На свадьбу Василию Ивановичу теща подарила картину.

– Ну и скупа же у тебя мамаша, – сказал Василий Иванович

молодой жене, и та с ним согласилась.

Картина действительно была неказистая: вся покрытая темным лаком, сквозь который едва просвечивали кривые тополя с огромными птичьими гнездами да покосившаяся лачуга.

Картину обрамляла массивная старомодная рама с дурацкими виньетками и облупившейся позолотой.

История случилась еще до моды на антиквариат, поэтому Василий Иванович с женой решили эту рухлядь в новую квартиру не брать – и подарили картину другу, который любил всякие ненужные вещи.

Друг ¬– Семен Петрович – работал следователем и терпеть не мог неопределенности. Он сразу пригласил эксперта, соврав, что по делу о краже проходит картина и нужно определить ее ценность.

Эксперт – худощавый очкастый искусствовед – долго разглядывал полотно, чуть ли не лизал и не нюхал, и, наконец, невнятно пробормотал:

– Кажется, нужна дополнительная экспертиза.

Картину забрали в музей. Через три дня в кабинете следователя раздался звонок:

– Картина XVII века. Малые голландцы. Оценочная стоимость – десять тысяч рублей (если вы помните, в то время новая "Волга" стоила меньше и кооперативная квартира из 3-х комнат в самом престижном районе – тоже).

Семен Петрович слегка ошалел, а потом возьми да и позвони Василию Ивановичу.

…Вечером того же дня с Василием Ивановичем случился припадок. Ему всюду мерещились малые голландцы. Они были совсем малые, с зелеными лицами и маленькими рожками на головах. Малые голландцы водили вокруг Василия Ивановича хоровод и пели похабными голосами:

Будет людям счастье,

счастье на века!

У Советской власти

сила велика!

– Типичная белая горячка, – сказал доктор супруге, когда санитары вывели Василия Ивановича в смирительной рубахе на лестничную площадку.

– Да Вы не волнуйтесь, – постарался успокоить он ее, – через пару месяцев будет как огурчик. И не таких на ноги ставили.

Такая вот история.