть сама с тобой разбирается!

И Башка-Леоп прошаркал обратно в свою комнату и вновь углубился в работу. Он не придавал никакого значения бытовым мелочам и, конечно, совершенно не помнил, что, когда ушли черти, оставил входную дверь незапертой. Одержимый новой идеей, он думал только о ней.

Зверь ещё несколько раз ударил в дверь и, рыкнув напоследок, улегся на крыльце, карауля, когда женщины выйдут из дома.

- Что будем делать? – едва слышно спросила Анна Петровна. – Теперь нам отсюда не выбраться.

- Ничего, если сумеем разложить магниты, Магмон нас вызволит.

- Вначале нужно найти очаг. Наверное, он там, за занавеской, - Анна Петровна показала на желтоватое полотно, висевшее на стене напротив них.

Диверсантки вылезли из-под стола и на цыпочках двинулись через комнату мимо открытой двери лаборатории, где Леоп громко разговаривал сам с собой, склонившись над каким-то опутанным проводами предметом. Пару раз скрипнули половицы, заставив женщин замереть на месте, с ужасом глядя на спину в леопардовом сюртуке, но Башка так и не обернулся.

- Господи, - брезгливо скривилась Люба, когда они добрались до занавески, - да здесь же настоящее паучье царство!

То, что женщины приняли за полотно, оказалось густой паутиной, покрытой множеством бело-жёлтых пауков размером с ноготь. Едва Люба протянула к паутине руку, как пауки зашевелились, сползаясь к тому месту, за которое она хотела взяться, чтобы отодвинуть «занавеску».

- А вдруг они ядовитые? – выдохнула Анна Петровна, и отдёрнула дочкину руку.

Пауки тут же вернулись на свои прежние места.

- Наверняка, - прошептала Люба, - давай попробуем отодвинуть паутину вот этим, - она достала из кармана магнит и коснулась им «занавески». Пауки никак не отреагировали. Люба отодвинула паучье полотно в сторону, и женщины проскользнули в комнату.

Очаг действительно находился здесь, и они аккуратно вложили в него магнит. В комнате пахло травами, болотной тиной и мышами. С потолка свисали пучки сухих растений, вдоль стен тянулись полки, на которых стояли банки и баночки, пузырьки и бутыли, полные непонятно чего. Там же в открытых коробках и плошках лежали лягушачьи лапки, крысиные хвосты, птичьи перья, какие-то прутики и прочие странные вещи.

- А вот и вход в подвал, - Люба показала на люк в полу.

Ручкой на крышке люка служило большое бронзовое кольцо с головой крысы.

-Магмон сказал, что диспетчерская, скорее всего там внизу, - напомнила Анна Петровна.

Обе наклонились и Люба хотела взяться за кольцо, но бронзовая крысиная голова вдруг ожила. Глаза её вспыхнули красными угольками, она разинула пасть и стала угрожающе стучать и скрежетать острыми металлическими резцами. Люба ойкнула и женщины отпрянули, не сводя глаз с кольца. Голова крысы тут же застыла, её глаза снова стали бронзовыми.

И опять людей выручил магнит. Они поднесли его к крысиной голове, и когда бронзовая пасть вцепилась в пластинку, что есть сил потянули магнит за выпуклость. Люк открылся, и как только крышка откинулась, пасть крысы разомкнулась и выпустила магнит.

Наступив на первую ступеньку лестницы, ведущей в подвал, Анна Петровна ощутила под ногой толстый жгут. Она присмотрелась и быстро отдёрнула ногу. Лестница состояла из колец оцепеневших змей. Преодолевая гадливость и страх, женщины стали спускаться вниз. Не успели они одолеть и двух «ступенек», как змеи зашевелились.

-Скорей! Они просыпаются! – вскрикнула Люба.

Поскальзываясь и прыгая через ожившие жгуты, мать и дочь почти скатились вниз, едва удерживая равновесие на расползавшихся в разные стороны змеиных телах.

Наконец, ноги коснулись твёрдой земли и женщины побежали вперёд. Миновав короткий коридор, они увидели диспетчерскую и остановились.

В нос ударил адский серный запашок. На массивном дубовом столе стояла эбонитовая подставка в виде большого заостренного кверху чёрного уха. В ухо был вставлен чёрный рожок.

Люба двинулась вперед, сжав в руке последний магнит, как вдруг откуда-то из-под земли раздалось хлопанье крыльев, затем с грохотом открылся люк в полу, и в диспетчерскую ворвалась огромная летучая мышь.

Обдав женщин вихрем затхлого воздуха подземелья, мышь приземлилась на пол рядом с люком и встряхнулась. Её тело вытянулось вверх, крылья растаяли, и женщины увидели, что перед ними стоит Чёрная Эвелина собственной персоной. Глаза её извергали молнии:

- Как вы сюда попали?!

Анна Петровна молчала, пораженная превращением своей бывшей подруги Вики.

- Что это у тебя в руках? – спросила ведьма, чуя неладное. Её зрачки по-кошачьи сузились, превратившись в две чёрные полоски.

Люба отступила, прижимая магнит к груди.

– А ну, отдай! – вскричала Эвелина и молниеносно прыгнула вперед.

Люба попыталась увернуться, но ведьма всем телом обрушилась на девушку, с бешеной силой ударив её о стену. Магнит вылетел из Любиных рук и упал Анне Петровне под ноги. Эвелина зашипела и ринулась к ней, выпростав руки с чёрными когтями. Быстро схватив магнит, Анна Петровна отскочила в сторону. Когти ведьмы чиркнули её по лицу, и на щеке выступила кровь.

- Люба, лови! – Анна Петровна бросила магнит и кинулась под ноги Эвелине, чтобы помешать ей добраться до дочери.

Люба рванулась к чёрному рожку. Эвелина отшвырнула Анну Петровну и прыгнула девушке на спину, придавливая к земле, но та в последний момент успела вытянуть руку с магнитом и метким броском отправила его точно в рожок.

 

Когда все магниты оказались на месте, в лаборатории Магмона на центральном экране вспыхнула яркая голубая звезда.

-Молодцы, девчонки! - улыбнулся старик и повернул массивный рубильник.

 

Земля под избушкой Эвелины вздрогнула, словно просыпаясь от долгого сна. Все окна и двери распахнулись, и внутрь хлынул ослепительный голубой свет.

Чары злодейства развеялись, и в доме очутились все, кто подпал под влияние этих чар.

Рога с головы Степана исчезли, когти отпали, копыта превратились в обычные ступни. Он прояснился лицом и тотчас начал бледнеть и истончаться, пока не сделался прозрачным, а затем лёгкой дымкой унесся наружу. Стало ясно, что его душа отправились в Чистилище.

Башка-Леоп сорвал с себя леопардовый сюртук, ставший куском шкуры леопарда. Отбросив остатки сюртука в дальний угол, Леоп встряхнулся, расправил плечи и вновь сделался прежним Глебом Леопольдовичем, добрым Паганелем.

Цвет волос Эвелины сменился на светло-русый. Глаза приобрели тёплую глубину человеческого взгляда, свойственного беззлобной женщине.

Вук завыл, делая непонятные движения, сначала шерсть на нём вздыбилась, потом он попятился, присел на задние лапы, напрягся, и шкура лопнула, выпустив на волю одичавшего человека, который в панике выскочил на улицу. Двойная магия не прошла даром.

 

* * *

 

Анна Петровна открыла глаза и обнаружила, что лежит на кровати, а над ней с озабоченными лицами склонились муж и дочь.

- Мама! Ну, слава Богу! Как же ты всех напугала! – воскликнула Люба.

- Люба, Любочка, как ты? Сильно ушиблась? – Анна Петровна привстала на кровати. Перед глазами всё ещё стоял момент, как Эвелина прыгнула дочери на спину.

- Я?! – изумилась Люба. – Мама, о чём ты?

- Магниты Магмона! Они ведь сработали, да? – Анна Петровна схватила дочь за руку.

Люба испуганно посмотрела на отца.

- Аник, родная, – ласково проговорил Александр Григорьевич, осторожно взяв жену за плечи, – лежи, лежи, не вставай, - он опустил её обратно на подушку, - может, всё-таки отвезти тебя в больницу?

- Больницу? – Анна Петровна переводила взгляд с мужа на дочь и обратно, - как я здесь оказалась?

- Я нашла тебя на поле возле старого колодца... Утром читала на веранде, а ты сказала, что хочешь прогуляться и набрать букет васильков. А потом тебя всё нет и нет! Я отправилась искать... Мам, ты что, ничего не помнишь?

- Как твоя голова? – Александр Григорьевич обеспокоено всматривался в лицо жены. – Болит?

Анна Петровна дотронулась до темени рукой и вскрикнула. На голове выступала здоровенная и очень болезненная шишка.

- Старый журавль совсем прогнил, и колодезная стрела обрушилась прямо на тебя! Ты лежала без сознания... Лицо поранено, – Люба показала на четыре длинные, уже подсохшие царапины у Анны Петровны на щеке, – я так за тебя испугалась! Пыталась привести в чувство, но ничего не вышло. Тогда мы с соседями принесли тебя в дом. Ты почти весь день была в обмороке, я не знала, что делать, ждала, пока папа приедет... Мам, ну зачем тебе понадобился этот колодец? Там и воды-то давным-давно нет!..

 

Поздно вечером, за чаем, когда Анна Петровна окончательно пришла в себя, и все успокоились, Люба сообщила матери, что пока та была в обмороке, в деревне непонятно откуда вдруг появился иностранец. Бродил от дома к дому в полной прострации и бормотал что-то бессвязное, вроде как на английском языке, а временами принимался рычать, как дикий зверь, пока его не забрали в милицию. И самое интересное, Любе он показался знакомым. Она всё пыталась вспомнить, где она могла с ним встречаться раньше, может, в МГУ, но в голову так ничего и не пришло.

А потом Александр Григорьевич рассказал, что когда ехал сюда, в деревню, ему на мобильный позвонил счастливый Викин муж с неожиданным известием, что жена его, наконец, нашлась.

Сильно озадачивало то обстоятельство, что Вика совсем не постарела. Она явилась домой такой, какой исчезла лет 20 назад. Как будто её держали всё это время в глубокой заморозке. И это прекрасно и удивительно. Вот только что-то случилось с её будто действительно замороженной памятью. Она абсолютно ничего не помнила, что с ней было во время отсутствия. И чувствовала себя прежней молодой Викой. Сын выглядел её ровесником и узнал мать только по фотографии, а муж больше походил на её отца.

Но это уже другая история.