Жак сидел в Центральном компьютерном зале и лихорадочно просматривал дискету за дискетой, раскрывал файл за файлом. Уже месяц назад размеры охватившего планету бедствия были угрожающими, теперь ужасающая перспектива близкой гибели человечества была налицо. Сюда, в ЦК, стекалась информация со всех уголков земли, и компьютер бесстрастно собирал ее, впитывал, систематизировал, анализировал и выдавал Жаку в виде печального итога – все более безнадежную и неутешительную картину корчащейся в смертельных конвульсиях цивилизации.

Всего полдесятилетия понадобилось смертоносному вирусу, чтобы уничтожить разум человека, а затем и самого гомо сапиенс. СПИД, пугавший ранее человечество, оказался милым младенцем перед новой угрозой, названной по имени ученого, открывшего вирус, Свиденко, и по аналогии со СПИДом – СВИДом. Новая зараза имела еще одну дьявольскую параллель: у заболевших людей вытягивалась вперед челюсть, выпячивался рот, приобретая неприятнейшее сходство с малопочтенным домашним животным – свиньей. Кощунственная трансформация человеческого лица сопровождалась деформацией и разрушением мозга и деградацией личности. Професссор Свиденко не сумел дать исчерпывающий ответ на животрепещущий вопрос, не смог определить причину возникновения опасной инфекции. Ученые оказались бессильны и при выработке противоядия, и при поиске профилактических средств и исцеляющих препаратов.

Число больных катастрофически увеличивалось, вирус находил все новые и новые жертвы, инфекция распространялась по планете со скоростью, которая и не снилась грозному СПИДу, и вскоре смерть начала величайшую на своей памяти жатву. Болезнь скоротечно, менее чем за год, размягчала мозг человека, превращая того в животное, а затем только лишала его и самой жизни.

Как вирус СПИДа возник в результате гнуснейшего соития человека с подобной ему обезьяной, так и появление вируса СВИДа явилось итогом окончатального падения человеческого существа – до уровня первобытного зверя. В организме человека произошла мутация генов – из-за употребления алкоголесодержащих, ядовитых ангиоспазматических веществ-антигонов (выявленных еще врачом Алекандра Македонского и названных в честь царя Македонии – Антигона), самой природой противопоказанных живому существу. Антигоны вступали в противоборство с защитными силами организма и пробивали брешь в иммуногенетических барьерах жизненно важных центров человека. Спивающееся человечество научилось туманить свой мозг самыми невероятными, неприемлемыми для желудка, ядовитыми соединениями, подвергая опасности не только здоровье, но и саму жизнь. В чьем-то испитом теле впервые произошла загадочная реакция, в результате которой алкоголик однажды выдохнул в окружающую атмосферу самый страшный вирус за всю историю существования живого мира, со дня сотворения его и человека – венца творения Божьего, положив начало концу света. Так и останется безвестным поганое имя ублюдка, жалкого опустившегося пьяницы, коего и разумным существом-то назвать можно с огромной натяжкой, а уж человеком и вовсе невозможно, однако сумевшего уничтожить высокоразвитую, сильную цивилизацию на пике ее развития.

Жак уныло смотрел на экраны компьютеров, и, в который раз, с ненавистью и бессильной яростью, думал о нелюди, породившей инфекцию СВИД. Его невероятно бесила – та легкость, с какой могущественное человечество позволило погубить себя, ибо не приняло всерьез предупреждений и предостережений ученых и медиков, легкомысленно отнеслось к безобидным поначалу симптомам и проявлениям грозного врага: эка, невидаль, – разновидность алкоголизма! Так мы не будем пить, не возьмем в рот ни капли спиртного, и дело с концом! Но было уже поздно, ибо вирус, пожирающий разум, подобно истосковавшемуся по свободе злобному джинну, уже был выпущен на волю и творил свое черное дело, буйствовал и гулял по миру, наслаждаясь людской беззаботностью, беззащитностью и уязвимостью и упиваясь их младенческим недомыслием.

Да, и раньше были ученые мужи, иногда появлялись пророки, предрекавшие человечеству гибель – то от чумы, то от чахотки, то от холеры, то от рака, наконец, от СПИДа. Некоторые видели смертельную опасность – в загубленной экологии, в пугающем уменьшении запасов пресной воды, в отравлении ее и почвы ядовитыми веществами, в увеличении озоновых дыр над планетой, в «парниковом эффекте» – в потеплении климата, в чрезмерном увлечении космосом, в развитии атомной и ядерной энергии, в разрушительных межнациональных и межгосударственных войнах, – причин для волнений за будущее родной земли было предостаточно, и они были хорошо известны. Поэтому на фоне глобальных угроз какой-то мифический вирус казался смехотворной опасностью. Тем он и взял, так и оказался всесильным и непобедимым. Беспечность гибнущего человечества более всего угнетала Жака.

Скоро наступит финал. В эпоху невиданного развития компьютерного потенциала известному ученому пришла гениальная идея вмонтировать в одну из кнопок компьютеров, имеющихся в каждом доме, сверхчувствительный элемент, который мгновенно улавливал особый фермент, выделяемый порами тела заболевшего СВИДом человека; все данные о распространении инфекции передавались в Центральный компьютерный зал.

Распознавать болезнь, но, увы, лишь на второй стадии, фиксировать симптомы ее развития, давать прогноз течения недуга, медицина, вроде, научилась, но панацея так и не была найдена, – слишком мал был срок, данный ученым для решения этой задачи. Свиденко, изучавший вирус несколько лет, говорил, что он приблизился к цели. Средства, разрабатываемые им, давали неплохие результаты при лечении инфицированных свиней и крыс. Но он не успел получить необходимое лекарство, так как заразился сам. Почувствовав симптомы заболевания, профессор закрылся в лаборатории, где продолжал исследования и разработки, записывал наблюдения и ощущения, испытываемые им при усугублении течения болезни. О том, что он умер, предварительно уничтожив все дневники и записи, находясь уже в полубезумном состоянии, сотрудники узнали по специфическому для СВИДа запаху, исходящему от разлагающегося трупа. Они безбоязненно вошли в лабораторию, взломав дверь. Доктор Свиденко давно доказал, что губительный вирус может существовать только в живом организме, и передается воздушно-капельным путем, при непосредственном контакте, после смерти больного микробы-убийцы погибают. Не могут они долго жить и в воздухе: отсутствует питательная среда. Так бесславно погиб ученый, открывший вирус, впервые появившийся на его родине, среди спивающегося населения безнадежно обнищавшей после распада СССР, Украины.

Его последователи и ученики кое-как восстановили записи и продолжили исследования. Увы, инфекция оказалась более упорной и настойчивой, более оперативной и проворной, сумев опередить людей, искавших оружие борьбы с нею: СВИД косил-выкашивал человечество, как сорную траву. Вскоре не осталось ни одного ученого, занимающегося этой проблемой, и человечество обреченно сдалось на милость победителя.

Вот тогда-то Жак, поняв, что надежда на спасение умерла вместе с последним ученым, что ждать защиты более неоткуда и не от кого, сделал на складе Центрального компьютерного зала, шефом которого был, годовые запасы продовольствия для себя и сотрудников. Затем издал приказ о самоизоляции их коллектива и прекращении всяческих контактов с внешним миром. На случай, если среди коллег уже имеются вирусоносители, он осуществил двойную самоизоляцию – закрылся в своем кабинете. Выполнив суперизоляционные требования инструкции, предписывающей порядок и состав действий в экстремальных ситуациях, в аномальных условиях, предприняв сверхчрезвычайные меры предосторожности, вывел все каналы подачи информации на главный компьютер новейшей модели, – последнее слово техники. Он обязан был находиться у центрального пульта до грядущего конца, а перед неизбежной гибелью осуществить некую миссию, взятую на себя добровольно. Поэтому Жак решил максимально обезопасить себя, чтоб продлить, сколь возможно, свою жизнь. Он понял, что поступил правильно, когда узнал, что среди его подчиненных появились больные, о чем ему доложили по внутреннему телефону, кажется, три месяца назад. Тогда он проверил количество продуктов, составлявших его личный запас, и пришел к выводу, что более, чем на полгода, их не хватит. С тех пор он экономил на еде, чтобы растянуть время, отпущенное ему судьбой. Или Богом!

Первоначальные симптомы болезни не настораживали, ибо протекала она настолько скрытно, что до поры, до времени, больные не ощущали никаких ее проявлений. Только у хронических алкоголиков в начальной стадии появлялось легкое, приятное головокружение – им ли к нему привыкать? А меж тем вирус, попадая в организм человека, молниеносно размножался, разносился с кровью во все жизненно важные центры и системы, акклиматизировался в органах, развивая активную разрушительную деятельность. Исподволь, незаметно и постепенно внешность больного начинала деформироваться, уже через полгода после инфицирования приобретая характерные черты, типичные для хрюкающего животного. Это была уже вторая стадия заболевания, которая, даже при наличии лекарств, не поддавалось излечению, – в пораженном организме происходили необратимые губительные процессы. Третья стадия приводила к разрушению мозга и полному идиотизму – человек уподоблялся скоту – в поведении и образе жизни, и совершенным скотом умирал.

Особенно страдали дети. Инкубационный период у них сокращался втрое, каждая стадия протекала в три раза быстрее, чем у взрослых, – через полгода после заражения ребенок погибал. Со слезами на глазах и спазмами в сердце вспоминал Жак свою семилетнюю красавицу-дочурку, ее обезображенное недугом личико. Самое страшное – хоронить чужого, неузнаваемого уродца, зная, что это – твое дитя, часть плоти твоей. Многих родствеников так и не удавалось убедить, что смерть поразила именно его близкого. Сотни невостребованных и безымянных трупов хоронили за счет государства, в общих, братских могилах.

Когда масштабы бедствия достигли невероятных размеров, когда эпидемия СВИДа охватила весь земной шар, а исцеляющего препарата так и не удалось открыть, среди ученых появилось новое течение, образованное приверженцами гуманотерапии. Последователи этого движения предлагали провести срочную акцию безболезненного усыпления инфицированных людей. В первую очередь «гуманисты» предлагали умертвлять тех, кто был заражен двумя вирусами: СПИД и СВИД – таковых было тоже немало: они представляли двойную опасность.

Прошло еще три месяца. Жак уже голодал, но не решался выйти из убежища: он не желал умирать скотом. Еще на день-два ему хватит сил, а затем, выполнив задуманное, он добровольно уйдет из жизни. Почти все время он лежал, лишь изредка, с усилием поднимался, подходил к окну, машинально, бесстрастно фиксируя, какая погода за стеклом, – восхищаться восходом или восторгаться полыхающим закатом не хватало сил, и не было желания: он не замечал красок дня. Запретил себе любые эмоции: они сжигали жизненную энергию. Поэтому даже смена времен года интересовала – только с точки зрения течения и убывания времени.

Уже вторую неделю Жак безустанно слал и слал в космос огромной мощности сигналы бедствия. Шесть дней назад прекратилась подача электроэнергии, воды и газа. Это означало, что последние люди, кто был еще способен работать в этих важнейших системах жизнеобеспечения, выбыли из жизненного и человеческого строя. Жак приказал двум оставшимся в живых сотрудникам включить автономную аварийную, маломощную микроэлектростанцию, питания которой хватало только на то, чтобы дважды в день на три часа включать главный компьютер, подсоединенный к радиоустановке, настроиться на частоту спутника связи и прогнать всю программу отчаянной мольбы о помощи.

Помощь не приходила. Жак совсем ослабел – ему все труднее давались простейшие телодвижения. Однажды отключилась и местная электроэнергия. Жак с огромным трудом набрал номер телефона электростанции, никто не ответил. Внутренний телефон, связывающий его с подчиненными, тоже безмолвствовал.

Оставалось выполнить последний пункт задуманного: подключить батареи питания, которые заражались от солнечной энергии. Сколько усилий потребовала несложная операция! Целый день Жак возился с мощными батареями – работа вымотала в конец, и он сразу уснул. Голод разбудил ученого ранним утром. Едва волоча ноги, Жак проверил проделанную накануне работу, – подключение было произведено добросовестно и правильно. К полудню установка должна включиться и заработать, и тогда можно вновь посылать в просторы космоса сигналы бедствия. Так будет продолжаться долго-долго, пока стоят солнечные дни.

В два часа дня компьютер ожил. Жак, находящийся в полузабытьи, услышал слабый треск и тоненький писк, испускаемый радиопередатчиком. Установка работала согласно расчетам и в соответствии с заложенной программой. Миссия Жака была выполнена. Он подполз к столу, выдвинул верхний шкафчик и вынул подготовленную заранее дискету, содержащую предупреждение всем, кто ее найдет: формула простейшего алкогольного соединения, рядом с которой был изображен череп, перечеркнутый костями. Жак обращался к разумным существам с предостережением: если на их планете когда-либо будет создано подобное вещество или его аналоги, немедленно уничтожить открытие, ибо последствия будут губительны. Далее следовал рассказ о трагедии, постигшей людей. Рядом с компьютером Жак положил дискету и бутылку сухого вина – образец смертоносной жидкости. Теперь действительно все.

Жак дотянулся до сейфа, взял с нижней полки одну из десяти ампул и разовый шприц. Трясущимися руками с трудом отломил кончик ампулы и втянул шприцем ее содержимое. Вогнал в подрагивающую мышцу иглу и с усилием выдавил жидкость в свою плоть. Вскоре дыхание его прекратилось. Жак уснул навечно, оставаясь до конца человеком.

И почти в тот же миг, проносящийся над землей патрульный космический везделет запеленговал сигналы бедствия, посылаемые с этой, не интересующей их, планеты. Пятеро членов экипажа переглянулись: всем был понятен смысл послания – «SOS». Командир корабля приказал пилоту изменить курс полета и вписаться в орбиту крохотной планеты. Мин запротестовал: «Командир, это планета из системы последнего разряда. Конклав давно принял решение не вступать с ее обитателями в контакт, так как уровень их развития …». «Знаю. Но ведь - SOS! А это непредусмотренная ситуация. И тут Конклав мне не указ, – резко, словно обрадовавшись возражению, ответил дерзкий, упрямый Руд. – Я уполномочен принимать решения в экстремальных обстоятельствах. Благодаря моей смелости и решительности на моем счету десятки открытых планет. И, как видишь, я еще жив, и ни разу Конклав не наказал меня за своеволие или неправильное решение. Действуй по моему указанию, и учись, пока работаешь со мной».

Пилот с сомнением посмотрел на командира. Он знал, что скромность не является достоинством Руда, но, тем не менее, многие, и Мин в том числе, завидовали везучести командира, его блестящей карьере. «Что ж, – подумал пилот, – я высказал свое мнение, Центральный Пульт Управления зафиксировал его, а остальное не мое дело: я выполняю приказ». Он изменил курс полета корабля.

Когда везделет приземлился, уже вечерело, и устройство Жака перестало подавать сигналы. Члены экипажа, предприняв все меры предосторожности, надев герметичные скафандры, вышли из машины. Внешне инопланетяне очень походили на людей, но были большеголовы, лысы и безносы. Высочайший уровень развития техники в родной планетной системе привел к их физической деградации. Лишенные растительности, их тела были слабы и неразвиты: тонкие и гибкие ноги и руки – скорее напоминали длинные щупальца, нежели конечности людей. Жизненно важные системы: кровоснабжения, дыхательная и пищеварительная – похоже, были идентичны человеческим.

Первого взгляда на поверхность незнакомой планеты астронавтам было достаточно, чтобы прийти к выводу, что население постиг таинственный мор: куда ни посмотри, – везде валялись трупы. Вооружившись лазерным бластером, Руд пружинисто направился к зданию из стекла, где было заметно какое-то движение. Его товарищи последовали за ним, держа руку на правом бедре, где в складках скафандра имелось углубление для лучевого оружия. Дар делился с Сером впечатлениями – он находил несомненное сходство обитателей планеты с ними, восхищался сильными конечностями людей, но внешность аборигенов счел уродливой и вульгарной: вытянутые морды вызывали неприятное ощущение – и не верилось, что эти существа разумны. Сер соглашался с другом.

Они подошли к полуразграбленному магазину с разбитыми витринными стеклами, вокруг которого лежали несколько пьяных свинолюдей. Некоторые были уже при смерти. Напившись до бесчувствия, они тут же засыпали. Полиция и продавцы отсутствовали. Алкашей никто не отгонял от вожделенного пойла.

Руд остановился. Задумчиво оглядевшись, решительно сказал товарищам: «Здесь произошла трагедия глобального масштаба. Аборигены достигли кое-какого уровня развития. Имеется примитивный транспорт, они уже пользуются электроэнергией. У нас жесткий график движения. Я немного блефовал, когда говорил, что мне плевать на Конклав: нам попадет за отклонение от курса и потерю времени. Поэтому задерживаться для изучения обстановки и обстоятельств гибели местного населения мы не можем. Предлагаю взять одного из них на борт корабля. Дома отдадим его ученым: те во всем разберутся. Если появится необходимость, Конклав направит сюда спасательную экспедицию. Я с удовольствием ее возглавлю: мне нравится здесь. А теперь за дело! Сер и Вел, хватайте вон того, крайнего. Мин и Дар, страхуйте наш отход. Быстро! Нам надо еще успеть на пять планет, прежде чем мы попадем домой. Приступили к операции захвата! Они кажутся безобидными, не агрессивными существами. Вперед!»

Две пары щупалец обхватили предающегося хмельной дремоте истощенного алкаша и потащили его к везделету. Пьяница с посиневшим свиным рылом очнулся и заорал благим матом. Астронавты в недоумении остановились и ослабили хватку. Алкаш рвался к ящикам с бутылками водки, нелепо размахивая руками и испуская нечленораздельные звуки. Он находился уже в третьей стадии заболевания СВИДом.

Руд глубокомысленно кивнул и категорически изрек: «Язык его нам не понятен. Но смысл жестов и поведения ясен – могли бы и сами догадаться: он требует взять запас питания. В сосудах, вероятно, находится какая-то пища. В спешке мы чуть не забыли об этом. Хороши мы были бы, если бы доставили его домой, не позаботившись о пище, и он умер бы от голода, пока разобрались бы, чем они питаются. Надо еще пару раз вернуться, взять побольше, чтобы не было проблем с его пропитанием».

Алкаша доставили к машине и затащили внутрь ее. Руд остался с ним, а четверо его товарищей загрузили на борт везделета шестнадцать ящиков с водкой и вином. Космический корабль взял старт и вскоре уже летел по заданному курсу. Сняв скафандры и расслабившись, астронавты с интересом разглядывали представителя человеческой расы, изучали его поведение, жесты, мимику, вслушивались в издаваемые тем звуки. И невдомек им было, что гортанное рычание, перемежающееся пронзительным хрюканием, не содержит смысла, и вовсе не является разумной человеческой речью. И еще об одном не знали члены экипажа: вместе со зловонным дыханием из рылоподобной пасти, выдыхается, распространяясь в воздухе, чудовищный по убойной силе, губительный вирус СВИД.