Есть много характеристик, определяющих психотип и личностные качества человека. Для Боба вполне хватало одной – зануда.

Он родился занудой. Его били в детском саду за то, что он часами ныл по поводу невкусной каши. Боба ненавидели в школе, потому что он мог месяц выпрашивать красивую марку. Его пугались в колледже преподаватели - на простейший вопрос он отвечал до конца занятий. Примерно также у него обстояло дело и с личной жизнью. Первая жена продержалась год. Её бы стоило занести в книгу рекордов Гиннеса. Вторая и третья не выдержали и двух месяцев и, получив справки об остром нервном расстройстве, пустились в бега. Сослуживцы… – да что там говорить.

Наверное, единственным человеком на свете, выносившим Боба без раздражения, был я, его сосед. Каким образом? Это просто. Я зарабатывал на жизнь написанием небольших рассказов регулярно появлявшихся в различных журналах, и Бобби был для меня неистощимым источником сюжетов. За одну из его семейных историй еженедельник домохозяек вручил мне специальную премию, и на вручении половина зала рыдала. Естественно, пропили приз мы вместе. Если же Боб начинал рассказывать нечто слышанное не один десяток раз, я отключался и, периодически кивая головой, обдумывал свои будущие шедевры.

 

Мы были знакомы уже добрых двадцать лет. Я знал каждую секунду его жизни за эти годы. Я знал график месячных его жён и как у них обстоит дело с аппетитом и отношением к классической музыке, знал подробности поведения сотрудников его отдела и какая лапа болит у собаки начальника. Короче – я знал всё.

Работал Боб в институте, связанном с ядерной физикой и какими-то побочными исследованиями. Ходили слухи, что за институтом присматривают НАСА и Пентагон, но я лично кроме яйцеголовых никого там не видел. По собственному признанию Боба звёзд с неба он не хватал, занимался абсолютно бесперспективной темой пространства-времени и надеялся нажить геморрой, просидев там до пенсии.

Как–то с полгода назад Боб в течение целого вечера бубнил о некоем намечавшемся изобретении. Я пропустил всё мимо ушей, но через пару недель увидел заметку в вечерней газете. В ней писалось, что сделанное в институте открытие позволит совершенно иначе взглянуть на постулаты теории относительности. Через день в той же газете появилось опровержение. Заметку объявили бессовестной уткой, а завравшегося писаку показательно выкинули с работы. Примерно в то же время Боб исчез.

Я не очень расстраивался по этому поводу. Жизнь моя текла в прежнем русле и вот те на – звонок в дверь, Боб стоит на пороге моей квартиры.

Именно в то утро у меня откололся кусок от зуба не первой молодости….

 

Обменявшись рукопожатиями, похлопав друг друга по плечам, мы уселись в гостиной и я, первым делом, налил по стаканчику. Боб всегда был не дурак выпить.

Прошло пять минут, десять, что-то было не так. Бобби молчал.

- Старина, тебе ампутировали язык? – поинтересовался я.

Заговорщицки–возбужденный вид ясно давал понять, как его распирает. А ведь известно, что людям легче держать на языке раскалённый уголь, чем какую-то тайну. И чтобы её узнать, совершенно не нужен пентотал натрия.

- Джек! Ты себе не представляешь, что я сделал! Только имей в виду… информация секретная, - в глазах Боба стоял нехороший блеск.

- Могу попробовать угадать - квантовую газонокосилку с дистанционным управлением на батарейках? – я ехидно ухмыльнулся.

- Ерунда! - пропустил он мимо ушей мою иронию. - Год назад я бы смеялся вместе с тобой. Но сегодня она существует!

- Что?

- Машина времени!

- Чушь собачья.

- Я тебе когда-нибудь врал?

Боб был занудой, но не лжецом. Более того, у него была патологическая страсть говорить правду. Даже когда она была абсолютно не нужна.

- Понимаешь – работа трёх независимых отделов… и когда я случайно увидел результаты опытов… у меня мелькнуло…. – Джек, старина, всё настолько просто! Почти как у Уэллса.

- Ты хочешь сказать, что она готова? Её испытывали?

- Готова! Испытание назначено на завтра.

- И тебя, вот так, отпустили? Выпить со мной виски?

Он пожал плечами.

- Чёрт их знает. Они ещё сами ни во что не верят. Конечно, исследования засекречены, но не настолько. Я не сидел под замком. Я там жил и работал. Круглые сутки.

Плеснув ещё в стаканы, я задумчиво спросил:

- А вдруг она действительно работает?

Ахинея, которую он понес, не поддаётся никакому описанию.

К концу лекции мы здорово надрались.

 

Единственный способ обрести ясность мышления в таком состоянии – вовсе не думать. Как известно, алкоголю свойственно поднимать градус энтузиазма во всех идиотах без исключения.

- Дже-ек, – он встал, торжественно держа стакан в руке, - ты мой единственный друг на этой планете. Я хочу, чтобы ты стал первым в истории вре-мя-нав-том!

И выпил.

- Нет такого слова вре-мя-навт.

- Есть! Посмотри в ар-ха-глафич-ческом словаре. А если нет – теперь будет. Именно вре-мя-нав-том!!! – он торжествующе икнул.

- Спятил? И не подумаю.

- Нет-нет, Джек. Все совершенно безопасно. Тем более, я не предлагаю тебе куда-нибудь в палеозой или в трёхсоттысячный год. Такого она пока не может. А вот на сутки назад или вперёд, это запросто. И никакого членовредительства.

- Бобби, ты точно рехнулся! Представь себе, что я сейчас соглашаюсь. Мы идем, и ты отправляешь меня на сутки назад. Значит, ещё вчера я должен был вернуться из сегодня и знать весь этот бред. Но я то ничего не знаю. Значит, никуда я не полетел или ничего не получилось.

- Да нет же. Всё совершенно не так.

Он выдал мне новую порцию трудновыговариваемых терминов, справиться с которыми мои расплавленные мозги не смогли. Дело кончилось тем, что мы взяли такси и отправились смотреть машину.

Забавно. Управлять автомобилем пьяному нельзя, а летать во времени – пожалуйста.

 

Подземный институтский гараж охранялся.

Боб помахал пропуском и, сказав, что «он только забрать свою тачку», провёл меня мимо тупо пялившихся охранников. Я тщетно надеялся, что нас задержат. Ничего подобного. Видно авторитет его здесь был достаточно велик.

Мы прошли в дальний угол и Боб, глупо хихикая и прижимая палец к губам, продышал перегаром мне в ухо:

- Внутрь я пройду один. Тебя не пустят. Подойди к двери грузового лифта и жди.

… Святая дева Мария, во что я ввязался?

Я стоял и красочно представлял, как меня сейчас застукают, потащат выламывать руки, бить электрическим током и испытывать на детекторе лжи, перепачканном потеками крови. Однако ничего не произошло. Лифт открылся, в проёме возникла пьяная улыбающаяся физиономия.

 

Мы поднялись на восьмой этаж. Карточка Боба работала безупречно.

Он распахнул дверь, и мы оказались в зале размером с футбольное поле. Пробираясь среди зарослей каких–то установок, я мечтал только об одном – чтобы эта штука не действовала.

- Вот! - он указал на небольшую капсулу, стоявшую на постаменте. - Любуйся!

Любоваться особенно было не на что. Капсула из толстого стекла, внутри сидение для одного человека и уйма приборов. Боб где-то нажал и с шипением отворился люк.

- Входи! Садись! – картинным жестом он указал мне на кресло.

- Сейчас, разбежался, - я отрицательно помотал головой, - ни за что на свете.

- Ладно. Стой, смотри. Будешь присутствовать при первом в мире эксперименте.

Боб полез в пилотское кресло.

- Эй, старина! Алло! Перестань, не будь идиотом. А вдруг эта штука заработает? Куда ты собираешься отправиться?

- Ну, скажем, на сутки в прошлое.

- Придурок. Ты окажешься во вчера, меня здесь повяжет охрана. Нет, всё! Я ухожу.

- Джек, ты так ни черта и не понял. Ладно, чтобы не рвать тебе сердце, я отправлюсь в прошлое на пять минут. Стой и смотри.

Он закрыл люк, и надел шлем похожий на гермошлемы лётчиков. Знаками Боб указал мне на пару наушников, висевших около пульта. Я одел.

Тотчас в ушах раздался голос:

- К первому в мире испытанию машины времени - готов!

Затем Бобби принялся нажимать кнопки и настраивать приборы.

Я отошёл в сторону на десяток метров и думал, что если эта штука сейчас рванёт – мне тоже конец. И ведь сделать толком в жизни ничего не успел. Жалко.

 

Капсула начала светиться и подрагивать.

Боб, белый как мел, сидел, вцепившись в подлокотники, и напряжённо смотрел перед собой. Глаза его горели торжеством.

- Джек! Это замечательно! Джек! Это прорыв! Она вертится! – восторженно заорал он, видимо воображая себя Галилеем. Внезапно он замолчал, уставился на приборы, и лицо его исказил ужас. – Джек! Мы идиоты! Она ведь вертится, Джек!

Я ничего не понимал.

- Кто она? Где вертится?

- Земля, Джек! Вокруг Солн….

Голубоватое свечение стало дымчатым, и капсула исчезла.

Только теперь до меня дошло, что он имел в виду.

Я присел на стоявший рядом стул и, закрыв лицо руками, молился только об одном, чтобы Боб ошибся.

Он не ошибся. Капсула не появилась. Земля действительно вертелась вокруг Солнца, каждую секунду оставляя позади тридцать километров. Я сидел, тупо глядя на пустой постамент и представлял, как Бобби, вместе со своей дурацкой машиной, кувыркается в открытом космосе.

Там где Земля была пять минут назад.