Острым ножом по пальцам.

Тонкой струной по предплечью.

Вырезая бритвой морщины на стареющей коже.

Поглаживая сальные волосы девицы, сидящей на коленях у моих ног.

Вырывая с корнем надоевший язык.

Рыгая от противного вкуса крови, заполняющего рот

Вытекая из дыр, оставленных только что выломанными зубами.

Глотая волосы под душераздирающие вопли кухарки, облившейся кипящим бульоном.

Хороня родителей, умерших старыми, но при весьма странных обстоятельствах.

Лёжа в коме с застывшим в ушах визгом тормозов.

Вешая щенков в подвале.

Кормя ос умирающими пауками.

Стягивая трусики с восьмиклассницы.

Осторожно ступая на похрустывающие трупики мышей.

Заставляя глотать стекло умалишенного соседа.

Запихивая член в рот младшей сестры лучшего друга…

 

- Когда всё это началось?

 

- Я не помню, док. Кажется, это было всегда.

 

Всегда летом было жарко. Всегда нужно было бежать, когда хотелось остаться.

Мало будет просто названия песни и имени её исполнителя. Музыка для всех слышится по-разному. Чтобы вы поняли…нет, чтобы вы просто поприсутствовали рядом со мной в эти минуты, я опишу мелодию. Изображу её.

 

 

По белой стене.

Абсолютно белой.

С самых первых нот. Широкой мягкой кистью. Поползла красная полоса. Снизу вверх. Из левого угла в правый. Щедро роняя капли густого масла на лица толпы. Все эти люди – их лица, их обнаженные тела, тянущиеся к небу руки, окрашиваются в цвет жирной полосы на стене. Той же кистью – в банку с синим цветом. Далее – с остервенением, со злостью, со всей силы – шлепки, оставляющие шикарные кляксы вдоль красной диагонали. Их рты с переплетёнными языками окрашиваются в синий. И вот, последний аккорд – целое ведро чёрной краски. Чёрной, как самая тёмная ночь в комнате без окон. Целое ведро дёгтя. В самую середину. И струи, стекая вниз, медленно заглушают оргазменный вопль многомиллионной толпы.

Всё. Музыка стихла.

Они оба лежат на спине. Тяжело дышат. Держатся за руки. Скомканные простыни под ними медленно пропитываются потом. С её живота мутным ручейком стекает сперма.

 

- Да. Вот так мне кажется. Вот о чём я думаю всегда. И именно это я вижу сейчас перед собой, док.

 

- Секс!?

 

- Да! Да. Да, доктор, безудержный, взрывной, животный секс! СОИТИЕ! СНОШЕНИЕ! ПОЛОВОЙ АКТ! ТРАХ, прости меня, Господи!ЕБЛЯ! Именно это, чёрт подери, я и вижу на вашей картинке! Он постоянно в моей голове - чтобы я не делал! Я думаю женщины от этого без ума. Уж поверьте мне - я то в этом толк знаю.

 

- Ну, что ж, я думаю…м…хм – доктор, задумчиво опустил глаза, начал собирать разбросанные по столу карточки с ассоциативными рисунками – кляксами. Видно было, что он нервничал. Даже боялся. Он ещё две минуты назад нажал ногой на кнопку под ковром, а санитаров почему-то всё не было.

 

- Да, док. Да. Вы ведь считаете, что я выздоровел!? То есть, я поправился, да? Ну, хм…теперь я стал совсем, как все и могу идти, так ведь? Смотрите, я даже перестал потеть так, как раньше. Нет, я конечно потею, но не то чтобы уж очень сильно, нормально. Эх, вот жена обрадуется, увидев меня дома! Поди сделает пирог. Ууух, доктор, ну и ночка нам сегодня предстоит! Ха-Ха-Ха! Пожарных вызывать придётся - это точно! Ха-Ха-Ха! Сила трения ведь и всё такое! Ха-Ха-Ха! Уж надо бы суку отодрать - вы-то меня понимаете! Ха! Док, да вы же самец! Я вижу!!!Вижу!

 

- Дааа… - испуганно, почти шёпотом, протянул доктор, понимая, что кнопка экстренного вызова бригады санитаров, кажется, не работает.

 

- Ну что же вы молчите, док?! Посмотрите на меня! Я - нормальный человек - здоровый член общества, а? Как вам кажется? Ну да,я часто думаю о сексе, так разве вы о нём не думаете, а док?! Ха-ха-ха. Да, док, уж я то в людях разбираюсь - поверьте. И я думаю, что вы чертовски сексуальный мужик! Бабы на вас, наверное, так и прыгают! Точно я говорю? А, док? Ну, точно же?!

 

- Дааа…- едва шевеля губами, сказал доктор, вспоминая похороны жены пациента номер 17.003.

Закрытый гроб. Внутри только голова, две ноги, начиная от колен и одна рука. Все остальные части своей любимой супруги 17.003 успел переварить ещё за неделю до…