* * * Где-то ребенок плачет – голос ночи. Быть – и никак иначе; хочешь – кричи, Хочешь, добавь – сугробом – белых волос, Хочешь, болью испробуй, чтоб наизнос, Хочешь, кромсай любовью бабочку-жизнь, Хочешь, двумя к межбровью враз приложись Черточками морщин, а хочешь – захлопни рай, Хочешь, за всё взыщи, но Не отбирай… * * * Дерево, жаждая краткого роздыха, Корни достало из пекла земли, Тучи бесплодные серыми гроздьями На раскладушке небес возлегли, Звезды меж ними неясными точками, Вот работенка – светить, но не греть… Потом стекает труба водосточная, Плавится медленно месяца медь, Сердце щемит в промежутках беспульсовых, Жаром безжалостным воздух прошит, Корчится август в предсмертных конвульсиях, Но умирать до меня не спешит. * * * Расшатались, ослабились узы, Пообтерлась патетика чувств. Под завалом житейного груза Долг за хвост по земле волочу. Мы порядочны, мирны, негрубы (Верный метод ошибок и проб). Вместо бывшего хитрого «В губы!» Подставляю для нежностей лоб. И, увидев, что глупы и нищи, Что не теплится мертвая страсть, Что в ухоженном съемном жилище Воцарилась тоски недовласть, Что любовь разошлась на запчасти: Гарнитуры, паркеты и тюль, Утопилось семейное счастье В кипятке подгоревших кастрюль. В ПУТИ 1. И снова весна, собираются птицы, Я тоже готова: рюкзак на спине. Опять перелет – и опять не сидится, Полжизни неймется. Все грезится мне, Что есть у дороги конец (не печальный), И свет, что мерещится, вовсе не ТОТ, Что счастье не там, где меня привечали, А там, где стрела наугад упадет... 2. Безлюдье... В снежной плащанице Февраль. Чтоб наготу берез Прикрыть, на веточки ложится, Блестя, ледовый купорос. Ни человека, ни синички, Одна бредет, едва дыша, По следу чичиковской брички Моя живучая душа... 3. Нарядившись в свои телеса, Бродят души людские, как мимы. Вот бы карту свою написать Тех путей, что неисповедимы. Все, что прожито, снова отдам За дорогу. Остаться б живою - Нет покоя уставшим ногам При разладе с дурной головою... * * * Бессонница страдает от меня, А я при этом вовсе не страдаю. В моих стихах полýночного рая Бессонница страдает от меня. В вельветовых полосках светодня Вчерашних строчек лик простой и кроткий, Им нравится выстукивать чечетку В вельветовых полосках светодня. Бессонница страдает от меня, А я на лунных клавишах играю И каждый раз, проснувшись, умираю В вельветовых полосках светодня... * * * Из жизни полугоночной Мой сон полуукраден. Одета с полиголочки, В ночном полунаряде. Трамвай безостановочный, В нем люди – полубоги. Мой путь полуверевочный – Сорвусь на полдороги. Заснувшей полусовести Смешны полуукоры, В дрожащей полускорости Опустишь полушторы. С улыбкой полугоречи Смотрю полубезвинно. И я до самой полночи Твоя... наполовину... * * * Какой валютой расплачусь За все, что в жизни не формальность: За счастья женского банальность И полноту случайных чувств, За то, что - светел – горизонт Слизнул предутренние тучи, За розовый внезапно жгучий Медузы студенистый зонт, За слезно-старое кино Под чашку кофе пополудни, За то, что праздники и будни Не отличаются давно, За то, что я всегда на «ты» Равно – и с жизнью и со смертью, Что в бесконечной круговерти Есть бесполезные цветы, За то, что маленькая дочь В своих бессонницах упряма, За отрезвляющее «Мама!», Превозмогающее ночь?.. * * * Распахнутых окон и лестниц Сквозняк - в неприкрытую спину; Какой-то чудак полумесяц Случайно на бок опрокинул; Царапнули рожки по небу, Горячие звезды - на крышу, Где, быль подменяя на небыль, Рука очумелая пишет, В умеренном ритме гавота Вращаются легкие строчки; Но нет, недосказано что-то В небрежно помятом листочке... А ночь отступает, зевая,- Под утро всегда нелюдима- Бесплотные мысли свивая В колечки табачного дыма. ТРОПические стихи ХОРЕЙ Ударяема, как плеткой, И выписывая па Так, что светятся подметки, Скачет быстрая стопа. Лихо цокает колодкой, Словно рюмку пропустив, Хореической чечетки Трататушечный мотив. ЯМБ С тех давних пор, когда, Развеселив Деметру, Насмешливая Ямба В историю вошла, Словесников орда, Стихов попутным ветром Попав на эту дамбу, Несома без весла. АНАПЕСТ Через тернии путь разухабист, Так печален удел – отражать... Что без дактиля может анапест? Не на зеркало ж, право, пенять. ДАКТИЛЬ Тысячи слов иностранных, придя, на чужбине остались, Этимологию спрятав во времени капюшон; Daktylos, если по-русски сказать, переводится «палец»; Кстати, показывать daktylusом - нехорошо. АМФИБРАХИЙ "С обеих сторон укороченный" - amphi и brahus, Для amphi на "фи" не найду подходящего слова, А brahus отлично рифмуется с именем Бахус, Не зря амфибрахием много стихов у Рубцова... * * * Капля яркая солнца на донышке Цвета яблони – больно глядеть. Как когда-то сестрицу Аленушку, Спрячь меня от недобрых людей, Лести, зависти, города шумного, От корысти – своей и чужой, От безверья меня, неразумную, Как больного ребенка, укрой. Огради, если сможешь, пожалуйста, От вчерашних и будущих бед, Безразличия, грубости, жалости И вопросов, где ясен ответ, От всего, что когда-то не сделала, И от дыма, что не без огня... Ах ты, яблонька, яблонька белая, Может, спрячешь меня от меня?.. * * * Обреченно всхлипывает ночь, Побледневший серпик полумесяца В ступке утро хочет истолочь. Мошкара проснувшаяся бесится. Приоткрылся маковый бутон, Чтобы разбудить пчелу-дюймовочку, Птица щурка в шарфе золотом Теребит балконную веревочку, Снежится с июньских тополей Пух, слегка щекочет над ресницами, Утро наступает на земле - Фонари приснули меднолицые. Ветром дерева оживлены, Он – проказник – от Невы до Терека Собирает пеночку с волны И кладет ее на блюдце берега. * * * Под сводом старенького храма, Телесный гость своей души, Один из многих, но не «самый», Склонись в пронзительной тиши. Здесь время – ход его нарушен – «Вчера» и «завтра» свяжет нить, Здесь под платочками старушек От девочек не отличить, Тут каждый – первый, и не лишний, И каждому представлен счет, Незримой лентой кто-то ближний В чужую боль свою вплетет, Печали - здесь, а правда – выше. Прикрой ладонями глаза И, кажется, вот-вот услышишь, Как тихо плачут образа... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
