* * * Сто бывших рабынь… Сто не мнущихся тел… И плечи, что я не сгибая, поглаживал… И запах любви, от которой потел, И запах духов, что любовью изгажены… Мы строим закаты, как башни в ночи, Мы строим себя, обойдя по кирпичику… Убиты – одними, другим – палачи, И – жесткой ладонью по нежному личику… Насилие – ложь, есть – клинок и тела, Которые им, на секунды, покорные… А после – отрыжка невольного зла, И тело – пустое, и ненависть черная… Я – тих, как пигмей, И – хорош, как верблюд… И – снов бы не видел – но снятся, колючие… И – сотни наложниц на тысячи блюд, И страсть, что похожа порой на падучую… Но я понимаю, что я не жесток, Жестокость ушла – постепенно. Иль кажется?… Но в жизни иной – не пойду на Восток, Рождаться и жить… Только прошлое – мажется. И помню я ночи – где правил кнутом, И дни – что под саблей, как шеи ломаются… Да… Был я плохим… Порешим же на том… А что стал хорошим – так это потом… Не знаю, что больше мне в перечне нравится… * * * Сердце рухнет, как гора… Ну, с тротилом тонн под двести… Будут плакать доктора, Буду плакать с ними вместе. Умирать я буду так – Чтобы сердце разорвалось… Нищим – дайте четвертак, Это ведь – не суть, а малость… Сердце рухнет, будто с крыш Сто сосулек или двести… Я скажу себе – Малыш, Мы – не просто, мы же – вместе. Я твой Ангел – даже брат, Хоть меня не видишь рядом… Да… Возможно, будет ад – Скоро ты сживешься с адом… Сердце рухнет – сто аорт Оборвутся – ста и нету… - А… - вальяжно скажет черт, Вдруг открыв к утру газету. Прибавленье? Так… Я знал, Что закончит он хреново… Вечность – тоже карнавал, Не скажу иное слово… Сердце рухнет – оборвет Связь с собой и с вечным даже.. Ну… Оно – совсем умрет, и - для слов, и - для продажи… Бесполезно – как бизон, Тот, что вымер в прошлом веке… Тесен мне комбинезон, Что как тело – в человеке… Моцарт – мой последний брат, Я сроднился с ним душою… Может, в чем и виноват, Но – виною небольшою.. Сердце? Пусть взорвется – нет, Вечности в кровавом теле… Но вот голуби в рассвет Вспыхнули – и улетели. * * * А жизнь – несется чередом, Признаний и утрат… - Ну, каждый дом - твой отчий дом Мне часто говорят… Что говорю я им в ответ? Ну, головой трясу… - А у меня ведь дома – нет, Его в себе несу… Пойми. Меж ста дорог и тел, Что выбирал ты сам. Растекся блеклый чистотел, И слезы – по усам… И дом – приют, что просто – бред, Где – резать колбасу… Вот, потому его – и нет. Его в себе несу… И правда в том, что нет ее Огромной, как гора… Мы горе отживем свое, Коль отжили – вчера… И мы научимся – любить, Что главное в пути… А дом – пустяк… В рубашке нить, Которой не найти… * * * Есть миры, что вполне бесполезны, Но нужны, потому что – они, Служат нам маяками над бездной, По утрам зажигая огни… Есть миры, что велики и святы, И не верят ни в старость, ни в ад… В них – невинные души распяты, И – росой – на ладони дрожат. Есть миры, что – в тоске и тревоге – Отдаются во власть палачей… И – холодное солнце – в остроге. И восход над пучиной – ничей… Есть миры… Мы живем – посредине, То в одном, то в другом, то в одном… Бога видим в распятом им сыне, По ночам – забываемся сном. Мы живем – в трясогузках на даче, В шуме пчел, что приятен, как смех… Повезло нам - живем, не иначе, В том миру, что составлен из всех… * * * Ну, да… Холодная вода… Ручей – играет скромной флейтой, И цапля – маркою с конверта Бежит, неведомо куда… И тут же – мир запах слюной… В которой – сладость и микробы… Да… Марка… Царственной особой И неискупленной виной… Уходит цапля… Улетает… А время – тает, тает, тает… Нет логики – и нет письма. Что все опишет и запишет… Есть – многолетняя тюрьма, Которая молитвы слышит. Есть дом, в котором цапель нет, Их нет – о них уже забудем… И – есть с небес волшебный свет, Что раздается манной людям… Есть сто зеркал – они из льда, Есть сто надежд – всегда о счастье… Мы умираем – навсегда, А возвращаемся – лишь частью… Того, чего не совершил, С кем был и не был очень кротким… Потом – сплетут венки из жил, Прах оросив стаканом водки… … А я не думал, что не прост Путь от начала до погоста… Я думал, что придет погост, И я не бегал от погоста… Но жизнь – сложнее пирамид, И – многогранников в квадрате… В ней – Бог, что трепетно сидит На этой вечной, серой вате. Есть мы – холодные умы, Что холодны – не по расчету… И – столь любезный ангел Тьмы, Что перекатывает счеты… * * * АПОКАЛИАСИС Нет, не кровь… Тут все другое – честно… И не муки праведников… Если Эти праведники не грешны… Первая печать… А – закричать? Не поможет… Все ведь ветер сгложет – Так – от А до ять… Солнца нет – куда-то укатилось… Уповать на божескую милость? Только дуракам… Тьма спустилась… Душно тьма спустилась Кровью по рукам… Что вчера, что кстати и некстати – Ветром унесло, как прах с кровати… И от первой сорванной печати – Стынет мир… Мир квартир, сатина, пошлой стати, Нелюбви на Темзе и Ефрате… Всей любви в огромной не растрате… Пирров пир… А второй печати – не забуду… Это не война, не пересуды, Это – буду иль не буду До конца времен? Голос величав, но очень нежен: - Жизни океан всегда безбрежен, Ты – печален… А вот Север – снежен… Колокольный звон… Третья и четвертая печати… Пятая… Тут счет давно потерян… Задыхаюсь прахом на кровати. Ржу во рву, как над обрывом мерин. Руки рву себе, дробя предплечья, И ору, что ближних не сберег… Тихий вечер. Ну, обычный вечер… Заходите к нам на огонек… * * * Ты не зови меня туда, Где много слов и дел… Я ненавижу города – Не в них я жить хотел… Я ненавижу сотни мест, Хотя живу – в одном… Но вечером – гляжу на крест, А ночью – таю сном. Ты не зови меня туда, Где много разных лиц… Я нелюдим. И без труда Плевал и на цариц. Люблю я небо и покой , И иву, что в росе… Да… Ну, конечно, я такой – Неинтересны все… А вот на скрипке мне сыграй – Я буду слушать, да… Потом – споет мне попугай, Запахнет – резеда… И я скажу себе – давай, О многом не грусти… Тебе поет же попугай? Ты – у него в чести… * * * А маленькие – не большие… И это известно давно… Над ними – бушуют стихии, Но маленьким им, все равно… Они – сыновья и племянники – Живут, как положено им… Жуют золоченые пряники, И дарят по крошке – другим… Я вырос. И что оказалось? Что взрослая жизнь – не восторг… Что нет ничего, что казалось… А есть – из роддома –да в морг… И в этом вселенском занудстве, И в этом бумажном снегу… Хочу одного я – проснуться… Хочу я безумно – проснуться… Проснуться, вот, жаль – не могу… * ** Не уводи меня назад… Назад я не хочу… Там винегрет и виноград, И дождик по плащу Там сто дождей и сто утрат Пора сходить с ума… Там винегрет и виноград, Как пред тюрьмой – сума… Оставим все – долги и честь, И даже жизнь саму… Ведь все, что в этой жизни есть Похоже на тюрьму Я погибаю - даже рад И есть внутри ответ… Здесь - винегрет и виноград… А остального – нет… * * * Храни достоинство свечи И верь в огонь, как в суть… Его не схватят палачи Ни так, ни где–нибудь. Будь в вере стойким – и тогда Себя убережешь… И коли ты умрешь – тогда Почти и не умрешь… Нам говорят про честь и новь, И прочие дела. А в жилах – кровь… Простая кровь Течет вот, как текла… Нам говорят – героем будь! А если – не хочу? Тогда ведет в нирвану путь, И тропка к палачу… Нет жертв – мы знаем свой удел Нет совести и зла… Есть – вереница мертвых тел, Что вечность призвала… Есть мы с тобой, что мертвецы В чужой идем гамбит… И я, живущий с царства Ци, И ты, что неубит. Ты возлюби меня, Господь, За то, что я такой… И, забивая в стену гвоздь Пою за упокой… И неманерен я, не свят, А сто чертей – в горсти… Но ты попробуй, старший брат Меня от дней спасти… Я знаю – и тебе, как плачь Дается каждый день… А дни не сахар и калач, А – тьма и дребедень… Но мы с тобою – наяву? Есть бог, есть я. Вполне… Хоть я немыслим – но живу, Как щепка на волне… Бог не ответит – он устал От трепотни пустой… Себе он справил пьедестал Конечно, в день шестой… И, отбывая на покой Заплакал и охрип… И миру помахал рукой В которой сотни лип… Я знаю то, что мне дано – Хоть прочего не счесть… Да.… В чашке у меня – вино. В душе – покой и честь… Хвали меня иль крой гуртом – Мне это все равно… Я ведь - остался на потом, Как в чаше той вино… ** * * Уходит все за горизонт – Дела, причуды, дни.. Любовь, раскрытая как зонт, И светлячков огни. Надежды, что в душе таил, И вера – в сто надежд… Нет горизонта… Есть вот – ил, Что сквозь берез – промеж… Теперь не стану выяснять, Кто прав иль виноват… Без скрипов станет жить кровать, И испарится мат… Ты будешь счастлива вполне? Хотя – мне все равно… То было белое - в кине – Теперь – оно черно… Не надо говорить, что хам - Я сам тебе скажу, Что – хам, но от тебя я в храм Господний ухожу.. Нет силы умереть Но есть Надежда – в мертвецах, Что созидают Божью честь, Лелея скорбь в сердцах… Есть жизнь молитвы и поста, И – праведных минут, Когда фантазии Христа В тебе одни живут… Умру – как миллиард людей Боясь, что переход Не то, что он скупец, злодей, А нехороший, вот… Но я уже прошел сей путь – Раз двести пятьдесят… Он не хороший? Ну, и пусть, Зато глаза – блестят.. О прошлом мне не говори – В нем я без жажды был… Да… Был я нежным изнутри, Хотя и матом крыл И в новой жизни – погоди, Ответь, коль есть ответ – Что ожидает впереди - Тоска или Тибет? А облака плывут себе, Плывут из света в тьму… Все, что ты дашь мне по судьбе – Безропотно приму… * * * Есть дождь, что точит кирпичи, Молитвенный, но злой… Есть флейта, что поет в ночи, Октавой над трубой… Есть – два сверчка, что в звездопад Глядят на тени звезд… Есть я – живущий наугад И не таящий слез… Да… Мир огромен. Мил и свят , И вечен, и большой… Но состоит он – из заплат, Испачканных лапшой… Но состоит он из огня, Что лавой к сердцу мчит… И – из тебя. И – из меня И флейты, что в ночи… * * * Я завтра уеду. Возьму чемодан – Что был далеко, но – не слишком, а рядом… Не рак я, чтоб медленно пятиться задом… Не тот, кто доверился мнимым усладам… Ну, да, очарован и раем, и садом, Но только за них я души не отдам… Я вечно один, не с божественным стадом, Зови меня – тихо и просто – Адам… Я завтра уеду в чужие края, Своих не бывает – чужбина огромна… Возможно, меня на земле не запомнят… И след мой сотрут из бульваров и комнат, Которыми я пробирался неровно… И склеивал липкою лентой края… Вся жизнь – лишь игра, но зима – безусловна, Зови меня тихо и просто – Адам… Лишившись ребра и поверив в любовь, Я прожил века, понимая что это – Лишь миг, на котором качается лето… Лишь миг, что пророчит любовь без ответа… Лишь миг, на котором ни Бога, ни света… А – сумерек вязь и засохшая кровь… Раскаяний – нет. И - довольно про это… Зови меня тихо и просто – Адам… Я вечен. Но это не дар, а вина Сто сил наказанья, что силой в ударе… Я нищим бывал… И бывал государем… И тростью, что лупит и лупит по харям… И харею был – очень глуп и бездарен… Ну, всем побывал и отведал сполна… Но знаешь? Коль имя положено тварям Зови меня тихо и просто – Адам! Да… Мир создавал я своею рукой, Ведь мир – это так, а не что-то иначе… А в детстве любил я смеяться на даче… А в детстве ходил я, с гусями судача… Мне был миллиард – но давился я плачем… Мне был миллиард – но я верил в удачи Хоть, если и верил, то верил с тоской… Не надо твердить про грехи и задачи – Зови меня тихо и просто – Адам… Я – вечность, что с темного неба сошла, Я – весь Апокаллипис, сжатый до точки… Мне горы – бугры, джамалунгмы – как кочки… А так – я люблю полевые цветочки И писем чужих заповедные строчки… И девушку, спящую в скромной сорочке… И зол я – но только не ведаю зла… Однако, прощай… Коль напишешь по почте – Зови меня тихо и просто – Адам… * * * А знаешь, как с Богом? С ним – трудно и очень… Пустым и убогим – Он всем озабочен. Он плачет, как чайка, Рыдает, как ветер… И дни его – пайка, Чьи крошки – в подсвете… Да, с ним – очень трудно, Коль честно признаться… Пророчит он – нудно, Устав улыбаться. И – зная плохое, О нем забывает… Хоть знает, подлец, Что плохое бывает… Мы с ним говорим на серебряном троне, Он стар, но – могучий, как воры в законе… Он стар. Только светел И мил, как ребенок… Как небо и ветер, Как вечность с пеленок… Ты хочешь с ним быть? Говори откровенно… Нет, стылая нить Не приклонит колена… Ты век отмолись, Век – скули, как собака… Что? Да. это жизнь, Нет ведь Бога, однако… Он есть или нет – Глупо в том разбираться… Ведь есть – белый свет, По нему нам скитаться… Скользить и дрожать, И кричать, и поститься… И – с богом дружить, Или – с Богом проститься… * * * Жанна… Да. Мне дали это имя… Я умею плакать и смеяться. И наколки гладить кружевные… Если только очень постараться… Я – стараюсь… Старец! Ангелы со мной – их много очень Ангелов… Они вокруг, как мухи… Я стараюсь, старец… Что ты скажешь? Да, конечно, бесконечны ночи, И по голосу имею в каждом ухе… Да, конечно, старец.. Я стараюсь… Я хочу быть верной и хорошей, Доброй, хоть в себе - замысловатой… Ну, обую ноги я в галоши, Ну, заткну себе я уши серой ватой. Только – старец – Ничего не станет… Значит – сердце плачет, Не иначе… Десять лет мне – И я знаю, знаю, Что потом пойдет судьба иная… И ее не развести руками… Старец… Не шепчи… Сожгут, я – знаю Буду плакать на костре нагая… Старец… Не заплакать – постараюсь… От огня – душа сгорит не слишком… Мясо отгорит – оно же мясо… Мне вот, старец, лишь одно неясно… Отчего так в мире жить опасно? Да, конечно, чресла – те же прясла… И в шестнадцать лет мне быть мальчишкой… Знаешь, старец… Я стараюсь… Знаю – путь, что был, что есть и будет… Ведь меня сожгут на бревнах люди? Значит и всевышний не осудит… Да? Меня всевышний не осудит? Ну, и ладно… Значит – будь, как будет… * * * Если есть хоть тень надежды Это ты! Если что-то было прежде Это – ты! Если солнце на одежде – Это ты. Ну, я-то где? Скажи… Тают миражи… Если есть мерцанье ночи – Это ты… В ветках - прорастанье почек? Это ты… Даришь свет без проволочек, Хоть душа в тебе клокочет – Это ты… Ну, а я-то где? Скажи! Тают миражи… Если ты такой хороший Это ты… Всем бросаешь жизнь, как гроши? Это – ты… Золотом весь припорошен - Это ты… Ну, а я-то где? Скажи… Тают миражи… Мне любви не надо много Только ты… Такова моя дорога – Только ты. Пса верней не будет долго, Но не жди возврата долга… Для меня одна недолга – Только ты… А меня, пожалуй, нету… Расссосался как конфета… Сгинул в ветер, в сон, в газету… И пошел бродить по свету… Став тобой… * * * Дни уходят, будто карта С Треуголки Бонапарта Тени по стенам комода… Мода? С острова Комода? Вечер хмур, как Квазимодо… Пальцы пахнут шоколадом… Или – супом, или адом, Что пропитан горьким ядом, Или – чудным райским садом, Иудейского народа… Пью? Неправда – я спиваюсь! Это выбор – не потеря… Никому теперь не верю… На скандал – не нарываюсь… Повторяю имя Зверя – Как там? Ровно три шестерки? Ерунда какая, право… Три шестерки… Будем зорки, И не доживем до порки… Миру – хворост, не подпорки… На беду, а не на славу… Все ты знаешь, друг былинный, Все ты ведаешь на свете… Горы, что просты как дети… Целости и половины… Очаги, что пахнут дымом И смолой, и паутиной… И – проклятия любимым, И – срастание с рутиной… Я вчера играл на флейте – Весел был и безмятежен… Я вчера играл на флейте – Погрузившись в дни и годы, Что прожил на этом свете… Да. на этом самом свете, Где – вчера играл на флейте… Был я нежен? Очень нежен… Были жены, страхи, дети… Но уход ведь неизбежен? Три шестерки на конверте… * * * - Тебе так плохо? Так темно, Что света не сыскать? Ты цедишь до утра вино, Боясь уснуть и спать? Ты пьешь вино, который день Точней – который год… И – стал уже похож на тень, Что больше не живет… Тебе так плохо? Так темно, Что – сердце на разрыв? Ты лодкой тянешься на дно, Себя собой накрыв… Ты умираешь просто так, Хоть смерти – есть цена… - Да? Есть цена? И ей – пятак? Подай еще вина!!! - Подумай, ты не тамплиер, Хотя всегда мечтал… Ты изучил так много вер, И книжек – прочитал… Ты не велик – но с тем смирись И плюнь, что не велик… В тебе еще хранится жизнь, На год, на час, на миг… Ты не гневи меня, сынок. Ну, правда – ерунда… Лишь я один твой знаю срок, А срок твой – навсегда… Ну, что ты, право, за дурак, Себя лишивший сна? - Отец. Всему цена – пятак, Налей еще вина! Конечно, попаду я в ад – Немного лет спустя… Но мой отец – не будет рад, Заплачет, как дитя… Рыдать он будет – в хрип и бас, В молитву, мат и стон… И он поймет, что смертный час – Как тьма со всех сторон… Он закричит: Ну, как же так?! Что ж, вечность – не одна???? Погиб мой сын… А я – простак… Но коли так – пусть будет так! Подайте мне вина!!! Поэтом невозможно стать. Им невозможно родиться. Им нужно умереть. А. Дмитриев * * * Ну, да… И с Богом я на ты, Хотя – тут выгод нет… Что – «ты»? Обломок пустоты. А не кило конфет. Меня не убивает он. Поскольку – одинок… И явь, похожая на сон, И запах от носок… Нет… С палкой ходит он в буфет На третьем этаже… Чтобы купить кило конфет, Портвейн и блюманже… Он незатейлив, не стервец, Не старая шпана… Он – всем отец, и мне отец На эти времена… Ну, да… Какой бы взять пример? Не просто – а с плеча? Бог – он больной пенсионер, Что из паралича… Он добр? Узнай - и сам реши – А я тут – не судья… Он дал мне семечко души – И благодарен я… … Конечно, с Богом мы на «ты» - Палата – номер шесть… Нам носят иногда цветы, И – что-нибудь поесть… Нас любят? Тут я промолчу, А Бог? Хоть и суров Ему ведь на укол – к врачу, Короче, не до слов… * * * Я сам эту гонку придумал… И сам до конца доведу… Уйду мол… Уйду мол. Уйду мол Как небо в ближайшем году. И кровь не теряя на рее, Не режа других на пути, Сумею, сумею, сумею Достойно и честно уйти… Да. Счастье не в том, что понятно, Не в том, что ладонью в камзол. А – глаз бесконечные пятна, Когда ты то страстен, то зол… Ты – это не трус, не вельможа, Не титул, не даже святой… А некто – с избитою рожей, Но очень высокой душой. Молиться? Молись, если хочешь, А я – между нами – не черт, Но – в сердце гордыня клокочет, Взрываясь пучками аорт! Спина не умеет согнуться, Согни ее в адском котле! И в боли – смогу улыбнуться, Как в боли я жил на земле… Я был обывателем -тоже, Свой дом. Муравейность. Жена. Теперь же – с разбитою рожей Иллюзия мне не нужна. Я предал свои идеалы – Свободы, добра и любви! Ах, бедный доверчивый малый… Что нынче – больной и усталый… Все встало на место – как встало, Гармонии тут – не зови… Нам всем предстояло родиться, На этот немыслимый свет… И долго кричать, чтоб добиться, Ста грамм шоколадных конфет… И долго ругаться и плакать, И даже порой – убивать… Чтоб стать нам – из слякоти в слякоть, Из грязной кровати – в кровать… Нет. Все индульгенции – глупы, Как осень, печаль, пустота… Как сто отражений от лупы, Что – лупа, но все же - не та… А жизнь пробежала по сопкам, Оленем ударила в дверь… Есть сердце… Есть? В теле –коробке Есть сердце… Сгорает, как в топке… Есть сердце… Стучит - только робко, Рукой в неоткрытую дверь… * * * Ненавидеть тело, что тебя любило? Или душу, что тебя степенно предавала? Ну… Я вижу - вот могила. Вот на той могиле – одеяло… Вот – две тени . Но пойми – две тени, Плоти нет уже – куда-то убежала… Есть могила, что – волчицей на колене, И она лежит на одеяле… Врать неловко, если ты решил на бога с кулаками… Ты решил? Так рви – он непременно покарает… Ну, завалит каракумскими песками… Или молнией прибьет – то Бог лишь знает… Но я думаю – переть на бога надо тоже… А иначе – скучно дома, девки – в проститутках… Некому уже давать по роже, И похмелье бродит в пятых сутках… Жертва – это тоже должность. Впрочем – это выбор, Смелого. Того, кто смерти не боится… Он идет на бой, как будто уже выбыл, И надеется когда-нибудь родиться… Я не смелый… И на поезд не полезу… А копье запрячу так – найти и нереально… Только, знаешь? Пусть размажет тело по железу, И не просто так, не тупо и астрально… Я не думаю о роли Дон Кихота… Просто, если это бой – то дайте пули! Дайте! Дайте пули!!! Дайте умереть, как умерла пехота В сорок первом под Москвой. В июле… Знаю, буду тлеть, как тлеет свечка, Все цепляясь – то за воздух, то еще за что-то… Страшно превращаться в человечка, Умерев однажды, как пехота… Ныть не стану – ведь слезам никто не верит… Больше нет возлюбленных. И жизнь пришла к зениту… Да… Харон меня свезет на тот неясный берег… Это бой – не бой. А просто – быть убиту… …Сотни лет спустя – заплачешь? Знаю… Прочитаешь и заплачешь… Римский дух во мне – и мелкое подонство … А в тебе коса, фигура налитая, много грез…И жажда материнства… - Мама – скажешь… - Вот мужчина – так мужчина… - Нет… - ответит мама. – Вот посуду я домою – и отвечу… … Разобьет тарелку… Скажет: Это вечер… - Мама… Но любить кого-то в мире надо? - Надо… Тех кто положительны и стройны, и не оченгь стары… Скажет мама… - В нем дрожит струна гитары, мама! Скажет дочка… Постоят на кухне… - Ух ты… Скажет дочка… - Он бы мог, наверное, со мною… - Ну, пойми… Он парус - к берегу – кормою, Он летел, что б навсегда разбиться… - Это ж значит, что он рыцарь? Рыцарь? Мама! - Нет… - ответит мама, разрыдавшись… - Он простой дурак-самоубийца… Я б его любила тоже, дочка… * * * Я раньше не знал, что мужчины рыдают… Все – собственный опыт… И внутренний ропот… И шепот: Чего ты ревешь? Ты ж мужчина? Дурацкий вопрос… А реветь только женщинам можно? Ну, ты же мужчина… Реветь некрасиво… А – плача причина? Ну, сразу и духом! - Да так… Объяснять это нудно и сложно… Душа ведь – не совесть, она не приложна К дурацкому телу… - Да… Это понятно… Ревешь – слезы солью, по берегу - пятна… Вот только обратно от слез – невозможно… Проплакал – и слезы остались конечно… - Я все понимаю… Остались, конечно, Хоть взять из истории – ну, наконечник, Который вонзался, ломаясь в том теле, В которое он пробирался беспечно, Как будто и зла не желал, в самом деле… Но в теле ломался он… В чем Суть убицы? Ну, так - притвориться, А после – убить… В том – знанье убийцы, Которое тоже является знаньем… - А плачут убийцы? - Убийцы? - Убийцы… - Рыдают… А после об этом они забывают – И снова идут убивать… - А их убивают? - Конечно… Все тот же тупой наконечник… * * * Я знал, что тревожно и знал что ужасно… Хоть знания - ложны. Дурны и напрасны… Я знал, что мужчины не плачут… А значит Мужчины – сильнее других, не иначе… А вышло на деле – дурацкое что-то… День, так похожий на эхо икоты. И мир сопляков, безнадежно унылых… И мир стариков, что без глаз и без крыльев… * * * Скажи мне, приятель не нашего света… Да, знаю, на лоб твой два миро одето… Но ты ж тоже плачешь, Хоть высшего чина… И я не в героях, И ты не му4жчина… * * * Прости меня жизнь - я хотел быть любезным… И добрым. И даже хорошим во многом… Но ты меня стукнула в сердце железным, И сделала так, что не сделаюсь Богом. А я вот играю – по ставкам в зените, На все я играю – иль трупом, иль паном… И рвутся с судьбой золоченые нити, И утром – во рвоте – рыдаю я пьяным… * * * А ты – не просто так, а друг… И губы в аромате… Но как же избежать разлук, Как – четок на кровати? Меня не хочешь? Не суди О сердце так дословно… Идут – холодные дожди, По местности неровно… А ты не просто так – ты свой, Что в сердце – пять артерий… И сон, что далеко не твой, И суд, что в сне потерян… Я друг твой больше. Чем всегда, А принимаю – грозы… Нам говорить бы иногда – Но тут - мешают слезы… А, впрочем, что нам говорить, Прекрасно зная даты? Нам жить с тобой еще. И жить- Как жили мы когда-то… Мы были трезвыми - в уме И радостными – в теле… И жили в мире – не в тюрьме. Поскольку так хотели. Не говори, что ты уйдешь, Чем я – и так напуган… И сердце – протыкает ось, Как кол, что неоструган. Устал я пить – гулять, кричать О том, что ты вот – будешь… Ты будешь.. Солнце, знак, печать – Когда меня разлюбишь… * * * Люби меня иль не люби Измены нет – как нет… Ты – голубь, что – удел судьбы, Которой видеть свет. Я понимаю, что – дурак, И был тобою горд… Но… Я тебе ведь – старший брат, Не кто-нибудь… Вот-вот… … Да… Так случилось в вихре дней, Что я - то пьян, то свеж… И не пойдем мы до корней. То гадов , то невежд… Мы просто скажем – два в одном, В одном – бывает два… А если изойдешь говном? Так это так, слова……….. Я тело хрупкое твое Люблю. как господин… Терзать и плакать – не мое, Мое – в одном один… Ты мне – огонь, Что плавит плоть, До праха, что един… Тебе я точно – не господь, Но – друг и господин… Устал я … Близок смерти час – Его не перенесть… Скажи… Что есть еще сейчас Порядочность и честь? Пустые, глупые слова – За них я жизнь отдам… А ты сурова, как молва, Суха, как НОтр-Дам… Теперь уже не знаю. как Мне поле перейти… Есть – я, похожий на гамак Что с вечностью в - горпсти. Есть ты, что хочеш перемен, Есть боль, и плачь, и страх… Любовь, что требует взамен, Души любимой прах… * * * Оставь суждения, мой друг – Они наврут всегда… Живем мы – несколько минут, Меж да, и нет. и да… Живем мы – несколько минут, А кажется – сто лет… И Бога нет. И страха нет – И ближние – не тут… Оставь суждения, мой друг, Ведь небо – это пыль, В котором рая нет. И мук – Муки степная пыль. Нас скоро, может. и убьют – Но это так, пустяк… Живем мы несколько минут, У вечности в гостях… Что будем делать? Пить вино И – плакать на костях… Прожить нам мало суждено У вечности в гостях. И рай почти уже в горсти – Но нам не нужен он… А нужно – только вверх расти, Собою – без времен… * * * Не жить. Не быть. Но между тел Скользить унылой скрипкой… И – просто помнить, что хотел, Мир радуя улыбкой. Не приведение. Не зло… Которому не повезло… А так – пустяк. Вот, рассвело… Призыв к пучине зыбкой… Не думай, что я так хотел – Быть синим и прозрачным… Я оказался между тел Примером неудачным… Я зацепился за края Своей – когда-то – крыши… Кричишь, что приведенье я? Но я тебя не слышу… И десять лет пройдет. И сто, В совсем простых картинках… Являться буду я в пальто, И в шляпе. И в ботинках. Я буду сумрачно стонать, Хоть – и с веками тише… Ну, что тебе мне рассказать. Коль ты меня не слышишь? Мир – хаотичен, как пустяк, Который непонятен… В нем много – так и просто так, И – маслянистых пятен. В нем много места для идей, И помыслов о Боге… Все это место – для людей, А не для нас, убогих… Пройдя свой путь – его забудь, Иди иной дорогой… Но мы ведь здесь – не как-нибудь, А – с позволенья Бога… И – знаешь? Не спеши судить, Тех, кто не знал везенья… Мы умереть хотим – не жить, На то и – приведенья… * * * Измена, смерть, позор, бесчестье… Набор таких понятных слов… И все – в одном, хоть только – вместе… И все – достойны сладкой мести… И на кресте – как чресла плесень… Скажи, ты к этому готов? Родиться трудно – но возможно. А жить – труднее, чем родиться… Ты будешь делать – осторожно, И будешь подлостью – гордиться… Ты будешь думать, что рожденье, Даровано тебе по сути? Ах, эти странные сужденья, Что исчезают по минуте… Я знал, что жизнь дана недаром, И что найти мне надо много – Ну, не паркет со скипидаром, А очень долгую дорогу. Что надо мыслить – как кормиться, Хотя и голод – не предел… Что мир – вульгарная темница, Для очень непохожих тел… Не говори, что неудачен – Я прожил путь, что выбрал сам… Жил, между радостью и плачем, И ветром злым – по небесам. И нет во мне уже боязни, Встать – и взойти на эшафот… Ведь Бог всегда – приучен к казни, И этой самой казни ждет… * * * Ну, прощай.. Выпьем рюмку и бросим, Пусть взорвется пустым хрусталем… Листья падают… Крошится осень, То пастелью, то черным углем. Мир затих на пороге начала, Он устал от безумий и бед… Ах… Мелодия дней прозвучала – Альбиони и прочий квартет… Ты не думай – я слишком обычен, И банален, как толстый банан… И к чужим оскорбленьям – привычен, И так часто не весел, но пьян… Я – никто. Не палач и не пастырь, Хоть хотел быть, как пастырь, в тени… На душе моей - розовой пластырь, А на сердце - прекрасные дни… Не живу – проживаю я будни, Будто ем все с чужого стола… Совесть топит раздумья подспудно, Хоть она раньше чистой была… И – не жить мне, коль в мире – не четко Отражается Бог в зеркалах… Смех чечетки, и слезы на четках, Что покоятся в бледных руках… * * * … А Гамлет – слегка алкоголик, И пьет на рассвете вино… И в черепе – друг его Йорик, Погибший довольно давно… Он жил и шутил – но когда-то, Точнее сказать не дано… И череп в себя, словно вата. Вбирает хмельное вино… А Гамлет с судьбою не спорит, Он пьет, и с Офелией – нем… И в нем просыпается Йорик, Как эхо чужих теорем. Он – принц… Нет, не Йорик, а Гамлет, Пока еще – очень живой… Беседами вечными занят, И слишком восторжен собой… Ты скажешь – сюжетец не весел, И в отблеске лунных олив, Мы все наблюдаем из кресел С тоской и портвейном в разлив? Ты скажешь, что кружится память, Как три некленовых листа? Ну, да… Очень маленький Гамлет, Офелия – тоже не та… Поедем в какой-нибудь дворик, С вином и шампанским без мук… Был Гамлет. И – черепе – Йорик, Когда-то наперсник и друг… Так выпьем за дружбу – без срока, Без долгих страданий и зим… А коли тебе одиноко – Офелии враз позвоним… * * * … А меня любили… Думаю – любили, даже слезно, но любили… Помнили потом – не хоронили… И ночами – выли… Да уж… Выли… Нет – смеялись. И с другими – спали. И – со мною оставались… Стыдно говорить так – но меня любили… А за что? О том не говорили… Так, шутили… Что я человек ужасно трудный… Нудный… Трудных – любят, нудных – не жалеют… Значит, нуден был я понарошку? Вот и листья скоро пожелтеют, И соседи умертвили кошку… Жизнь – как слалом, бьешься ты по стойкам, Все колени в синяках, душа – в раздрызге… Что? Меня любили не по койкам… Я ведь не гигант большого секса и не Митич Гойко… Просто был всегда я стойким, И дарил порой от радуг брызги… Да, меня любили… И любили – не терпели, Гимнов тоже мне не пели, Но в свои тела пускали, даже в души… В акапелле скоро пропоют капели… Нынче – лето, скоро мы – в апреле… А потом уже заплачут соком груши… Да, меня любили. Гордость это? Что любили? Нет. Скорее грусть, похожая на старость… Ну, как еду я – в чужом автомобиле, Жалуюсь на то, что брюки – в иле, И – бороться с этим я не в силе, И все снасти у реки остались… Прежняя любовь – пустая сказка, Сам, поняв вранье – расскажешь детям. Точно? Страстным прежде – я скажу теперь бесстрастно, Ну, спасибо… Я простился – ясно? Вы забудьте про меня как день ненастный… Не страдайте, милые, напрасно… Ведь свеча погасла… Над свечой поставим вздохом точку… * * * Все в мире бежит к перебранке, Того, что прекрасно и дико… И голубю – крошат баранки, В которых есть вкус базилика… И бабушка с палкой – примерна, Она не сидит, а летает… И небо – почти как таверна, В которой не пьют, а мечтают… Мне стало задумчиво-грустно, Хоть я моложав и подвижен… Я многое знаю – изустно, И много – из умственных книжек… Могу говорить о Платоне, О Ницше, себе и Сократе… Но в сердце вселенная тонет, Как муха в засиженной вате… Все в мире бежит за часами, Которые тоже – не четки… Щекочем себя мы усами, Чумея от выпитой водки… Счастливец? Я знаю. И что же? И я в этом мире живу… И – я получаю по роже, Как все: не во сне – наяву… Я классный? Конечно, я классный… Я – классный, и прожил – спроста… Женат на Елене прекрасной, Что с возрастом стала – не та… Отвык умиляться и драться, Привык – не к чему-то, к себе… И вновь – не желаю рождаться, Хоть это противно судьбе… Мой мир – это связка из буден, В которых событий – с ладонь… И страстности – пакостный студень, Что часто похож на огонь… И – слов легковесные нити, И клятвы – что тают на раз… И – жаркое солнце в зените. Которое после продаст… Один – я теряюсь в догадках, Что – можно, что нужно, что есть… И дней, поцелуями сладких, Во дни уже не перевесть… Так что же я знаю, по сути? Ответ не составит труда… Я жизнь проживал – по минуте, Не зная, что время – вода… * * * Не зови меня на берег… Я – русалка, ты… Кто ты? Покорил ты сто Америк, Ну и что? Мне нет и дела… У меня – нагое тело, Я давно тебя хотела… Но стеснялась… Что? Конечно, я смеялась.. Ну, стеснялась – и смеялась… Ты, что позже оказлось. Просто маленький… Не знал же, Отчего я так смеялась… Хочешь, чтобы я осталась? Грудь туга – ее не трогай… Буду вечной недотрогой… Что? Тебе милее бляди? Ради Бога… Ради Бога… Бога ради… Бога ради… Не молчи же ты любимый Я храню тебя у сердца… Деться? Некуда нам деться От любви, судьбы, сомнений… Ну, конечно же – ты гений… Это знаю я – и только… Мандариновая долька Или прерванная полька… Или музыка в зените… Да. Любимый. Извините, Уплывать пора мне в море… Вы еще разок взгляните На меня, что с ночью споря Вышла на холодный берег… Что? Открыл ты сто Америк? Рада… Мне не жить в корыте – Только в вечном океане.. Любишь? Нет, конечно. милый… Ведь любовь – в сто сил над силой… Есть – пустыня и верблюды… Я тебя вот – не забуду… В океане, в океане… Кто ты? Только тень верблюда, Мой любимый, незабвенный… В той пустыне, что пустыня… Ты ведь мог бы стать вселенной, Только стал ничем отныне… Уплыла… * * * Стихи слагают натощак – Возможно, и не врут… Слагать стихи я не мастак – В моей душе – сплошной бардак И Бог на пять минут… Я мало ем и много пью, Того, чего нельзя… И вечно по носу даю, Тем, кто спешит в друзья… Характер мой – вполне суров, Про бешенство – не врут… Но если не хватает слов – Есть Бог на пять минут… Стихи слагают натощак, Когда болит живот.. Не врут, наверное… А так – Себе самим и врут… И – знаешь? Посредине дня, Кривляясь, словно шут – Я понимаю, тут – не я, А Бог на пять минут… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
