Вступление, почти не относится к повести, но автору нравится рассуждать о Питере и его красотах. Простим ему это.

 

Шпиль Адмиралтейства проникает в небо

Солнечный кораблик плывет по облакам

Мы бредем с тобою по Невскому проспекту

Забывая время прожитое там.

 

Солнце заблудилось в куполах соборов

С Финского залива ветер к нам спешит

Посреди Дворцовой выпьем мы кагора

Прожитое время чуточку забыв.

 

Питер, Питер встретил нас с тобою,

Хмурый Питер улыбнулся вновь.

Познакомил Питер с своей сестрой Невою.

Питер, Питер подарил любовь.

 

Я ехала в Питер! До последней минуты, пока не увидела из двери вагона отплывающие огни ночного Ленинградского вокзала, не могла поверить в эту нежданную радость.

Питер! Любить тебя всем, рвущимся в недра Невского проспекта, на верхотуру Исакия, к подножию Медного всадника, в прохладу Петергофских садов и фонтанов, сердцем может только москвич или житель другого более теплого сухого и светлого города, приезжающий в обожаемый город летом, когда почти нет дождей, а солнце, вырывающееся из низких облаков, отражается миллионами лучей в куполах соборов, шпилей, колоколен и освещает весь Невский и близлежащие улицы с переулками, дальше которых гость и не бывает.

Питер! Воспетый поэтами и музыкантами, художниками и просто бродягами. Мое сердце, коренной москвички, не променявшей бы свой город, свою Москву ни на Париж, ни на деревню, отдано роскошному гордому Петербургу. Да и что взять с женщины.

 

Я была счастлива, той нежданной радостью, которая падает с неба и прямо на голову. В один день у меня оказались в руках все составляющие счастья:

- свободные дни

- лишние деньги

- хорошее подъемное настроение

- гости в квартире (покормить и убрать за котом).

Схватив рюкзачок, сунула туалетные принадлежности, смену белья, теплую кофту и сигареты (как в тюрьму) рванула на Ленинградский вокзал. Поезда в С.-Петербург отправлялись каждые полчаса, разница в цене на билет. Не торгуясь, впервые, взяла купе и я в вагоне.

Чем хороша поездка, - ночь туда и ночь обратно, день там. Если нашел бабульку, за сходную цену, сдающую кровать, еще два-три дня. Билеты на поезд есть, но дорого. Раньше стоили дешево (7руб.50коп. – плацкарт, 11руб. – купе), но не было.

Вагон был пустым. Два проводника и я. Честно говоря, я испугалась. Но за три минуты до отхода к вагону подошла девушка лет двадцати. К моей радости наши места были в одном купе. Мы присели. Время – час ночи. Надо бы ложиться спать, но я «Сова» и спать люблю утром и днем. Если просыпаюсь до 12 дня – не высыпаюсь, сколько бы ни спала, два часа или четырнадцать. Попутчица моя тоже постель не разбирает. Предложила я по кофейку. Она обрадовалась. Оказалось, что она тоже «Сова». Ну, слово за слово, предложение получается. Разговорились. Благо кофейный набор из банки кофе, сахара и сливок я в рюкзак положить не забыла. Курить можно и в купе, нас двое, а проводники спать улеглись. Что для разговора еще надо. Она ехала в Питер по делам службы. Поделились мы друг с другом восторженной любовью к этому городу. Сошлись на том, что красивее, благородней и великолепнее города в мире нет. Но – Москва… родная и ее мы любим больше. Так что сердце в Москве, а душа – в Питере. И идея фикс у нас одна оказалась, купить в Питере квартиру, маленькую или хотя бы комнатку, но в центре и на выходные, раз в месяц, в Питер гулять ездить. И так мы друг другу близки и дороги стали, как подруги закадычные. Сидим, болтаем о самом сокровенном. О стеснительности и неудобстве забыли. В психологии это эффект попутчика называется. Но об этом как-то не вспомнилось. Об учебе заговорили. Оказалось, что один институт заканчивали, только разные факультеты, да и училась я раньше, когда он еще институтом назывался, а не Университетом. Преподавателей одних вспомнили. Лекции, экзамены. Философствовали о любви и дружбе, полностью сойдясь в мыслях и понятиях. Часов в 7 утра мы все же легли спать. В Питер поезд прибывал около 10 часов. В начале десятого до нас еле достучался проводник и, схватив зубные щетки с пастой и полотенцем, мы разлетелись в разные концы вагона по туалетам, в вагоне мы одни и очереди нет. Когда поезд подошел к Московскому вокзалу, мы уже стояли в тамбуре, покачиваясь и глядя осоловелыми глазами в пустоту. Вид у нас был помятый, поверить, что всю ночь мы пили кофе с молоком, а не более крепкие напитки было трудно. Выйдя на перрон с замутненным сознанием, мы вяло махнули друг другу рукой, прохрипев: «Созвонимся в Москве», и разошлись.

Зайдя в ближайшее кафе, которыми всегда богата привокзальная местность и выпив чашку отвратительного пойла с названием «кофе» под сигарету я пришла в себя. Тепло вспомнилась попутчица. «Как только приеду в Москву – позвоню» – подумала я и осознала, не сразу, постепенно. Что не помню ее имени. Мучительно я напрягала память, пока не поняла – память не причем. Я не знаю ее имени. Мы, забыв о правилах приличия, не представились друг другу. Да и не до этого было в час ночи, а потом как-то и не потребовалось. «А телефон! Где ее телефон?» – я лихорадочно перебирала блокнот и кошелек. «Она сказала, что созвонимся, значит, телефон есть. Но где я его записала?» – я стала вспоминать весь ночной разговор. Нет, о телефоне разговора не было. Мы и знакомы то были всего часов пять-шесть. Просто, за эти, короткие часы произошло полное единение душ, то, что бывает так редко, но… за этим полным пониманием друг друга мы не вспомнили, не подумали, что еще вечером знакомы не были и не знали ни имен, ни телефонов, ни чего, кроме того, что учились в одном Вузе, и что Она живет в Черемушках. Она часто называла свой район, правда, с приближением к фольклористике, объясняя, что иного это место и не заслуживает.

Мне было грустно. Встретив человека, с которым тебе хорошо и приятно общаться, когда понимаешь собеседника с полуслова, теряешь навсегда. В Москве, что горе с горой сойтись – встретиться невозможно. Живя на одной улице, в одном доме, вероятность встречи минимальна.

 

Два дня я бродила по Питеру и его окрестностям. Моему восторгу не было предела. С трудом всползла на Исакий, испуская предсмертные хрипы на последних маршах лестницы, и – воспарила, выйдя на обзорную площадку, забыв о стучащих молоточках в голове, о выползающем из глотки сердце. Мой любимый город. Я снова здесь, с тобою. Хочу обнять тебя. Мой милый друг.

Гуляя по городу, я часто вспоминала о попутчице. Ее рассказы всплывали в голове. Один из них запомнился более всего, вероятно от его безысходности. Возвращаясь в Москву, как вспомнился, я записала его. Имена персонажам давать не стала, да и не знаю я их, а добавлять что-то свое не хотелось. Пусть все будет так, как я услышала и запомнила под ночной стук колес зеленого поезда Москва – С. Петербург.