Орден Пушкина

 

В Минск пришла осень. Теплая, солнечная и золотая.

Такой приятной погодой любил опер Леша Дяк взгромоздиться на подоконник в своем кабинете и посмотреть, как копошится водитель Алик в потрохах уазика во дворе РОВД. Иногда в приоткрытую фрамугу и совет какой давал. Алик не всегда отмахивался - прислушивался частенько к мнению опытного в автомобильных делах опера.

В один из таких погожих сентябрьских дней в кабинет релаксирующего у окна Дяка и вычитывающего зависшее дело следователя Васина зашел старичок интеллигентного вида. Сухонький, сутулый, лысый, с седыми усами и бородкой, в поношенном, но опрятном и чистом костюме-тройке коричневого цвета. На носу - старорежимное пенсне, в тонких руках - такой же старорежимный, потертый в углах, саквояж и шляпа. "Ну, вылитый доктор Айболит", - подумал Леша Дяк, спускаясь со своего "насеста".

Старичок вежливо поздоровался и представился:

- Петр Львович Шульц, антиквар.

"Антиквар" -- это было интересно.

Васин отложил папку с "висяком", пригласил старичка сесть.

- Вот какое дело, - достав платок и протерев лысину, начал Петр Львович. - Вчера ко мне в лавку зашел молодой человек. Принес старинный орден, чтобы продать...

- Ну и? - спросил Дяк, устраиваясь рядом со столом коллеги. - Пока не вижу криминала.

- В том-то и дело, юноша, что орден непростой, - вежливо улыбнулся антиквар Шульц и достал из саквояжа большую толстую книгу.

Это оказался каталог всяких-разных мировых ценностей и редкостей.

- В годы первой мировой войны, - рассказывал старичок, листая свой фолиант, -- князь Н. оказал неоценимые услуги российской короне. И в его честь император Николай II утвердил особую награду - этот орден, - Шульц нашел нужную фотографию и показал заинтересовавшимся операм. - После князя Н. еще несколько знатнейших князей получали его, но он всегда изготовливался персонально и при изготовлении на него наносилось имя того, кому его вручали.

- Именной, - сообразил Васин.

- Вот-вот, - радостно кивнул антиквар, довольный сообразительностью следователя. - И получить этот орден не мог простой смертный, даже если бы спас жизнь царю. Только представители высшего дворянства и только за особые заслуги. И таких случаев в истории России - раз, два и обчелся. Можете себе представить, какая редкость - этот орден?

Васин и Дяк согласно покивали. Шульц продолжил:

- Орден князя Н. - самый первый орден - был утерян во время гражданской войны. И считается утерянным безвозвратно. Теперь представьте себе мое изумление, когда приходит ко мне человек, который, по его словам, работает обрубщиком на тракторном заводе, и сует мне этот самый орден! И просит за него хотя бы сотню рублей! А на ордене выгравированы имя князя Н. и вензель русского царя! И это не фальшивка! Уж я-то разбираюсь, слава Богу!..

- А он дороже стольника стоит? - не в тему спросил Васин, за что и получил:

- Бог мой! Да ему цены нет! Это даже не достояние одной страны! Это мировое достояние! - сверкая глазами, подскочил на месте старичок.

Васин и Дяк переглянулись. Приплывшее дело пахло скорым повышением в должности, объемными премиями, похвалой от руководства и, возможно, мировой известностью. Перед глазами поплыли передовицы газет с заголовками "Сыщики из Беларуси вернули миру утерянное сокровище", "Найдена пропавшая реликвия царского двора" и тому подобное.

В общем, погоны на плечах оперов заметно потяжелели, а в головах зароились радужные перспективы.

- Вы же этому обрубщику ничего не сказали про орден? - поинтересовался Дяк.

- Ни слова! - торжественно ответил Шульц. - Сказал, чтоб приходил завтра, что нынче у меня, мол, денег нет. А сам - к вам прибежал. А он завтра придет...

На завтра в антикварной лавке обрубщика с МТЗ поджидали бравые парни - Миша Васин и Леша Дяк. Они вкратце объяснили растерянному пролетарию суть дела и повели его в РОВД.

Там случилась еще одна неожиданность.

- Фамилия? - как обычно взялся регистрировать задержанного дежурный офицер.

- Пушкин, - пугливо косясь на милицию, отвечал обрубщик с МТЗ.

- Шутим? - не совсем добро осклабился дежурный, а потом взорвался. - У меня таких шутников - полно КПЗ! Может ты еще и Александр Сергеич?!

- Ага, - всхлипывая, признался обрубщик.

Тут Дяк и Васин кинулись сдерживать не в меру нервного дежурного, который кинулся "вставлять мозги" Пушкину.

- Тихо-тихо, Николаич, - рокотал Дяк. - Неспокойно сегодня, да, но срываться не стоит...

- Как звать говори, моррда! - чуть успокоившись, прорычал сжавшемуся на стуле пролетарию дежурный.

- Пушкин Александр Сергеич! - с отчаянным писком готового умереть выдал обрубщик.

- Вот же ушлепок! - уже взорвался Дяк и показал несчастному свои кулачищи.

- Да не вру я! Не вру! - уже плача, отвечал тот. - Меня и на заводе дразнят! Полунегрой и мцырей обзываются!

- "Мцыри" - это Лермонтов, - компетентно заметил Васин.

- А мне от этого не легче! - вытер нос гражданин Пушкин...

Пушкин оказался именно Пушкиным. Это узнали, позвонив по телефону его жене. И то, что работал Александр Сергеевич на Минском Тракторном Заводе обрубщиком, тоже оказалось правдой...

- Ну, ладно, Сан Сергеич, - говорил Леша Дяк уже в кабинете на допросе. - А орден у тебя откуда?

- Только не трепись, что от бабушки наследство, - предупредил Васин.

- Ага, - снова всхлипнул круглый тезка великого русского поэта.

- Нет, я сегодня кулаки об тебя погрею! - заревел Дяк. - Он же издевается, Миха!

- Издевается, - согласно кивнул Васин.

- Ну, правда! Правда! - в голос заревел гражданин Пушкин при виде ранее демонстрированных кулачищ опера. - От бабушки, наследство! Да вы у нее самой спросите!

- А, значит, бабушка жива? - обрадовался Дяк.

Бабушка Александра Сергеевича Пушкина обнаружилась в микрорайоне Курасовщина, что на юге Минска. Сухонькая такая, маленькая, с упрятанным в морщины лицом. "Изюминка, честное слово", - подумал про нее Леша Дяк. А еще подумал, что чем-то похожа она на антиквара Шульца. Старостью и сухостью, наверно...

Ксана Тарасовна (так звали бабушку) встретила гостей радушно - провела на кухню, налила всем малинового чаю, выставила блюдо с домашними пирожками. Сама завернулась в пуховый платок и села напротив, пока "гости" поглощали и хвалили выпечку да прихлебывали чай.

- Это мне папин знакомый подарил, - на вопрос об ордене отвечала старушка. - А я внуку отдала. Жаловался он мне, что денег ему не хватает...

- И что за знакомый? Как давно? - продолжил "допрос" Васин.

- Ой, давно. Мне лет семь было, - пустилась вспоминать Ксана Тарасовна. - Это, дай Бог памяти, война гражданская как раз была. Мы тогда на Украине жили, в местечке одном маленьком. Зимой все случилось. Приехал на коляске господин какой-то важный, да хворый совсем, простуженный. Казаки его сопровождали. Папа в нем друга своего признал. Ну, и остановился этот господин у нас - выздоравливать. Мама за ним ходила, я ей помогала - то воды принести, то молока, то подать чего больному, книжки ему читала. А он доней все называл. Как выздоровел, так и подарил орден этот. Сказал что-то вроде "вот цацка тебе"...

Совсем растерялись Дяк и Васин. Все теперь упиралось в этого "папиного друга", который редкие ордена, как цацки, малолетним детям раздаривал.

- А как звали-то его? - спросил Дяк.

- Не знаю, - пожала тощими плечами Ксана Тарасовна. - Да у меня фото есть! Там мой папа с этим самым своим другом. Может, фото поможет?

Ох, какими долгими показались операм те минуты, что ходила бабушка в соседнюю комнату за фотоальбомом! Но, принесла-таки, открыла, листать стала.

- А, вот она, - достала древнюю пожелтевшую фотокарточку. - Вот папа мой, - указала на плотного мужчину в темном сюртуке и жилете, что, важно растопырив усы, сидел в кресле на фоне нарисованного приморского пейзажа. - А вот - друг его, - ткнула пальцем во второго, мужчину в казацкой форме, при шашке, с лихо заломленной на затылок папахой; он стоял рядом с сидящим, положив одну руку ему на плечо, а вторую - на рукоять шашки.

Дяк первым схватил фотокарточку, сунул в нее нос и от неожиданности даже подпрыгнул:

- Ё-моё! Нестор Иваныч!

- Князя Н. так звали? - спросил Васин, заглядывая в фото через широченное плечо коллеги.

- Какой князь? - махнул рукой Дяк. - Это ж Батька Махно!..

 

Так все и выяснилось.

Что случилось дальше с орденом Пушкина (так обозвал реликвию опер Леша Дяк) история умалчивает. Ясно одно: криминала в этой истории не нашли. Разве что только тот криминал, что случился в начале двадцатого века, когда Батька Махно ограбил эмигрантский поезд, в котором из России на запад ехал со всеми своими пожитками князь Н...

 

 

= 2005 год =