1 Громада города дремала сыто, трубами пекарен посапывая сладко. Снег слепо сыпал и сыпал. план выполняя месячных осадков. Белым по черному вычерчивая дуги, снежинки кружились в сонном наитии, и виделся ясно глазам близоруким - над спящим городом - маятник невидимый... Все обыкновенно: снег зимою, булки к утру, человек у окна тенью неподвижной, тенью немою... Улица метелью убаю-ка-на. День прошел - и ладно. Сутки прочь! Отдохнуть-то надо? На то и ночь. Одеялом душат страх тоски и поспешно тушат сердце и мозги. Словно штепсель выдергивают из розетки, словно, по команде, убирают трап - и дружно разыгрывают из-за гипсовой стенки, каждый по-своему, спасительный храп. И храп растет до визгливых нот, барахтаясь в сладкой тине сна, рвется на улицы города, но - все побеждает ти-ши-на. Это падает снег, новорожденный, чист, в жадных улиц жалкую грязь. Это чье-то бессонное сердце - в ночИ - обретает с будущим связь. Это шепот призывный жарких уст, дар негаданный высоты. Это песню поет вдохновенная грусть. Это я полюбил и ты. 2 Снежинкой крохотной, в злую метель, летел мой обычный декабрьский день. Белый, беспечный - летел над толпой. Упал - и был раздавлен тобой. Нечаянно, случайно, невзначай - ты не заметила... Не замечай! Подумаешь - день какой-то один. забудем, но только не уходи! Не оставляй меня в грязном снегу, иначе - подняться уже не смогу. Вернись, пока я жив еще. Вернись, и слепи из меня снежок. Сними перчатки, ведь мы не враги, дай ощутить тепло руки. Сожми меж ладоней беду мою. Не думай - о большем не думаю. Но долго - прошу - в ладошке не нежь: так мало мне надо для глупых надежд! Жестока заранее участь снежка: рассыпаться звездно ради смешка, врезаться в столб или в борт "грузовой" ради улыбки твоей озорной. И все ж, я доволен буду судьбой: раздавлен и поднят ни кем-то - тобой! Да, буду доволен, доволен судьбой: был поднят и брошен ни кем-то тобой! Тобой, хоть случайно, пригрет был на час!.. Уходишь? Все правильно - не замечай! Уйдешь, а меня подхватит метель. Новый взлетит над толпою день. Я буду теперь бояться толпы, ведь в этой толпе -безоглядная - ты. 3 Громада города дремала сыто, трубами пекарен посапывая сладко. Снег слепо сыпал и сыпал, план выполняя месячных осадков. Белым по черному вычерчивая дуги, снежинки кружились в сонном наитии, и виделся ясно глазам близоруким - над спящим городом - маятник невидимый… В такую вот ночь, сквозь оторопь снежную, сквозь лай простуженный одиноких авто, я шел, я бежал и бега не сдерживал, за плечи рванув пальто. А небо все сыпало серебро в дырявую прорву жадных улиц, и что-то горячее било в ребро, и мозг был - как развороченный улей. Парила над городом Снежная Радуга, на тысячи блесток звенящих крошась, и был обжигающ, как строчки из "Марбурга", воздух, которым дышала душа. Я слился с метелью. Я был невесом, на миг одолев притяженья пружину. И взвихренным радужным колесом всю ночь меня снежная замять кружила. И гнала метелью упрямая мысль, угаданный миг нескончаемо множа. И вновь, замирая, падала ввысь душа, позабывшая осторожность... И в ночь, которой я так благодарен, в ночь волшебную снегопада, сладко посапывая трубами пекарен, дремала сыто города громада. 4 Не улежать в постели, не заслониться сном - снова ведьма метели взвихрила ночь помелом. Это и впрямь похоже на ворожбу ворожей: вьются змеиной кожей ленточки миражей, вяжут узоры над бездной, радугою горя, там, где взошел железный красный цветок фонаря, иглами граней сверкая, в красную немоту бьются, сразу сгорая - на лету... Самостный, безответный снега иконостас... Ну, почему все это напоминает нас? Ну, почему, за что мне этот блестящий бред?.. Так же вот было - помнишь? - в том декабре! Так же судьбу ворожила снежная круговерть!.. Значит - не умерло? Живо? Ну, же - ответь! 5 И было утро. И проснулся город. И ожили безмолвные дома. И улицы заполнил властно гомон людской толпы. Как за волной волна, выкатывались люди из подъездов бесчисленных, неслись из проходных... И снег хрустел. И было бесполезно пытаться удержать движенье их. Снег лип к подошвам заспанных прохожих, подтаивал и превращался в грязь. Снег... умирал, и не был он похожим на тот, ночной, что, радугой искрясь, парил над городом. своим паденьем гордым даруя небу высоту и свет... Бескрылый, бесполезный, неугодный толпа топтала равнодушно снег. 6 Два года - много или мало? А двадцать лет? Нас улица колесовала, распял проспект. Нас пытки плоти изломали на дыбе лет. Сошлись - узнали бы?.. Едва ли. Такой балет. Заполнили года - как табель - сплошное "уд". Вернуться б в прошлое, хотя бы на пять минут! Как в подворотню от погони, в те дни нырнуть, уткнуть лицо в твои ладони - и все вернуть!.. Но через столько лет найдешь ли?.. С каких-то пор, сомкнулось время - безнадежней, чем коридор, где никому нельзя обратно, - хотя б ползком! - где наши души в пасть квадрата идут гуськом, идут. в движенье не вникая, десятки лет, лишь перед смертью окликая идущих вслед... Я говорю как перед смертью, как на духу: я столько лет тобою бредил, пел Ра-ду-гу! Я сотни раз с тобой прощался, бросал в пути, но возвращался - возвращался, чтоб не найти. Ты блещешь в кутерьме столичной, среди богинь. Как сердце, легкие - отлично? Ну, что ж - беги! Бери призы с улыбкой властной, меняй коней. Тебе пристало в темпе вальса, в пылу огней. Ты будешь долго "милой", "нежной", пленять, манить... Вот только Радугою Снежной тебе не быть. 7 В какой-то час все было кончено - и снова улицы черны. И только гнили на обочинах сугробы бабочек ночных. Багровый, словно весь исхлестанный, как город этого хотел, снег лег безвольно под колесами, тот снег, что надо мной летел. Срывались с веток капли снежные, пугая в лужах воробьев. И было что-то безнадежное в рисунке улиц и домов. Как будто карлик с желтой рожицей, безумный самый из мазил, с фотографической дотошностью фантомный мир изобразил: деревья сирые, безлистые, трубу фабричную в дыму, афишу половинолицую, проспекта гнойную дыру, колесное великолепие, белье балконов и - над всем - безмолвье. пустоту. безнебие - разлитый ровно серый свет. И только слышан гомон уличный тягучий, как пчелиный гуд, - толпой бесчувственной и будничной они идут идут идут... 8 Нет, ни тебе я посвящаю стихи - с мечтою расстаюсь, с метельной юностью прощаюсь, бескрылой трезвости сдаюсь. В последний раз глотну морозной небесной музыки. а там заговорю газетной прозой, глаголы логике отдам. Я охладел к небесной теме. Поставлю точку и - клянусь - сломаю маятник метели и в механизм загляну. Быть может, разглядев под лупой пружинку тайную, пойму, какой я был беспечно глупый, что верил счастью своему. Неотвратимости покорный, забуду радужную бредь. Куплю будильник электронный, чтоб с одой к празднику поспеть. Слов мертвых распалю окурки, с фортуной сделку заключу, на лад бывалой семиструнки настроив лиру, забренчу. Пора воспеть - рука набита - "обыденные чудеса". Смешно, шарахаясь от быта, палить в пустые небеса. Искусство служит человеку!.. Не Человечеству?.. Ну что ж, поможем суетному веку возвысить до искусства ложь!.. Снег превратится в серый пепел, надежда - в черную тоску… И жизнь, что прожита нелепо, не умещается в строку. 79-99 |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
