*** Вздёрнув, как брови, мосты, Город выронил гладыш Стынущей темноты. Серьги на уши ратуш Развешаны. Засыпаешь Под брызги трамвайного визга, Зажмурившись от опадышей Электрических искр. Куда исчезаешь, когда Засыпаешь? Кого избегаешь? Как мне узнать, куда Ты засыпаешь? Что там – жимолость? Жижа? Пустоши? Поздний мёд? Ты был бы, возможно, ближе, Если бы ты был мёртв. То, что казалось «архи», Вдруг оказалось «псевдо». Смерть. Постижимость плахи. Непостижимость пледа. Смешались такси и кебы. Ты спишь, и в Свислочский ров По шпилю, кольнувшему небо, Течёт голубая кровь. *** Твой профиль на жёлтых обоях Закрашиваю гуашью. Тени, как духи, пляшут, Глазницы темней пробоин: Поднимешься – но недвижим Контур щеки и брови. Уходишь - чем дальше, тем ближе Этот настенный профиль. Пусть женщины обесценят И выпьют, как слабый кофе, Это тело без тени И это лицо без профиля. *** Мгновенен закат абажура В хрущёвке, как на экваторе. В изгибах торшерного шнура Блестит чешуя аллигатора. Я возвращаюсь из клубов, Баров, ломбардов и сутолок, Чтобы искать твои губы С ключицами в юрских сумерках. Мы приняли присвист аркана За стоны крана кухонного, Тропических тараканов – За клопов под обоями. Но в темени слишком многое Проходит свой путь к началу: От лежака до логова, От хохота до оскала. И там, где ещё нет пластыря, Но где уже нет циклопов, Мы заедаем пастора Бифштексом из антилопы. Целуй, пока лисьи шкуры Ещё не стали халатами: В хрущёвке – как на экваторе – Мгновенен рассвет абажура. *** Со мною случился ты. Обморок. Морок. Мор. Удушья и тошноты Море. Роет луна траншеи В желтофиолевых шторах. Как щупальца, тянутся губы К шее. Приятна щенячья грубость, Уткнувшаяся в предплечье, И лучше в крови, чем в плесени. Целуешь, как будто хлещешь «Хенеси». Взахлёб, до связок, до крёстных Знамений и беззаконий. Ты – цинга. Кровоточат дёсны, Как иконы. Гибну в тебе, словно в авиа катастрофе. Подводной толще. Ты – два колеса по гравию? Поножовщина? Судорожное адажио? Случился, но вскоре и впредь Пройдёшь, как озноб и даже Смерть. *** Переходим на «ты», как вброд Горную реку. Вы – мой единственный повод И подоплека. Какой бесполезный излишек Высоты. Срываюсь с верховьев и вышек В стремнину: «Ты». *** Поишь, сдержанно дыша: Пью – и обливаю грудь – Из Медведицы ковша Кипячёный Млечный Путь С мёдом. Им обожжены Губы, пока пульс стучит Под горчичником луны Меж заточенных ключиц. Раскраснелась, как искра, Каракум сковорода. Приложи к моим вискам Антарктического льда. Не вздохнуть и не вдохнуть В плоскогубцах из равнин. То ли магма, то ли ртуть Вместо свёрнутой крови. Тает изо льда изба, И запёкся, точно грусть, На растресканных губах Кипячёный Млечный Путь. *** Диск циферблата в сумраке. Мне вменены в вину Две стрелки, сведённые судорогой В одну. В полночь, сомкнув их с присвистом, Часы одноруки, как Джо, – Перед выбором между милостыней И грабежом. За время, что отнято ими Для нас с тобою у тления, Ты отдан на откуп или – На искупление. *** Обвиняюсь в несовершённом. Право на сигарету. Лица присяжных пригреты В трещинах капюшонов, Точно ужи. Всё уже Сжимается покрывало: Мир заживо отутюжен И намертво накрахмален. Пусть бы стали натравливать Псов, грызущихся в парках, Чёрных воронов Тауэра И воронков Лубянки. Но нет. Загонят в колонны Площадных прокажённых, Будто бы обвинённых В будто бы совершённом. И будут шарахаться в стороны Прохожие и дозорные, Не зная, что лепрозорий - Всё, что вне лепрозория. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
