Сначала он создал мужчину, а затем, из ребра мужчины – женщину. Поселил под небесным сводом, снабдил водой и пищей, наделил языком и талантами, дал детей, друзей, работу и зрелищ. Но чем больше становилось на свете мужчин и женщин, тем больше им требовалось места. Тогда разрисовал он мир материками и меридианами, выдумал широты, градусы и параллели. И земной шар стал похож на то, что ты, мой любимый пьяный друг, видел на страницах школьного атласа.

 

Мы научились доказывать сложнейшие теоремы и получать за них престижные премии, провозгласили не один десяток вождей и так же громко свергли их, выдумали множество функциональных устройств и научились управлять миром, нажимая кнопки. Но так и не освоили за две тысячи лет искусство пересечения параллельных прямых.

 

Мир не всегда логичен, дружище. Он до сих пор (и, скорее всего, на века) – кладезь непознанного, тайного и необъяснимого. Но я совершенно уверена в одном: для каждого из нас – тебя, меня, всех, есть на Земле человек, который живет на параллели, но однажды, почувствовав особый момент, сворачивает со своей прямой для того, чтобы встретиться с нашей. Я также верю, что количество таких людей больше единицы.

 

Ты никогда не задумывался, мой ангел, о том, что все тайные желания и искренние стремления написаны у нас на лицах? Всмотрись: сотни людей каждый день проходят мимо, и сотни истинных желаний отражены на их разных лицах.

«Хочу любви». «Хочу выйти замуж». «Хочу квартальный бонус и повышение». «Хочу свалить из этого опостылевшего города». «Хочу ребенка». «Хочу, чтобы меня оставили в покое». «Хочу денег и осязаемых благ»…Ты не видишь этих правдивых принтов, девизов и слоганов только потому, что подлинность и сущность слишком часто скрыта за словом «псевдо».

Не знать бы тебе, что такое «псевдо», милый мой.

 

Ты спрашивал, почему мы не находим общий язык с Татой. Сестра, милый, терпеть не может моих славных друзей-циников, ей по душе дети цветов – создания-мотыльки, божьи одуваны – парящие, а не шагающие по асфальту. А по мне так лучше показной цинизм, чем показная романтика. Встретить под панцирем нежную ткань – хотя бы впечатляюще, а вот черствая душа под кружевной оборкой застигает врасплох. Эти их обманчивые струящиеся юбки, которые страшно помять, чересчур удлиненные ресницы, взгляд, распахнутый больше, чем нужно, охи и ахи, «мальвинность», жеманность, высокопарность и разбитые сердца – нет уж, уволь. Настоящие романтики не носят таких юбок и ресницам не придают особого значения. Настоящие романтики берут билеты в один конец, несколько купюр и любимую музыку в наушники, едут за тридевять земель, покоряют Эверест и океанские глубины, выпускают альбомы для избранных и кино не для всех. Они не называют себя романтиками, но в них веришь.

 

Я стала избегать псевдоромантиков после того, как юная девочка-мальвина, с которой было так необычно дружить, сказала, что Land Cruiser короля треф мягче и комфортнее девяносто девятой бедняги бубнового валета. И, мило улыбнувшись, разгладила складку на платье. Я стала избегать псевдовлюбленных, щедро апеллирующих словами «всегда» и «самая-моя-моя», когда, не дождавшись появления второй полоски на тесте, а лишь услышав мое предположение, один из таковых перестал брать трубку. Я стала избегать псевдодрузей, когда они позвонили мне предновогодним вечером и попросили об одолжении – не приводить на праздник «этого твоего», а «тебя мы, конечно же, ждем».

 

Мелочи, мой хороший, мелочи. А знаешь, что самое парадоксальное? Человек, желающий богатства и славы, ни за что не признается в этом и зачем-то наденет на себя лицо псевдоромантика, словно с этим лицом проще приворожить миллионы. А девочка, зачитывающаяся Лондоном, Ремарком и Кортасаром, никому не скажет, как ей хочется быть любимой – скорее, выберет себе принт псевдоциника, чтобы не обожгли, не сломали. Другой, глядя на успешных в бизнесе приятелей, побоится отстать и ночами спать не будет, лишь бы на встрече выпускников заявить, что он не абы кто, а заместитель директора по рекламе. А о том, как мечтал к тридцати годам о семье и доме-полной чаше постепенно забудет. Слишком уж будет плотно сядет лицо псевдокарьериста.

 

Днем творят одно, ночью плачут о другом. А нужно-то – каплю, несколько честных слов. Разве не просто все гениальное? Любовь идет к тому, кто хочет любви. Деньги – к тому, кто по-настоящему любит деньги. Молодость остается с тем, кто не думает о годах. Друзья – с теми, кто хочет быть нужным. Но ничто не вырастает на земле, которая землей притворяется.

 

Помнишь Алю? Смешная и легкая, красивая наследница богатых родителей, удивившая их своим выбором – влюбилась в водителя такси. Они не противились, удивились только, но согласие на брак дали. Ванька – он же сама доброта, Алю с первых дней на руках носил. Она перед свадьбой делилась со мной переживаниями: «Знаешь, я же совсем не умею готовить и терпеть это дело не могу, что самое страшное. Я ему звоню: «Ванечка, купи селедки, пожалуйста, я сварю картошку, и будет ужин».. И он покупает, и ест за обе щеки, и макароны мои слипшиеся, и жареную колбасу, и ужасные котлеты, и пюре. Я обязательно научусь печь его любимые пироги, но важнее всего то, что он не разлюбит меня из-за того, что не умею варить борщ». Не разлюбит, Алечка, согласна, исключительно оттого, что полюбил тебя такой, какая ты есть.

А вот наш общий знакомый Саша лгал Татке. Саша выдумывал свой образ до каждого жеста, до каждого стихотворения Бродского, декламируемого с придыханием, до каждого просмотра любимого Таткой Бертолуччи. Наверное, очень хотел быть похожим на ее безответного возлюбленного, из-за которого тогда и разгорелся весь сыр-бор. «Дура, - говорили ей все, и ты, друг мой, говорил, вспомни, - он будет носить тебя на руках и смотреть вот так, как сейчас, всю жизнь». И Тата подумала, что и правда дура, и ответила однажды на Сашин поцелуй, убедив себя, что ей это нужно. А через месяц, так же преданно глядя в глаза, сволочь Саша врезал ей по лицу, как следует, за то, что увернулась от его объятий. А ты говоришь…

 

Но я ведь хотела тебе сказать о любви и параллелях, мой милый, и о том, что все непременно будет хорошо. Только не забудь: очень важно почувствовать момент. Люди не чувствуют ключевые моменты, а ты почувствуешь. Плачешь сейчас в обиде на целый мир, изрисованный меридианами, испещренный холмами и впадинами, населенный совсем не теми, кто тебе нужен. И говоришь, что самое ценное на свете – это счастливые глаза любимой женщины и что ради этих глаз ты готов сворачивать горы. Вот только женщины такой нет.

Слезы застили твои глаза, и ты совсем не видишь, как с одной из параллельных прямых только что сошел человек, который хочет в точности того же, что и ты. Он (она) идет по пути еще не совсем ровно, но уверенно – курс известен, и маяк горит там, где высыхает сейчас твоя последняя пьяная слеза. И все, что тебе нужно сделать – отбросить ненужные лица и идти дальше. Можно даже, не сворачивая, потому что встреча ваша уже неизбежна.

А учебники по геометрии забрось куда подальше.