В году 1949, еще при товарище Берии, академик Берг, который известен тем, что ввел в радиотехнические расчеты коэффициенты Берга, дружил с Георгием Константиновичем Жуковым, нашим славным маршалом.

 

А родина Жукова была как раз в тех дремучих местах, в которых и медведь хаживал. На высоком берегу притока реки Протва приглянулся академику домик, и превратили ее в дачу быстро, за месяц, местные зэки. И решил академик, а он еще был и контрадмирал флота, что в этот залив вполне могут зайти подводные лодки, и здесь можно разрабатывать средства связи. Решено - сделано. Берия подписал приказ, и через месяц на высоком каменистом берегу начали строить первый котлован, закладывая первый корпус будущего Калужского научно-исследовательского радиотехнического института. Правда, тут с академиком приключилась история.

 

Представили его на звание очередной Сталинской премии, и недоброжелатели из Академии наук доложили, что увлекся пожилой академик молодой красавицей из Новосибирского театра оперы и балета. Сталин подумал-подумал и спросил: а что - делу это не мешает? И выписал академику третью Сталинскую премию.

 

Поэтому работа на горе продолжала кипеть, и рядом уже развернулась воинская часть для соблюдением порядка среди строителей и научного персонала. А рядом еще одна воинская часть - для наблюдения за правильными действиями той, первой воинской части.

 

На пороге КНИИРТИ меня встретил Иван Иванович, о котором мне в Москве сказали, что он 90-летний дед. Да, выглядел он действительно довольно задумчиво, но потом я увидел еще более заслуженных сотрудников этого заведения, которые еще академика помнили. После проверки паспорта, звонков куда нужно, мне выписали пропуск, а также еще одну бумажку на поселение, как сказали, в спец-коттедже. Думал ли я, что поселюсь в бывшей даче академика Берга с его коэффициентами, а спать буду в комнате, где когда-то спала его собака?

 

Всю ночь я был один в двухэтажном аппартаменте, и важно расхаживал в трусах с этажа на этаж. Вдруг среди ночи на улице поднялся неимоверный галдеж каких-то больших черных птиц, которые чуть ли не бились в стекла окон.

 

Присмотревшись, я понял, что они дерутся за старые гнезда на деревьях. Дрались они так, что некоторые падали вниз, и их тут же раздирали в клочья победители. Все это происходило на фоне лунного света, продирающегося сквозь заросли густого, хотя и по-зимнему прозрачного леса. И только бездомные дефективные собаки лаяли на больших черных птиц и бегали кругами вокруг бывшей дачи знаменитого академика.

 

Утром оказалось, что это прилетели грачи, как на картине Саврасова. С той ночи грачи и лай местной одноногой собаки Бэллы скрадывали мое одиночество и грустные думы о том, что я буду рассказывать на следующий день моим студентам, которые помнят еще академика Берга, но начисто забыли его коэффициенты.

 

2 марта 2004