Впервые за последние восемнадцать месяцев Ларсен проснулся в хорошем настроении. Для этого у него были все основания. Сегодня начало нового года и день его рождения. Уж, это событие он намерен отпраздновать так, как того требуют его желудок и обычай предков.

Ларсен прикрыл глаза и представил себе, как встанет сейчас с постели, достанет из-под подушки самодельный, сделанный из старого микроскопа молоток, подойдёт к висящему на противоположной стене большому, чёрному с кварцевым днищем барометру, размахнётся... И на пол посыплются с чарующим звоном блестящие кружочки с изображением неунывающего Микки Мауса. А он наполнит новенькими блестящими монетами карманы комбинезона и, не спеша, вразвалочку направится в пищеблок, где запихнет их одну за другой в чёрное, ненасытное приёмное отверстие синтезатора. И тогда оттуда начнут выскакивать подрумяненные, хрустящие бутерброды с ветчиной; сочные, ароматные ломтики ананаса и, конечно, бутылка астроколы с весело подпрыгивающими синими, красными и зелёными пузырьками.

Восемнадцать месяцев! Именно столько времени провёл он один на этой проклятой планете. Всё произошло внезапно. Ларсен занимался дезинфекцией помещений машинного отделения, когда База получила распоряжение Центра. В районе Пульсирующих планет, при невыясненных обстоятельствах, погиб корабль-разведчик. Поэтому Центр объявил этот сектор галактики «Зоной возможных боевых действий» и приказал немедленно эвакуировать весь персонал Базы. Эвакуация с Эринии происходила так стремительно, что только глаз очень опытного военачальника сумел бы отличить её от самого обыкновенного бегства. Среди всеобщей суматохи никто и не вспомнил про скромного микробиолога. Когда он поднялся наверх, повсюду парил неописуемый хаос: перевёрнутые кресла, огромный ворох разноцветных проводов, пачки жевательных трубок, импортные марсианские журналы с вырезанными красотками. И ни одной живой души.

Долго бродил Ларсен по опустевшим комнатам, стараясь понять, что же произошло, а когда догадался спросить об этом Электронный Мозг Базы, то с криком отчаяния бросился к входному шлюзу, тщетно пытаясь на ходу попасть в рукав скафандра.

Только яростное завывание ветра, барабанная дробь града и сверкание шаровых молний ждали его за дверью. Только раскаты вулканического извержения были ему ответом. Так начались эти долгие месяцы.

На первый взгляд его положение казалось не таким уж катастрофическим. В его распоряжении была вся База с действующим реактором и синтезатором, которые обеспечивали всем необходимым: теплом, светом, одеждой и пищей. И человек с фантазией, а Ларсен считал себя именно таким человеком, всегда придумает, как провести время. Рано или поздно на Эринию прилетит какой-нибудь корабль. Он поначалу опасался, что это может быть вражеский корабль, но уже через пару месяцев ему было всё равно — лишь бы забрали отсюда.

Дело в том, что в своих расчётах он упустил из виду одну очень существенную деталь. На Базе за всё приходилось платить. Хочешь принять душ - опусти монету, не хочешь утром проснуться покрытый инеем — опусти монету, хочешь съесть завтрак - опусти монету. Ларсен и опускал по привычке налево и направо, не задумываясь - сколько дней, а может быть лет, осталось до зарплаты.

И вот однажды он проснулся после бурно проведенного вечера со страстным желанием плеснуть в горло, напоминающее жерло действующего вулкана, стаканчик астроколы. Сунул руку в карман. И не услышал привычного позвякивания. Нащупал там лишь одну одинёшенькую как он монетку в 20 центов. Протянул руку к синтезатору, да так и замер, как вкопанный. А на что же он будет жить дальше? Сон как ветром сдунуло. И в голове светло, словно сверхновая вспыхнула.

Обшарил он все комнаты, все утлы на станции. Всё чудилось ему, что должен быть ещё где-то запас монет, да только вот он не может вспомнить, где именно. В первый раз в своей жизни и, увы, не в последний, лёг он в этот вечер спать голодным. И снилось ему, что идёт он по залитому солнцем лугу и с неба сыплется дождь из новеньких двадцатицентовых монеток. Начал он их собирать, а они холодные и скользкие как рыбёшки, выскальзывают и в землю спешат зарыться. Пытается он их схватить, землю руками разгребает, но ни одной удержать не может, только сам зарывается, всё глубже под землю уходит. Проснулся он весь в холодном поту.

К концу второго дня Ларсен уже то рыдал и ползал на коленях, умоляя Электронный Мозг войти в его положение, то молотил гаечным ключом по бронированному корпусу синтезатора. Электронный хозяин базы был неумолим. Вот если бы он мог перепрограммировать его, чтобы тот заставил синтезатор давать пищу бесплатно. Но с его образованием микробиолога об этом было даже мечтать неприлично.

Ещё целые сутки боролись в нём две могучие, но явно неравные силы: чувство чести и чувство голода. И только с затуманенным от голода и отчаяния рассудком, решился он на такой бесчестный поступок, как подделка государственных денежных знаков - статья 3427А/Б «Общегалактического Уголовного Кодекса».

Ох, не сладок оказался хлеб фальшивомонетчика! На изготовление первых монет у Ларсена ушло около недели. И кто знает, не оказалась бы эта неделя для него последней, если бы не великолепное портмоне из натуральной крокодиловой кожи, старинной ручной работы, которое передавалось в их семье по наследству.

Вначале он пытался запихивать в синтезатор просто наспех напиленные кружочки из различных металлов. Но автомат не только не пожелал синтезировать за них хотя бы пару заплесневевших сухарей, но вдобавок ещё издавал сигнал полицейской сирены.

Ларсену пришлось произвести химический анализ монетного сплава. Хуже дела обстояли с изготовлением формы-матрицы. Он был вынужден остановиться на двадцатицентовой монете, так как более крупных, как впрочем и более мелких, у него не оказалось. Начинающий Фальшивомонетчик, правда, пытался изготовить по памяти стоцентовую монету с прекрасным профилем Мисс Галактика-80, но с горечью признался себе, что он в детстве не достаточно серьезно относился к урокам рисования. Синтезатор оказался строже его школьного учителя. Познаний же в технике Ларсену хватило лишь для того, чтобы со временем сделать примитивное приспособление, немного облегчающее и ускоряющее его груд. Он разобрал и поскручивал всё, что только можно было, чтобы пустить редкие металлы в переплавку, но даже при той бережливости с какой он расходовал свои запасы, их хватило ненадолго. В любую погоду: в яростную стужу, электрическую бурю и во время извержения вулканов, отправлялся Ларсен в начале недели на один из рудников, чтобы через несколько дней вернуться назад, падая от усталости, с запасами руды в огромном рюкзаке за плечами. И здесь, на базе, его снова ожидал кропотливый, изнурительный труд - труд фальшивомонетчика.

Ларсен выбивался из сил. Фальшивых денег хватало только для того, чтобы едва-едва сводить концы с концами. И вот тогда он придумал эту штуку с барометром. Он пропилил отверстие так, чтобы в него проходила двадцатицентовая монета. Отказывая себе в самом необходимом, он засовывал в монетонакопитель, так он назвал это устройство, по одной монетке, чтобы хотя бы один раз, в начале нового года, устроить себе королевский пир.

И вот этот день настал!

Ларсен встал. Опустил в счётчик монету, нажал клавишу, желая насладится музыкой. Он давно забыл, когда в последний раз позволял себе такую роскошь. И услышал вместо своей любимой мелодии хриплый дребезжащий голос Электронного Мозга. Как раз наступило время ежедневной утренней сводки. «...температура за бортом станции + 400 С°, кислотность и радиация в четыре раза превышает норму...». Ларсен вынул молоток и подошёл к барометру. Послышался звон падающих осколков.

Голос компьютера продолжал: «...В связи с тем, что, по неизвестным причинам, в течение всего истекшего года не происходило пополнения запасов базы и в связи с отсутствием информации о возможности их пополнения в ближайшее время, в наступившем году станция переходит на режим максимальной экономии. С этой целью объявляется временная девальвация денежной единицы». Ларсен уронил на ногу молоток, но даже не заметил этого. «С сегодняшнего дня, - продолжал компьютер - монета номинальной стоимостью 100 центов имеет фактическую стоимость 10 центов, и будет приниматься по этому курсу всеми системами базы. Монета в 20 центов упраздняется совсем».