«Дневник сумасшедшего в таком же доме»

Утро выдалось пасмурным, и я как всегда пошел на завалины старого дома, с надеждой найти там что-нибудь вкусненькое, например, недоеденную, со вчерашней недели, корову.

Но корова убежала, как только я подошел и, обхватив ее за голову, попытался откусить ей ухо. Она бежала, размахивая своим недокусанным ухом, и что-то бормотала на непонятном мне языке. Это меня поставило в тупик, как это корова, которая пролежала в развалинах почти месяц, могла еще что-то бормотать. В этом было что-то неладное, нужно было срочно провести расследование, чем я и занялся. Нужно было собрать все улики, для этого мне понадобились очки с рентгеновым видением, и еще что-нибудь за два рубля в аптеке. Придя на объект исследования, я первым делом лег на то место, где до этого времени прогнивала свои последние дни, недокусанная, недоеденная корова, чтобы вжиться в образ подозреваемой, и понять, что она могла думать лежа в полунедоеденном состоянии. Пролежав так трое суток, я понял лишь то, что ужасно хочу есть и могу от этого голода съесть целую корову. Этот голод взбудоражил меня, и я с еще большим рвением принялся за расследование.

«Тем временем в Москве, - сообщало столичное радио, - неизвестного вида недоеденная корова, пронеслась по Красной площади, забежала в распахнувшиеся ей двери Государственной Думы и, пробежав мимо охраны и заседавших там депутатов в соседней палате, принявших ее за новоиспеченного депутата, забежала в палатку к «Зеленым». Узнав в ней почетную гражданку независимой планеты Чукапурка, которую ждали с нетерпением уже несколько недель, задержавшуюся по непонятным причинам у своих родственников в селе N, чтобы заключить договор о поставке недоеденных коров, коров недоеденных, - корреспондент с места событий ненадолго замолчал, предоставляя запись интервью с бормочущим голосом недоеденной коровы, а затем на полубурчании радио смолкло…»

Это меня потрясло настолько, что я от голода поглотил то, что купил в аптеке за два рубля. Так и не разобрав на вкус что это было, побежал за соседний угол, где и просидел ближайшие к воскресенью три дня. После чего меня забрали недоеденные коровы в белых халатах и увезли по их бурчанию на желтую планету имени их старейшей недоеденной коровы Чукапурки, где я и прибываю до сих пор. Но мне здесь очень нравится, потому что меня окружают много недоеденных коров с целыми ухами, что дает мне надежду увидеть ту единственную, и неповторимую в своем роде, ухо которой удостоилось побывать в хватке моих зубов.…И я не отчаиваюсь, скоро мы найдем, друг друга, ведь я понял, наконец, что же она тогда бормотала,…а вот это я вам не скажу, пусть это останется нашим с ней секретом.