Клад

 

Я недавно клад нашел. Честное как его там…слово. Пошел в огород супружеский, отцовский и сыновний долг исполнять, в смысле помочь родне с грядками, а те, паразиты, как увидели меня, сразу, значит, завопили: «Чо, мол, ты на готовенькое приперся!

Тут осталось–то четыре раза перекопать, прополоть, полить, подсадить, укрыть клеенкой, в общем, ерунда одна. Бабье дело. Ты давай, новую грядку выкопай!» И так интеллигентно мне лопату вручили, я даже присела от неожиданности. Пошел в дальний угол огорода и слышу, как жена дочери говорит: «Не верю! Ну не верю глазам своим, чтобы наш папа просто так грядку копал, вот помяни мое слово, что-то произойдет такое…такое…», и замолчал, а дочка, конечно, на погоду подумала.

Она почему-то была уверена, что погода испортиться.

Накаркала, значит, жена.

Я один раз копнул, слышу-хрясь, другой раз-хрясь. Я сразу понял - клад. Третий раз тихонько ужо так не дыша. Думаю, вот золотишко от жены заначу и как захочу опохмелиться – бац какие – нибудь там эти…ну как их…ну веревку на шее напоминают, только мылом мазать не надо. Сразу гладкие… ну… еще их мужики носят иногда, чтобы, значит, женщины не приставали. Блин…бусы. Так вот, я бусы бац – и на пол – литру, а если повезет, то и на две, и даже, чтобы лишний раз в гастроном не бегать на три выменять могу. Аккуратненько так интересуюсь находкой, а там… сорокалитровая фляга, п-о-л-н-а-я. Я крышку не дыша откупориваю. Мать честная, а это чистейшая как слеза только что новорожденного младенца, самогонка. Я стою, плачу от счастья, а сам по бокам смотрю, чтобы кто не сглазил. Да такого я даже во сне, когда был счастливым холостяком, не припомню. Смотрю в то место, откуда достал флягу, а там еще, и еще..и еще… Я с таким блаженством стал все это выкапывать, порхая как бабочка в предчувствии лета, что не заметил, как ко мне подошли представители сильной половины человечества – жена, мать и дочь.

Ой…до чего же надо иметь стальные нервы, чтобы на такое богатство смотреть равнодушно. Да я на коленях ползать готов, а они…позевают. «Слышь, мам – спрашивает дочка – а что с этим – то делать будем» и…небрежно (вот убить бы!), так показывает на фляги. А я их ужо быстренько сосчитал, присыпал землей, прошлогодними листьями, своими ботинками, рубашкой, майкой, штанами, носками, стельками от ботинок и даже шнурками. Не выдавать же своих мужских секретов. А жена говорит, ой…слов нет, вот взял бы и… нет, я ведь в принципе мог жениться и на слепой, глухонемой одновременно, да мать отговорила, мол, дети могут в нее пойти, вдруг парень роиться, жалко ведь. Говорит: «Да продадим! Только надо точно установить, что самогонка годится к потреблению. А то ведь неизвестно, сколько она тут в земле простояла».

Во, дура! Ой, дура! Как самогонка, может не годиться к потреблению? Да даже если ее там сам Рюрик с Долгоруким закапывали, когда прятали от Ивана Грозного на свадьбу Петру Петрову. Самогонка – это наше лекарство и наша национальная валюта на все времена. Я так ехидно у своей спрашиваю: «И как же ты собираешься устанавливать пригодность. Да любой эксперт выхалкает ее в два счета». А она мне хладнокровно: «Всю не выхалкает. Надо искать кого не жалко, мало ли че». Я так и понял, что она кого – то из чужих имела в виду, потому что в нашей родне все как один непьющие. Исключения только составляют государственные, светские праздники, Новый год, наш, японский, восточный, европейский, азиатский, американский и, естественно, мексиканский и бразильский. В общем, мы как все русские настоящие патриоты. Исключения также составляют разные памятные даты, выдача зарплаты, поход в баню из нее обратно, окончание и начало рабочей недели, и просто четные числа в календаре.

В общем, стали мы думать, кого не жалко, а я ужо пару сантиметров из фляги втихаря от жены отхлебнул, чтобы лучше думалось и сижу, жду мыслей…а тут дядя Гриша с соседней улицы погодился, говорит: «Дай, отхлебну, а там будь что будет». Но абсолютно добровольной инициативе соседа резко воспротивилась мать, говорит, что Гриша может и бензин пить, и моторное масло на хлеб намазать, ему все равно ничего ни будет. Нужен непьющий.

Пока мы под яблоньками это проговорили, собралась неравнодушная общественность и давай цитировать закон, что все, что найдено в земле принадлежит исключительно народу, и только он, народ, вправе распоряжаться национальным достоянием по своему усмотрению. После этих слов забор под натиском общественности упал, и все мои фляги стали непосредственным его достоянием.

Нет, я не в обиде на судьбу…мне хватило, хорошо так посидели и грядки, главное рядом. Но вот что хочу сказать, после тридцать шестого стакана началась такая…демократия, такая дружба всех охватила сразу, взаимное уважение, товарищеское доверие и это как его… чувство товарищеского локтя, ой, нет, повыше, (чо то я икаю, повыше) плеча.

Что характерно, солнце ужо клонилась к закату, а на нашем огороде все еще оставалось национальное достояние, а вместе с ним любовь к близлежащему…

 

 

 

Ульяна Крылова