Передо мной на столе лежат побуревшие от времени, но всё ещё хранящие в своих складках и сгибах страниц тонкую дорожную пыль, записные книжки.

 

Затёртые листочки с торопливыми и неразборчивыми записями, сделанными то шариковой ручкой, то карандашом, с каплями пота и ещё не выцветшими до конца следами крови от раздавленных комаров и мошки - неудачливых свидетелей моих приключений.

 

Кому-то покажется, что эти записные книжечки ни о чем, но это не так.

 

Они о любви, которая приходит раз и на всю жизнь, о пути, который никогда не пройти, о цели, которую никогда не достичь.

 

Слов в этих книжках много.

 

Они всякие: короткие и длинные, меткие и некстати, резкие и нежные, поверхностные и со смыслом. Но как их не переставляй и не заменяй на другие - главного ими все равно не высказать. Потому, что главное у меня в груди, и оно бессловесное, его можно только нечаянно ощутить и обрадоваться.

 

Перелистывая дневниковые записи, я сначала по наивности задумывался, как же лучше сложить из них книжку про путешествие, про непередаваемый восторг от ловли великолепных и могучих рыб, обитающих в глубинах таких же могучих и великолепных рек, как нарисовать то великое счастье, которое переполняло тогда и не оставляет в покое до сих пор.

 

Крутил-вертел и так и эдак, и чтобы не придумывал - все было не то, неправда.

 

Я так не хотел.

 

В конце концов, я решил написать, как было дело, особо не заботясь о тех надуманных пропорциях, которые надо якобы соблюсти для того, чтобы в произведении присутствовало чувство меры: Надо в меру пофилософствовать, в меру похохмить, в меру быть героем, в меру сентиментальным, в меру показать свою слабость, в меру, в меру, в меру...

 

К черту меру!

 

Я не хочу, и не буду подстраивать свои переживания под выдуманный стандарт и никому не советую, иначе нарисованные картинки будут фальшивыми, будут существовать сами по себе, нисколечко не отражая таинства волшебного процесса под названием жизнь. Выдуманные картинки, они не про жизнь и любовь - это мыльные пузыри.

 

Мысли мои нельзя воспринимать как какое-то достижение отдельно взятых хорошо проветренных мозгов.

 

Никакие они не достижения, потому что мысль не может быть достижением. Единственный прок от нее лишь в том, что она может показаться нам как причудливая игра цветов радуги, от чего на душе станет немного радостней.

 

И все.

 

Остальное от лукавого.

 

Фундаментализм мыслей сеет в мире печаль.

 

Кому нужна такая книжка, над которой вы трудились, стиснув зубы?

 

Какую такую радость в мир она может произвести?

 

Что хорошего можно ждать от писателя, который писательство воспринимает как тяжкий труд?

 

Мысль, рожденная в муках, омрачает мир.

 

Рассказы о своих мыслях - это палка о двух концах: С одной стороны, интересно, конечно читателю узнать, не только, что делал путешественник, но и о чем он думал. С другой стороны мысли странника не всегда о смешном, а это не всем по вкусу.

 

На мой взгляд интересней всего читать, о чем думал и что чувствовал путешественник, поэтому я, перед тем как сесть за это повествование, решил не стесняться писать про то, что у меня в голове тогда было.

 

Однако пора прекращать философствовать.