А фея смеялась, плясала и пела…

Д. Ковалев

 

Конрад опустил, наконец, точило. Взял оселок. Прежде чем править, вскинул меч плашмя на сгиб локтя, скользнул взглядом по режущей кромке. Острие смотрело прямо на Кларка.

Они были очень похожи. Теперь, когда седина тронула густые, черные волосы Конрада – особенно. Длинные ноги, узкие бедра, широкий разворот плеч – даже движения Кларка зеркально копировали отца. Но густая, цвета полуночного тумана грива досталась ему от матери.

- А фея смеялась, плясала и пела… - Конрад бормотал под нос старую песенку, и сталь вторила ему тихонько.

- И когда же он остался совсем один? – Широкие лапы Кларка свободно гуляли по телу трактирной девки. Та выгибалась, подставляясь. Тонкие пальцы зарывались в полуночный туман, склоняли упрямую голову на грудь. Кларк не без удовольствия заглядывал в глубокий вырез декольте, вдыхал приторный запах дешевых духов, пытался развязать шнуровку зубами. Девица, хрипло смеясь, ответила:

- Неделю назад Барон Огден забрал последних своих людей. Они страшно разругались со стариком. Прислуга ушла еще раньше. Замок пуст.

Кларк откинулся, опершись о столешницу, потянулся за пивом, сделал добрый глоток из грубо сработанной кружки.

- И что? – Конрад вновь поднял клинок, - Его люди отвернулись от него?

- Говорят, он никого и не держал. – Тщетно девица пыталась отобрать у Кларка пиво, вернуть его руки себе на бедра. – Каждый день барон докладывал о наступлении войск с Севера, старик же спрашивал цены на солод – хотел на ярмарку ехать. – Девица расхохоталась, скаля желтые зубы, ослабевшие руки упали, она опасно откинулась, и Кларк поспешил ее поддержать. – «Мне все равно»! Говорят, он так и ответил Огдену. Он наплевал на все! Враг перешел границу, а он наплевал на все! – Тонкие брови на круглом детском личике изогнулись, уголки пухлых губ опустились печально.

Конрад склонил голову, вглядываясь. Девица действительно была расстроена.

Кларк в три глотка опустошил кружку, вскинув на плечо хрупкую фигурку, резко поднялся. От неожиданности девица вскрикнула испуганно, мелькнули загорелые ноги, маленький кулачок ударил по широкой спине. Опершись на гарду, Конрад наблюдал, как Кларк уносит наверх хохочущую шлюху.

- А фея смеялась, плясала и пела… - запел оселок, гуляя по лезвию, и Конрад вторил ему тихонько.

 

Они покинули город задолго до рассвета. Кларк спустился в зал один, но, выведя во двор лошадей, Конрад увидел вчерашнюю девку. Свежий ночной ветер насквозь продувал тонкую рубашку, козий платок, накинутый на плечи, не защищал от резких порывов. Увидев его сына, девица шагнула навстречу.

Кларк прошел мимо, даже не взглянув, отодвинул плечом, взлетел в седло, не коснувшись стремени. В бледном свете болезненно полной луны его черты заострились, глаза смотрели недобро, исподлобья. Она подошла и встала у стремени, не смея поднять взгляд.

Конрад медлил. Он вглядывался в лицо девицы, зная, что не увидит его больше. Может быть, она будет ждать его сына. Может быть, она будет помнить… Дня два.

 

Занимающийся день окрашивал Восток алым. Черные птицы кружили над башнями. Мост был опущен, внутренний двор – пуст. Ветер хлопал тяжелыми полотнищами знамен. В распахнутых настежь воротах мелькнула горбатая шакалья тень. Кларк расчехлил арбалет. Тронул повод, направляя лошадь в темные коридоры. Конрад спешился. Щурясь на восходящее солнце, смерил взглядом центральную башню.

Ему действительно было все равно. Никто не следил за порядком в замке. На ступенях был свален мусор, на стенах не нашлось ни одного факела. Конрад поднимался, сжимая меч в левой руке. Пальцы правой едва касались древней кладки. Когда-то давно, много лет отсюда, он бегом спускался по этим же ступеням, и пальцы его левой руки были изрезаны в кровь диким камнем.

Он не спешил, страшась того, что может увидеть. Шаг его замедлялся и на верхней ступени замер.

В стрельчатом проеме окна стоял его брат. Он стоял спиной к восходящему солнцу, которое резко очерчивало силуэт, не позволяя разглядеть лица. Косо падающие лучи окрашивали длинные седые волосы алым.

- Я ждал этого дня. Знал – однажды ты придешь, чтобы убить меня… Ты опоздал. Я мертв давно.

- Она стояла там же. Я так и не смог разглядеть ее лица.

- Радуйся. Она улыбнулась тебе.

- И поэтому ты столкнул ее вниз? – ярость, тлевшая все эти годы, полыхнула жарким огнем.

- Я умер, когда ее тело ударилось о камни. Я не самоубийца, брат. Я не тронул ее и пальцем.

 

А фея смеялась, плясала и пела. Они гнали коней во весь опор. Конрад – потому что увидел ее под деревом фей, Кларк – потому что всегда хотел быть первым. Он сумел уйти вперед всего на пол корпуса. Они вместе спрыгнули на землю, и фея подбежала к ним, стоящим рядом, таким похожим, и таким разным. Волна полуночного тумана окутала ее плечи, она сняла венок, сплетенный из черных цветов, растущих под деревом и, напевая древнюю песенку, танцующими шагами подбежала ближе. Конрад склонил упрямую голову, и девичьи руки опустили черные цветы на черные кудри. Она засмеялась звонко и, положив ладонь на бурно вздымающуюся грудь Кларка, спросила:

- Это и есть твой брат? Я назову нашего сына в его честь: Кларк.

 

Конрад опустился на холодный каменный пол, чувствуя, как гаснет огонь, поддерживавший его все эти годы. Лоб покрылся холодной испариной. Вдруг ослабевшие руки выпустили ненужный теперь меч.

- Она держала тебя за руки…

- Она улыбнулась, когда ты вошел…

- Она любила тебя! – слова, произнесенные разом, заставили их замолчать. Они смотрели друг на друга. Они просто смотрели друг на друга.

Тягостное молчание разорвал короткий резкий звук спущенной тетивы. Арбалетный болт ударил в грудь, заставив Кларка отступить на шаг. Конрад, не поворачивая головы, видел, как его сын вынимает из ножен меч, слышал змеиный шепот обнажаемой стали. Его брат поднял затуманенный болью взгляд, улыбнулся ясно:

- Это и есть мой крестник? У него ее волосы.

Услышав сдавленный звериный рык, Конрад закрыл глаза, чтобы не видеть меч, летящий в грудь брата. Снова, много лет спустя, он услышал глухой стук тела, упавшего на камни.

Руки Кларка трясли его за плечи.

- Ты ранен, отец? Отец! Ты ранен?

Конрад увидел вдруг фею, танцующую под раскидистым деревом. Слова древней песенки слетали с ее губ, загорелые ноги мяли черные цветы, и она хрипло смеялась, скаля желтые зубы трактирной девки.

- Я мертв… Сражен сталью, закаленной в огне моей ярости!

Кларк с ужасом отшатнулся от дико хохочущего безумца.

 

 

Опубликовано: "Порог", 2006, № 4