Он проснулся от ощущения сырости. Приподнявшись, сел на кровати. Сквозь маленькое окошко, больше похожее на бойницу, виднелся кусок мутного, свинцового неба. В каменных углах келии клубилась мгла.

Посланник Рима, это было его первое, самостоятельное дело. Да, совсем не так он представлял себе служение Всевышнему. Красота и блеск Вечного города, и эти промозглые стены провинциального аббатства. Контраст, слишком разительный, что бы быть реальностью. И сам монастырь, возникший неожиданно в пелене ночного дождя, когда казалось, что эта дорога ни когда не кончится, и населявшие его монахи, вышедшие на встречу – все несло на себе печать некой потусторонности.

Маленький послушник, в серой рясе, тихо постучав, поставил перед ложем, чашу с водой, для омовения и передав приглашение настоятеля монастыря, так же тихо удалился.

Протянув руку, он погрузил ее в воду, затем вытянув, наблюдал как холодные, серебристые капли, медленно стекают по гладкой коже пальцев. Жизнь основана на вере, а вера укрепляется в испытаниях. Церковь источник веры, церковь опора бога. Все остальное от лукавого. И он здесь, что бы защитить веру.

Освежившись, он облачился в рясу, и вышел из келии. У двери его встретил все тот же послушник, и жестом предложил следовать за ним. Они долго шли темными, узкими коридорами, со множеством поворотов и дверей, их шаги гулко отдавались в стенах.

Наконец, распахнув очередную дверь, его провожатый посторонился, пропустив его вперед. За дверью оказалась сравнительно небольшая комната без окон, посреди ее стоял стол, на котором горело несколько свечей. Из за стола ему на встречу, поднялись два человека. Сделав еще пару шагов, он привычно приложился к протянутой руке и подняв голову посмотрел на ее обладателя. Настоятель был уже в весьма почтенных летах, и наклонив голову, смотрел на него с легкой улыбкой. Напротив, у его собеседника, мужчины около тридцати лет, во взгляде чувствовалась какая то напряженность.

- Бог мой, как вы молоды,– сказал старец, - совсем мальчик. Святой престол шлет еще не оперившихся птенцов.

- Но ваша мудрость, святой отец, будет залогом моих дел – ответил он.

- Я знал твоего отца, сын мой, он был великим праведником, покинув этот мир.

Посланник молча склонил голову.

- Это брат Себастьян, - продолжал старец, представляя своего спутника, - может статься, в недалеком будущем мой преемник. Но, как вам спалось, должно быть, вы устали с дороги и голодны, - спохватился он, - прошу разделить с нами, эту скромную трапезу.

Рассевшись в круг стола, они прочитали молитву и принялись за еду. Иногда приподнимая глаза, посланник ловил на себе быстрые, усердно скрываемые, пытливые взгляды.

Первым нарушил молчание брат Себастьян, отложив хлеб в сторону, он не много срывающимся голосом произнес:

- Вы уже знаете срок вашего пребывания здесь?

Настоятель успокаивающим жестом приподнял руку, и сказал:

- Подождите с вопросами, брат, позвольте ему хотя бы утолить голод.

- О благодарю, святой отец, - заметил посланник, отставляя чашу с разбавленным вином, - я насытился. И уже обращаясь к его собеседнику сказал: На все воля Господа нашего, но надеясь на вашу помощь, я не думаю, что это займет слишком много времени.

Окончании трапезы прошло в молчании, они наблюдали как два молодых послушника, вошедшие по знаку настоятеля, ловко убирали со стола. Как только дверь за ними закрылась, он положил правую руку, прямо перед собой, и опершись на нее сказал:

- Святая инквизиция откликнулась на ваше послание, и я не много знаю о вашем деле. Тем не менее, мне бы хотелось услышать его суть из первых уст,– при этих словах, он окинул взглядом своих собеседников, и помолчав, обронил: - Итак, кто она?

Немного поддавшись вперед, аббат начал говорить.

- Это дочь местного крестьянина. Рассказывают, что она лечит людей и скотину. Говорят так же, что она часто бродит по лесу без одежды. Крестьяне не много опасаются ее, и верят в то, что она знает язык зверей и птиц. Но мне она казалась просто сумасшедшей. Однако, не так давно, один из наших монахов, собиравший в лесу хворост, заблудился. На третий день, к вечеру, мы нашли его обессиленного и оборванного, в полу безумном состоянии, не далеко от стен нашей обители. Придя в себя, он поведал нам странные и страшные вещи. Блуждая по чаще, он выбрался на звериную тропу, и двигаясь вдоль нее, услыхал человеческую речь. Пойдя на голос, он увидел ЕЕ, в окружении диких зверей. Он утверждает, что она была абсолютно голой, и сидела верхом на огромном черном медведе. Она разговаривала со зверьми, и они слушались ее как заговоренные. Когда она заметила его, то принялась преследовать, пустив по следу своих медведей. Поняв тщетность бегства, он отдал свою судьбу в руки Господа, закрыв глаза, стал на колени и творил молитвы. Он чувствовал их дыхание на своем лице, слышал ее демонический смех, она звала его. Но дикие звери не тронули его, и когда он открыл глаза, вокруг ни кого не было

- По моему он просто перепугался и упал на землю от страха, - сказал молчавший до селе, спутник аббата.

- Ну зачем вы так, брат Себастьян, - резко возразил ему на это старец, - животворящая молитва, явила чудо и любой предавший свою жизнь в руки Господа нашего, может надеяться на это.

За столом повисла тяжелая пауза, нарушил которую посланник:

- Итак, если я вас правильно понял, вы строите свое обвинение, на показаниях этого перепуганного монаха – сказал он, потирая мочку уха.

- О нет, сын мой, - живо встрепенулся старец, - к не счастью, это еще не конец. В скоре из леса вернулись крестьяне, отправившиеся на поиски нашего брата. Их рассказы, в общем, подтвердили его слова. Они так же видели эту женщину, верхом на медведе и были сильно напуганы. Они считают ее «ворожеей леса». Была такая местная языческая богиня, по поверьям она обитала именно в этих лесах.

- Очень интересно, - заметил посланник, - так как же вы ее поймали?

- О, мы здесь не причем, это сделали сами крестьяне, когда она вернулась домой, ее связали и приволокли сюда.

- Вы с ней уже разговаривали, - спросил посланник.

- Ее исповедовал брат Себастьян, - заметил настоятель.

- Да, - сказал спутник аббата, - она отрицает свою связь с диаволом, и говорит, что не делала ни чего запрещенного.

- Что ж, нечто подобное утверждают все обличенные в колдовстве, - заметил посланник, - но в любом случае, мне необходимо лично поговорить с ней, – заключил он вставая.

И вновь как и в начале разговора, он заметил плохо скрываемую настороженность, промелькнувшую во взгляде брата Себастьяна.

Снова он шел, по темным извилистым коридорам, под гул своих шагов и шагов своего провожатого. Рассказ аббата заинтересовал его, разбуженное воображение рисовало мрачную, косматую женщину, с безумием во взгляде и пенящимся ртом, выкрикивающим богохульства. Совсем такую, как обычно описывали ведьм, его наставники, отцы церкви.

Выйдя во внутренний дворик монастыря, они пересекли его и минуя не большой проем в стене, стали спускаться в подвал. Узкая лестница вывела их к округлой дубовой двери, окованной железом. По обе стороны от нее на стене горели факела. Около двери, вытянувшись, стояли два рослых монаха, облаченных в черные рясы. Провожатый сказал им несколько слов, и они молча склонили головы, перед посланником. Первый монах, снял со стены один из факелов, а второй в это время гремя ключами, отпирал огромный кованный засов.

Двери распахнулись, монах держа прямо перед собой факел скрылся в открывшемся проеме. Посланник помедлив секунду, бессознательно поднял руки, и охватив большой тяжелый крест, висевший у него на груди и шагнул следом.

В неверном, колеблющемся свете факела, он увидел молодую женщину, девушку около двадцати лет. Она лежала связанная, в углу на куче соломы, и отворачиваясь от огня, смотрела на него. Платье ее в нескольких местах, было разорвано, темные, густые волосы, рассыпавшиеся по плечам, едва прикрывали полуобнаженную грудь. Монах укрепил факел на стене, и широко перекрестившись, вышел, закрыв за собой дверь.

Она была красива, пожалуй, слишком красива. Он сделал шаг в ее сторону, она вздрогнула и застонала.

- Тебе больно, - спросил он, но это прозвучало как утверждение.

Девушка молчала. Он некоторое время изучал ее, затем сказал:

- Тебя обвиняют в связях с дьяволом, ты можешь что то сказать, в свою защиту.

- Это не правда, - сказала девушка, ее голос был похож на шум лесного ручейка. Посланник почувствовал волнение. Непонятная волна исходила из того места где она лежала. Взяв себя в руки, он продолжал:

- Ты занимаешься колдовством, а это запрещено.

Девушка попыталась сесть, но веревки, туго стягивающие ее руки, не позволили ей этого сделать, и она со стоном рухнула обратно.

- Я просто лечу людей – помолчав некоторое время, сказала она.

- Ты не веруешь в бога, - спросил он.

- Я верю в жизнь, - спокойно ответила девушка.

Из под взбившегося платья, он видел ее ноги, смуглые, крепкие, они притягивали его взор, путали мысли.

- Ты ходила обнаженной по лесу, почему, - спросил он.

- А разве у животных есть одежда, - с вызовом сказала девушка.

- Но ты не животное, - вскричал он, теряя терпение.

- Но чем мы лучше их, и почему мы стыдимся того, какими появились на этом свете - возразила она.

- Эти слова, слова дьявола, он слишком глубоко сидит в тебе, - закричал посланник, - покайся, и ты спасешь свою душу, - добавил он уже тише.

- Мне не в чем каяться, - сказала она.

- Не ведаешь ты, что творишь, ибо молода и лукавый овладел душой твоей, - сказал он, осеняя себя крестом.

- И вы, отец мой, далеко не старик, - заметила она с улыбкой, - вы так уверенны в том, что владеете истиной.

Говоря это, она откинула голову назад, тряхнув волосами, и он увидел ее грудь. Судорога пронзила его тело.

- Истина одна, - несколько не уверенно начал он, - и имя ее Бог.

- Ваш взгляд, красноречивее ваших слов, святой отец, - прервала она его со смехом.

От ее смеха его бросило с начала в жар, потом в холод. Он пытался взять себя в руки, но чувствовал, что воля слабеет. Его влекло к ней, хотелось коснуться ее тела.

Воистину, ты одержима дьяволом, - вскричал он, но понимая, что скоро сорвется, и не в силах больше бороться с искушением, бросился вон.

Сердце гулко колотилось, монахи со стуком закрыли за ним дверь. Он постоял некоторое время, приходя в себя, затем повелел стоявшему здесь же послушнику, проводить его в келию.

И вновь они шли длинными лабиринтами, и в темноте коридоров, перед его мысленным взором, стояла эта женщина. Он видел ее глаза, волосы, ее молодое стройное тело, угадываемое сквозь одежду. Он слышал ее смех, голос. Она в одночасье что то разбудила в нем, что то такое, что все эти годы, усыпляла в нем церковь, да и он сам. Его пугало это новое чувство, пугало и сладко манило.

Закрыв за собой дверь, он рухнул в изнеможении на каменный пол келии, и безвольно раскинув руки, слал небу молитвы, прося сил. Но тщетно, спокойствие покинуло его окончательно. Тело сотрясала дрожь.

В дверь робко постучали. Поднявшись, он оправил рясу и открыл. В келию, пригнувшись вошел брат Себастьян. Встав на пороге, он как то нерешительно посмотрел на него и сказал:

- Вас хочет видеть настоятель, - затем помявшись, спросил, - вы говорили с ней?

- Да, - последовал ответ.

- И что вы думаете?

- Оставим этот разговор, до встречи с аббатом, - веско сказал посланник.

Монах взглянул на него, как ему показалась с каким то страхом, и уже выходя, неожиданно сильно взял его за плечо и сказал:

- Что бы вы не решили, знайте, она чиста.

- Все в руках Господа, - отстранено сказал посланник, поднимая на него глаза, и под его взглядом, брат Себастьян убрал руку.

Путь в келию аббата, прошел в молчании. Проходя через внутренний двор, он увидел, что монахи, вкопав в землю высокий столб, заваливают его поленьями и сухим валежником.

Аббат ждал их, стоя у дверей, в его движениях чувствовалась нервозность. Он встретил их словами:

- Я приказал готовить костер.

- Мне кажется, вы слишком спешите, святой отец, - раздельно произнес посланник. Во взгляде настоятеля мелькнуло удивление, - это дело требует, более глубокого рассмотрения, - продолжал он.

- Странные речи слышу я сын мой, - резко прервал его старец, - странные и дерзкие, и более всего странно мне, слышать их от вас.

- Простите меня святой отец, - тихо сказал посланник, - быть может, я погорячился, но у меня возникли сомнения относительно ее виновности.

- Она ведьма, и притом весьма опасная, - сказал настоятель, смотря на него пронзительным взглядом, - а ваши слова, лишь укрепляют мою уверенность.

- Я так не считаю, святой отец, - стараясь говорить спокойно, произнес посланник.

- А ваше мнение и не принимается в расчет, - зло бросил старец, - вы лишь формальность, и хотите вы того или нет, сегодня она будет сожжена. А о ваших речах, я доложу престолу, – добавил он.

- Что с вами брат Себасьян!? – тут же вскричал он.

Слушавший этот диалог монах, медленно стал сползать вдоль стенки. И не подхвати его посланник, он растянулся бы прямо на полу.

- Это обморок, - сказал настоятель, - он слишком изводит себя постом. Давайте занесем его в келию, помогите мне, возьмите его за ноги. Вот так, - произнес он, укладывая ослабшее тело на постель, - скоро он придет в себя.

Подойдя к окошку, священник, выглянул наружу, и произнес:

- Что ж кострище почти готово, - затем продолжал, обращаясь уже к посланнику, - оставим его, ему нужен воздух.

Выйдя они осторожно прикрыли за собой дверь.

- Святой отец, я все же…,- начал было посланник.

- Разговор окончен сын мой, - оборвал его настоятель, - мои решения не отменяются. Вы слишком молоды, - добавил он уже мягче, - и многое еще не понимаете, но когда ни будь, вы поблагодарите меня за это.

Спустившись во двор, они увидели, как монахи докладывают последние поленья в готовящееся кострище.

- Я решил не пускать крестьян, - заметил священник, - но они, узнав о предстоящем событии, все же собрались за воротами.

Вывели девушку, к сложенному кострищу, монахи прислонили небольшую лестницу, и заставив ее по ней подняться, принялись привязывать к столбу. Найдя взглядом посланника, девушка улыбнулась ему. Завязав последний узел, монахи, спустились, и начали обливать поленья маслом из стоявших рядом кувшинов. Закончив они отошли в сторону. Вперед выдвинулся аббат, и еще раз предложил девушке покаяться в своей греховности. Она рассмеялась ему в лицо, но затем неожиданно смолкла, и склонила голову, по щеке ее покатилась слеза.

По знаку аббата один из монахов, взял в руки горящий факел, и непрерывно крестясь, ткнул им в облитую кучу. Резко полыхнуло пламя, взметнувшись вверх. И тут же раздался крик девушки, дикий, срывающийся, набирая силу, он рос заполняя собой все вокруг.

Не в силах больше выносить это посланник, заткнул уши и отвернулся. Спустя какое то время, он осторожно убрал руки, но услышал лишь потрескивание горящего кострища. Стараясь не смотреть в ту сторону, он шептал молитвы, прося Бога принять грешную душу…

Костер догорал. Аббат, держа в руках огромный крест, перекрестил пепелище, затем они молча наблюдали, как монахи собирали оставшийся пепел в кожаные мешки, что бы развеять его чуть позже по ветру. Через некоторое время, аббат, повернувшись к посланнику, сказал:

- Идемте сын мой, нужно проведать брата Себастьяна. А здесь нам больше делать нечего. Ее душа теперь в руках Господа, и да будет он к ней – милосерден!

Смятение отразилось в глазах посланника, и он безропотно последовал за старцем. Поднявшись, они в полном молчании подошли к келии аббата. Двери распахнулись, представшее их взорам зрелище, дохнуло на них холодом ужаса:

Висевшее на стене распятие было сорвано, а на полу, запутавшись в сбившейся рясе, лежал брат Себастьян. Он лежал на спине, широко раскинув руки, и из груди его, вонзившись между ребер, торчал крест, покрытый уже слегка запекшейся, черно-алой кровью.

 

 

 

© Дятлов Дмитрий Викторович

© июнь 2000 г