Princess.

 

ФЛОРЕНС НАЙТИНГЕЙЛ: «ЛЕДИ СО СВЕТИЛЬНИКОМ ИЛИ ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ АНГЕЛ».

 

12 мая 1820 г. Флоренция. Италия. – 13 августа 1910 год. Лондон. Британия.

 

Предисловие автора.

 

В легендарных биографиях обычно ищут – необычность. Жаждут – всяческих чудес. Пожара страстей. Причудливых поворотов Судьбы. Прихотливых капризов ее. Драматичной середины жизненной пьесы. Мистической ее кульминации. Романтичного финала. Не знаю, может быть, в жизни Флоренс Найтингейл все это и присутствовало в избытке, но я не собираюсь писать ни о мистических голосах, услышанных в детстве, ни о высоком предназначении, о котором она, не красавица Флоренс, знала с ранних лет, ни о разбитых надеждах несчастной, запретной любви, ни о страданиях одинокой жизни – обо всем том, о чем с успехом и вечной жаждой сенсации пишут другие повествователи - биографы…

Обжегшись на « молоке» восторженной романтики псевдоисторических хроник и документов, статей и книг, я дую теперь на «воду» строгого перечня фактов, известных мне.. А они лишь сухо и бесстрастно повествуют о том, что ступать «узкой тропою милосердия» в любое время, в любой век, трудно и опасно, даже несколько скучно, сколь ни парадоксальной покажется эта внезапная мысль моему читателю. Что озаренность какой - то идеей, приверженность ей, всегда, увы, чревата..

Чем же она чревата? Одиночеством? Но Флоренс Найтингейл, как натура весьма серьезная, решительная, самодостаточная и предельно искренняя во всех своих чувствах, вполне сознательно, выбирала и выбрала для себя одиночество и не жалела об этом. Непониманием окружающих?

Как сказать.. Рано познавший до конца всю язвительную прелесть горечи жизни, ум ее и не рассчитывал ни в коей мере на то, что все вокруг будут безоговорочно понимать и слепо следовать ее убеждениям. Да она и не приняла бы истовой младенческой слепоты Веры. Ибо сама часто разочаровывалась в своих убеждениях. Стремительность, мгновенность душевного порыва она восприняла бы куда быстрее и лучше.

Флоренс, кстати, удивительно везло в жизни: она встречала огромное количество людей, чьи стремления мгновенно сливались воедино с ее стремлениями, чьи сердечные порывы почти тотчас же отвечали ее собственным, чья вера в высокий смысл нравственного самопожертвования была едва ли не выше, чем у нее самой!

Она с восхищением и благодарностью принимала под свое крыло и в свою душу этих людей, но.. Но жизнь ее Души все же была полна невидимых, внутренних противоречий..

Нэнси Бойд, биограф Флоренс Найтингейл, писала о ней: « Не повинуясь своим родителям она оставалась в их доме в течении семнадцати лет. Посвятив себя делу спасения жизни военных, она никогда не ставила под сомнение политику, которая привела к войне…Значимость ее свершений и темпы, которыми она претворяла их в жизни, красноречивее всяких слов свидетельствуют о ее энергии; одновременно она оставалась в течении сорока лет прикованным к постели инвалидом.

Провозглашая повсюду принцип здравого смысла, Флоренс зачастую позволяла собственным эмоциям полностью разрушать себя. Создавая «новую жизнь для женщин», она не признавала многих современных постулатов для феминисток».

 

Да, противоречия бурно снедали ее порывистую Душу, сильно усложняли ее жизнь.

Но, наверное, она и не захотела бы иметь никакой другой жизни, кроме той, которая у нее была.

Жизни «Леди со светильником». Первой и в Британии и во всем мире настоящей сестры милосердия, медицинской сестры. А впрочем, это - неизвестно.

Может быть, все было бы наоборот, кто знает? Все наоборот, согласно пылкой любви этой неугомонной, знаменитой леди к противоречию…

1.

Флоренс Найтингейл родилась 12 мая 1820 года во Флоренции, во время затянувшегося свадебного путешествия ее родителей, богатых англичан, по Европе. Путешествуя с родителями, Флоренс прилежно изучала основы латыни, греческого и французского с немецким, терпеливо нянчила трех своих сестер и брата. Всего их в богатой дворянской семье выросло во время безмятежного странствия по Старому Свету пятеро, и, несмотря на то, что учителя в классной комнате и пейзажи за ее окном часто менялись, все дети без исключения, а старшая Флоренс – особенно - получила превосходное по тем временам образование, а свой первый выход в свет совершила, как и положено юной даме из дворянской семьи: 17 февраля 1837 года в Париже!

Мисс Найтингейл не была очень красива, не отличалась даже простой миловидностью, и сперва показалась французам - светским знакомым ее родных, - не очень - то женственной: слишком, худа, бледна, высока ростом, чересчур серьезна для юной барышни.. Правда, танцевать Флоренс умела, кавалеров не дичилась, и светскую беседу поддержать очень даже могла и от развлечений не отказывалась. Репутация ее была - безупречна, приданное – значительным, таким образом, печалиться ей было пока совершенно не о чем, и по возвращении семьи Найтингейл в Англию в лондонском высшем свете «тихоня - умница, душечка Флоренс» была всюду принята очень тепло и могла рассчитывать на весьма и весьма блестящую партию.

Позже она с лукавым вздохом будет говорить, что в ее жизни было лишь два искушения.

Первое – искушение светской жизнью. Второе – искушение любовью.

Из этих высказываний можно понять, что светская жизнь все таки привлекала Флоренс, как мотылька влечет огонь, она кропотливо пришивала к платьям кружево и вплетала в волосы жемчужные нити, тщательно выбирала веера и перчатки для балов, но…

Вот строки ее письма близкой родственнице Мэй Смит, написанные примерно в то же самое время: « Жизнь в отчем доме для меня непереносима. Я все время размышляю о том, что не может быть, чтобы Бог одарил свое создание – Женщину - временем, чтобы тратить его на всякую чепуху и бесконечное опрыскивание духами».

Дух - искуситель противоречия бодрствовал в ней весьма живо. И помог преодолеть и второе искушение - любовью. «Все наоборот» вообще всегда играло слишком большую роль в ее жизни, что и говорить!

2.

Следуя волшебному «духу – проказнику», умница Флоренс почти всегда предпочитала яркой, светской мишуре балов и маскарадов серьезную беседу за чашкой чая, умную книгу, прогулки по саду и общество подруги Мериан Николсон, брат которой, Генри, был неизлечимо болен и безнадежно влюблен в мисс Флоренс.

Она не отвечала ему взаимностью, но была столь страстно привязана к Мериан, что решилась было на роковой шаг и едва не связала себя узами брака со слабовольным и капризным больным. Флоренс передумала лишь в самый последний момент, чем нанесла сокрушительный удар и по своей репутации и по самолюбию эгоистично превозносящей хилого братца еще вчера обожавшей ее подруге. Та не простила Флоренс скандального «предательства» и хладнокровно уничтожила все ее письма и подарки, разорвав с нею всяческие отношения! Флоренс очень тяжело переживала разрыв с семьей Николсонов и даже подумывала уйти в монастырь, ибо и дома ее «эпатаж» с разрывом долгожданной помолвки все восприняли холодно и враждебно. Обстановка в семье была накалена до предела.

Но тут, как добрый дух или ангел в измученный бесконечными ссорами и слезами дом Найтингейлов неожиданно, прочно и тихо вошла родная сестра отца Флоренс, Мэй Смит, по возрасту годившаяся своей племяннице в сестры, и пылко и преданно обожавшая чудачку – родственницу за необыкновенность характера, искренность и горячность чувств и… умение писать письма. Незаметно обворожительная «тетушка Мэй» стала самым верным другом Флоренс на всю ее жизнь, всюду ее сопровождала, читала с нею одинаковые книги, ходила на любимые выставки и спектакли, шила для нее блузы и платья, защищала ее в ссорах с родными, поддерживала во всем, подчас в ущерб интересам своей собственной семьи: Мэй, как и все добропорядочные англичанки в то время, была замужем и воспитывала детей.

Она и Флоренс постоянно уговаривала тихо выйти замуж и родить ребенка, поскольку искренне считала, что только материнство делает женщину истинно счастливой. Подруга не спорила, только обреченно вздыхала, и говорила, что не чувствует в себе особого призвания лелеять семейный очаг и исполнять прихоти мужа. С нее с лишком хватило воспоминаний о взрывных капризах нервного Генри Николсона в кратковременную пору его сватовства!

Гораздо больше Флоренс занимало другое. Как то она вместе с Мэй посетила один из приютов для заболевших бедняков на окраине Лондона, так называемый «работный дом» и пришла от всего увиденного в совершенный ужас! Для больного бедняка не было ничего страшнее в те времена, чем попасть в такой вот дом. Это означало верную смерть. Больные лежали по три - четыре человека на одной постели, точнее, на тюфяке из грязной соломы, заразных не отделяли от незаразных, врачи видели в них только подопытных животных для медицинской практики. Лечили по – настоящему лишь тех, кто мог заплатить деньги. Что касается сиделок.. Дейл Ричардс, один из биографов Флоренс Найтингейл, горечью констатирует:

«В те дни работа медсестры была занятием неуважаемым. Это было последним прибежищем женщин спившихся, которые не задерживались на других работах. У них не было никакой подготовки, не было никаких школ. Женщины попросту просиживали у кровати больного или умирающего, если они не делили с ним эту постель или не падали на пол, мертвецки пьяные.»…Флоренс все увиденное потрясло до глубины души. Мало сказать – потрясло. Быть может, именно в тот момент она и осознала Путь, по которому должна идти.

Вернувшись домой Флоренс категорично и решительно объявила родителям, что собирается пойти сиделкой в больницу для неимущих. У матери Флоренс случился сердечный приступ, отец не разговаривал со строптивой дочерью два дня, в светских гостиных Лондона бурно обсуждали семейный скандал у Найтингейлов и очередное « милое чудачество» двадцатичетырехлетней аристократки, но Флоренс настояла – таки на своем и проработала четыре недели в больнице! Что ей было до того, что ее перестали приглашать в гости и что больше к ней никто не сватался? На светские условности Флоренс вообще то всегда смотрела сквозь пальцы. Главное для нее теперь было: идти своею тропой, найденной не только сердцем, но и твердым разумом.

3

Следующие семь лет своей жизни Флоренс посвятила более важному, на ее взгляд, делу: разработке своего метода ухода за больными с минимальной затратой средств и максимальным эффектом. Метод этот был чудо как прост: соблюдение строжайшей чистоты в палатах, регулярное проветривание помещений, режим питания, полный карантин для заразных и внимательное отношение ко всем жалобам больных. Она прилежно записывала свои мысли в тетрадь, изучала медицинские книги и атласы и по прежнему посещала приюты для больных и бездомных. Но тут в ее жизнь вновь вмешался неугомонный дух противоречия, и попытался вернуть ее к домашнему очагу, в лоно семьи. Несколько неожиданно. С помощью помолвки. Методой ухода за больными, разработанной Флоренс всерьез заинтересовался семейный врач Найтингейлов Артур - Арчибальд Сноуфилд. Доктор Сноуфилд был умным, спокойным человеком, а главное – он мог часами беседовать с Флоренс на интересующие ее темы. Этого было достаточно для того, чтобы Флоренс ответила согласием на предложение им руки и сердца. Это случилось в 1851 году. Флоренс уже было слегка за тридцать. Старая английская дева. Родители ликовали. Они были согласны решительно на все, лишь бы наиболее благопристойным образом избавиться от чудачки – дочери, изрядно скомпрометировавшей семью..

Но свадьба Флоренс так и не состоялась.

Вскоре после помолвки вдруг выяснилось, что доктор Сноуфилд – истый викторианец и пуританин в вопросах морали. И хотя он вообще не против реформ по уходу за больными в лазаретах, но это «вообще» не распространяется на его собственную жену: доктор потребовал, от Флоренс дать обещание, что после свадьбы она немедленно позабудет все свои «непристойные увлечения»:конспекты, медицинские книги, корпию, лазареты!

Разумеется, Флоренс такого обещания дать не могла. «Непристойное увлечение» медициной было делом всей ее жизни. А к эгоисту и снобу Сноуфилду она не чувствовала даже любви..

Она лишь надеялась, что он сможет стать ей другом и помощником в ее нелегкой деятельности.

Флоренс решительно разорвала помолвку.

Отныне с «искушением любовью в ее жизни было покончено навсегда.

Для родителей же все произошедшее тоже стало «последней каплей», превысившей меру терпения, но – по – своему. «Неблагодарную, потерявшую последний ум » дочь они просто выгнали из дому, лишив наследства!

4.

Впрочем, она сама не слишком сокрушалась по этому поводу. Уехала в Кайзерсверт, монастырь протестантских монахинь, работала в их госпиталях, но ее рекомендации по уходу за больными монахини приняли в штыки, не позволили ей ничего изменить и вскоре, разочарованная, Флоренс уехала во Францию, в Париж, где поселилась в общине католических сестер имени Винсента де Поля, где и прожила деятельно и спокойно целых два года, работая в тамошнем госпитале. Елена Прокофьева, русский автор небольшой статьи о Флоренс Найтингейл скупо пишет об этом периоде ее жизни во Франции: «Именно здесь к ней впервые прислушались и помогли провести необходимые медицинские реформы: достаточно было только объяснить, что это послужит на благо милосердия.. Ради милосердия католики готовы были на многое.

 

(В отличие от протестантов, которые считали ( и считают до сей поры!), что главная добродетель истинно верующего - терпение, а долг его – со смирением принимать все испытания, что ниспосылает Господь.) »

 

Сестры общины предоставили Флоренс палаты, где за больными ухаживали по разработанным ею правилам. И почти тотчас монахини увидели, что простые, как азбука, реформы Флоренс полностью оправдали себя: за полтора месяца такой работы смертность больных в палатах, ведомых Флоренс уменьшилась в два раза. Об этом немедленно узнали в Лондоне и предложили отважной леди почетнейший пост главной смотрительницы столичного Лечебного заведения для обедневших дворянок, под личным патронажем Ее Величества британской королевы Виктории.

Разумеется, мисс Найтингейл рада была вернуться на родину и ответила согласием. Отныне ее должны были окружать почет и уважение. Ее имя знали теперь и при королевском дворе, ей писали лорды и министры, ее приглашали на приемы и заседания разных благотворительных обществ и комитетов. Она морщилась – все это отнимало у нее драгоценные крупицы времени, но отвечала на послания, ездила с визитами, председательствовала на скучных собраниях. А вечерами вновь спешила обойти палаты лечебницы с неизменным светильником в руке. Поправляла подушки и одеяла, отмеряла дозы лекарства, выслушивала, отчитывая пульс, бесконечные истории бедных женщин. Хватало ей и канцелярских забот и хлопот о достаточном питании больных. Флоренс должна была отвечать за многое и поспевать всюду. Она справлялась. Но накатанная колея хлопот начинала исподволь утомлять и раздражать ее. Нетерпеливая, горячая душа, неугомонное сердце требовали действия, жаждали чего то более ощутимого, более значительного.. Флоренс вздыхала обреченно.. Что она могла сделать? Лишь мужчинам позволено быть в обществе более деятельными и решительными, чем женщины, а она должна радоваться тому, что ей удалось воплотить свои давние мечтания хотя бы в одной лечебнице Лондона, сделав лучшее – наилучшим……

Ее занимали мысли о том, как распространить, закрепить свою методу ухода за больными хотя бы по всей Британии, как организовать насущно необходимую школу сиделок. О масштабах мировых она вовсе и не думала, разумно полагая, что ей на это не хватит ни рук, ни сил, ни денег, ни даже становившегося все более популярным теперь, имени.

5.

Всему помог горестный случай. Точнее – трагедия Крымской войны, в которую ввязались англичане. Пятнадцатого октября 1854 года мисс Найтингейл получила отчаянное письмо от военного министра Сиднея Герберта. Он писал ей о бедственном, удручающем положении английских госпиталей в Турции и обычно сдержанный и неэмоциональный, просто умолял мисс Флоренс хоть как то помочь бедным раненным, которые сотнями в день умирали от ран и были лишены самого элементарного ухода!

Флоренс откликнулась тотчас и начала собирать сестер – добровольцев для отбытия на поле брани.. Откликнулось на ее горячий призыв всего тридцать восемь человек, из них четырнадцать сестер были католичками – ее друзьями из парижской общины Висента де Поля.

В викторианском правительстве разгорелись было дебаты, дозволительно ли допустить католичек до ухода за английскими солдатами. Не будут ли они обращать раненных в свою веру? Флоренс в досаде на тупоумие ярых сановных приверженцев веры, кусала губы, но ей все же удалось найти компромисс: на самом высоком уровне решено было, что медсестры – католички будут допускаться лишь к раненным католикам. Пусть он был глупым, сей компромисс, не это было важно. Важно, чтобы им позволили уехать вообще! А там… Бог рассудит всех не по вере их, а по делам – говорила Флоренс сестрам.

 

6.

Уехать позволили. Отряд добровольных санитарок прибыл в Турцию уже 5 ноября 1854 года. У многих женщин, особенно француженок, от всего увиденного и услышанного здесь случился шок. Холерные и тифозные больные, гангренозные раненные лежали все вперемешку, в одной куче, повсюду было зловоние, грязь, летали трупные мухи. Вдобавок ко всему, больные смертно голодали – солдатский сухой паек оказался для них неподходящим.

И Флоренс решительно взялась за дело. Первые дни сестры под ее руководством только и делали, что мыли, чистили, скребли, скоблили все, что подворачивалось им под руку: стены, окна, посуду, кровати и тех, кто на них лежал… Затем Флоренс закупила у военных интендантов мясные экстракты и переносные печи, чтобы варить бульоны для наиболее тяжелых больных. Перевязки ее стараниями производились каждый день. Она сурово следила за гигиеной раненых и беспрестанно заказывала из Англии все новые и новые поставки белья, посуды и средств для дезинфекции. Она с горьким юмором писала своим друзьям в Англию: «Я здесь превратилась в великого торговца носками, ножами, вилками,, деревянными ложками, оловянными ваннами, столами и скамьями, морковью и углем, операционными столами, мылом и зубными щетками.» Но благодаря ее простой и неутомимой деятельности всего за полгода смертность среди раненых уменьшилась с двухсот до тридцати на каждую тысячу. Это была огромная победа для того времени, для тогдашнего уровня медицины и просто - уровня жизни людей. Флоренс работала по двадцать часов в сутки. Она почти не спала. Именно тогда то и начала складываться легенда о Флоренс Найтингейл, как о «строгой и святой леди со светильником в руках и мягкой улыбкой». Солдаты именно такой запомнили ее и привезли в Европу целые саги и мифы о ней, так что на родину Флоренс вернулась знаменитой и безмерно уставшей!

В 1856 году, вскоре после окончания войны, на фоне постоянного переутомления у Флоренс случился тяжелейший инсульт, навсегда приковавший ее к инвалидному креслу. Но еще до болезни она успела основать в Лондоне на пожертвования школу медсестер в госпитале Сент – Томас. Отбор в нее был строжайший. Сестрам обеспечивалось полное пропитание, жилье и деньги на карманные расходы, но на каждую из них заводился строгий протокол по поведению. Если сестра замечалась в недобросовестном уходе за больным, грубом обращении или еще в чем - либо предосудительном, из школы и госпиталя она изгонялась немедленно. К чести учениц мисс Флоренс, надо сказать, что случаев таких почти не было и заботливые, золотые руки сиделок были нарасхват не только по всей Европе, но даже и в США!

Так что жалеть о чем - то и жаловаться на жизнь мисс Найтингейл, думается, не могла. Она достигла того, чего хотела, воплотила в реальность свои давние, пылкие мечты. И она по прежнему грезила о чем –то.. Молча, с лукавой улыбкой. О чем? Никто не знал. Но все подозревали, что мечты эти сбудутся. Ибо неукротимый дух все еще жил в ней.

7.

Болезнь 1856 года, инвалидное кресло, властно подчинили жизнь мисс Найтингейл несколько иным желаниям и иному распорядку. Она помирилась со своими родными, которые, впрочем, теперь считали величайшею честью для себя носить одну с нею фамилию и заботиться о ней: напоказ ли, искренне ли, бог ведает! Флоренс с улыбкой принимала их щедрые заботы, но жить предпочла отдельно, вдвоем с преданной Мэй Смит, оставившей своих, взрослых уже, детей и родной дом, чтобы ухаживать за любимой подругой. Многие биографы Найтингейл, в частности Дейл Ричард, кстати, писали и о том, что, на самом деле, инсульт мисс Флоренс перенесла довольно легко, и болезнь ее была лишь предлогом к тому, чтобы избегать ненужных и утомлявших ее без меры встреч, визитов, бесед и тому подобной светской мишуры, которую она не любила. «Инвалидность – писал Ричардс, - это хитро рассчитанный ход, который предоставил непокорной Флоренс единственную за всю жизнь возможность распоряжаться самой своей судьбой.. Люди теперь не ждали и не звали ее в гости, они сами шли к ней, ибо она была столь влиятельным лицом в Европе, что они делали это с радостью»..

Не нам судить, какая доля правды есть в словах и мнениях биографов легендарной, неукротимой Флоренс, но то что она, несмотря ни на что, никогда не сдавалась и прямо шла к намеченной цели, ведомая, быть может, и неугасимым духом противоречия – истина непреложная! Я приведу лишь несколько строгих фактов ее биографии. Судить же о них – читателям.

В 1859 году мисс Найтингейл написала книгу «Заметки о госпиталях», распроданную в мгновение ока. Год спустя, в 1860 году, вышла в свет вторая ее книга, ставшая настольной для многих врачей - «Записки о госпитальном уходе: каков он есть и каким не должен быть». Именно в ней Флоренс легко и решительно высказала основной принцип своей работы: « Болезнь – дело серьезное, и потому легкомысленное отношение к ней – непростительно. Нужно любить дело ухаживания за больными, иначе лучше избрать другой род деятельности». Нельзя не признать, что слова эти актуальны до сей поры, и, быть может, сегодня более, чем тогда, в 1859 году!

 

В начале 60 – годов Флоренс Найтингейл, в сопровождении учениц отправилась в поездку по Индии, чтобы возглавить экспертную комиссию по санитарным реформам в тамошних госпиталях. Результатом этой поездки стала еще одна увлекательная книга «Как люди могут выжить в Индии».

В 1872 году Флоренс стала Главным экспертом комиссии по санитарному состоянию английских военных лазаретов и госпиталей. Это было неслыханно в викторианскую эпоху для женщины – такой пост, особенно, учитывая состояние ее здоровья. Но она была деятельна и неутомима, как всегда. Встречалась с людьми, много читала, вела уроки в одной из своих многочисленных школ, той, что была ближе к дому, отвечала на бесконечные письма, рассылала в подарок госпиталям и библиотекам свои книги.

В 1907 году она стала первой женщиной Британии, получившей из рук британского короля Георга Пятого орден «За заслуги перед Отечеством».

К концу своей длинной, почти вековой жизни Флоренс осталась без близких: она попросту пережила всех своих родных и многочисленных племянников и даже верную Мэй Смит! Но разумеется, она не была совсем одинока, так как у нее было очень много друзей и почитателей, за ней преданно и верно ухаживали сестры основанной ею школы, И, пожалуй, ни одна из них не смогла бы сказать, что ощущала, будто мисс Флоренс хоть как то тяготится собственным одиночеством. А впрочем, никто не знал ничего достоверно.

Флоренс легкой улыбкой встречала каждый день, радовалась и дождю и солнцу. Никому не жаловалась. Ни о чем ни скорбела. Жила мудро и спокойно.

Она не позволяла постороннему взгляду проникнуть в тайны своего сердца. За несколько недель перед смертью мисс Найтингейл собственноручно сожгла все свои личные письма из розовой шкатулки с маленьким ключиком, что всегда висел у нее на браслете. Шкатулка опустела, и вместе с горсткой пепла развеялись в прах все страсти и секреты жизни легендарной «Леди со светильником». Она неустанно зажигала свет для других. Но сгорела в нем сама, без остатка, оставя чистый, чистый след, овеянный ароматом легенды и настоящего бессмертия. Слухи витают, тайна бытия ее толкуется, время от времени, так или иначе, и вызывает споры, но что они, эти споры, могут значить перед непреложностью состоявшегося пути?! Пути, достойного самого искреннего уважения и восхищения, даже если в какой то момент нам с Вами, читатель, может показаться, что был сей Путь наполнен мучительным, неукротимым, неиссякаемым духом противоречия. Беспощадным ко всем и ко всему на свете. И прежде всего, быть может, к самой себе…

_____________________________________________________

P.S. Флоренс Найтингейл скончалась в Лондоне, тринадцатого августа 1910 года.

Она была похоронена на маленьком сельском кладбище, под простым надгробием, на котором строго начертали только ее имя и годы жизни и смерти. На надгробии не было совершенно никаких слов о ее заслугах. Ее имя, еще при жизни ставшее символом, не нуждалось ни в чем подобном.

В 1912 году Лига Международного Красного Креста и Красного полумесяца учредила медаль имени Флоренс Найтингейл до сих пор самую почетную и высшую награду для сестер милосердия во всем Мире. Присуждается она крайне редко и весьма взыскательно. На настоящий момент количество награжденных ею не превышает во всем мире всего лишь нескольких тысяч женщин. Что, впрочем, нисколько не удивляет.. Почему, постараюсь объяснить в иной статье, в другом, месте и в другое время..

А пока - читайте биографию без сенсации. Биографию не стервы, не супервумен, не «синего чулка», и не домашней кошечки, столь привычную сейчас, а просто Женщины. Леди со светильником. Или же «житие противоречивого ангела». Такие, порой, бывают, не сомневайтесь! Их еще называют – «живыми»….

_________________________________

 

12 – 14 июля 2004 года. Princess.

*Основой статьи послужили материалы личной библиотеки автора Даты жизни, биографии и смерти Флоренс Найтингейл уточнены по БСЭ.

**Автор также уведомляет особо придирчивых читателей, что возможны разночтения в транскрипции и написании фамилий и умен, упоминаемых в статье.