Зажигалка Рейгана

Рассказ

 

Жестоко Бог “миловал” Дениса, когда тот узнавал о смерти матери. Именно у з н а в а л, потому, что известие об этом странным образом разложилось на этапы.

Денис Кольцов возвращался домой из командировки на Дальний Восток, длительность которой больше приходилась на самою дорогу, чем на пребывание на месте. И все потому, что самолетами Денис не летал. Ему в детстве в детстве было достаточно одного перелета из Москвы к Черному морю. Он "отключился" в полете и на курорт родители привезли его в полубессознательном состоянии. Отчего и студентом на практику ездил он только поездами.

Эта командировка в поездном варианте была на удивление легко одобрена руководством его фирмы. Компания РОСНЕФ была намерена открыть свой филиал в порту Находка, и требовалось предварительное исследование этого проекта на месте. Денис без труда подготовил справку о деятельности порта, связях с зарубежными партнерами, предварительных затратах на строительство офиса филиала и обучение персонала.

С чувством исполненного долга, обласканный местной администрацией, почувствовавшей выгоду от прихода РОСНЕФа, нагруженный копченой рыбой, Денис пятые сутки возвращался сначала местным поездом, а затем - “единицей”.

В Екатеринбурге, уже перед самым отходом поезда к Денису, в купе спального вагона, протиснулась запыхавшаяся помощница дежурного по вокзалу и, подав ему телефонограмму из Москвы, исчезла. Это было сообщение Сереги, который, зная маршрут друга, дозвонился и просил передать Кольцову о смерти его матери.

Пока Денис, пораженный неожиданным известием, несколько раз, сначала тупо, а затем более осмысленно, перечитывал текст, готовый броситься к ближайшему таксофону, поезд тронулся. Ничего не оставалось, как ехать дальше и ломать голову над тем, что произошло дома?

До Перми Денис не находил себе места? Ничего не предвещало в состоянии здоровья матери столь неожиданного конца. Неужели она так сильно расстроилась из-за их размолвки, происшедшей больше месяца назад?

Воспоминание об этом укором кольнуло в самое сердце. Ссора показалась пустой. Денис тогда только намекнул, что женится на Оксане, но мать не хотела даже слышать о девушке из неполноценной семьи!

- Ты же, сынок, не понимаешь, - это сонмище пороков, о которых даже сама избранница твоя не подозревает! – Мать стала их перечислять, - росла без отца? А кто ее мама? Администратор гостиницы, да еще без мужа! Это же…

Клавдия Михайловна никак не могла найти точного определения, чем занимается одинокая женщина-администратор гостиницы, и какими у них вырастают дети? На резонное напоминание Дениса о том, что он тоже, фактически, рос без отца с шести лет, она вызывающе парировала:

- Но ты же воспитывался мною!

За этим следовало снисходительное разъяснение: его мама – Кольцова Евгения Михайловна - заслуженная учительница, известный в Москве педагог!

Денис недоумевал, в его Оксане, красивой и современной девушке, не было явных пороков, а скрытые он, памятуя об изречении Бальзака, считал достоинствами: в постели Оксана вытворяла такое, что не увидишь в самых "интеллектуальных" эротических фильмах! В первый раз, опустив длинные ресницы долу, девушка призналась Денису в том, что всему этому она научилась только благодаря своему развитому воображению, советам подружки Нонки. И, о чем говорить, у нее до Дениса никого из мужчин не было! Тогда молодой человек пожал плечами: кого это сейчас волнует? Но улыбка польщенного самолюбия скользнула по его лицу.

- Вы встречаетесь всего месяц, и уже заговорили о свадьбе. Подумал, с чьей подачи тебя хотят сделать ее мужем? - Евгения Михайловна пыталась подойти с другого бока и прозорливо подняла указательный палец вверх, - не ты девушке нужен, а ей нужна наша жилплощадь!

Ну что на это скажешь? Далась она всем эта жилплощадь!

Верно, Кольцовы, на зависть многим, жили в прекрасной пятикомнатной квартире прекрасной планировки, с высокими потолками и широкими витринными окнами. Да и весь дом был похож на многоэтажный пассаж благодаря этим окнам. Говорят, что когда-то дом, действительно, проектировался то ли под универмаг, то ли под гостиницу. И не планы заказчика переменились, а горсовет в тридцатых годах срочно решил изменить назначение возводимого здания: надо было устраивать собираемый со всей страны инженерный корпус строителей метрополитена. А отец Дениса был назначен заместителем главного инженера проекта первой линии. Мама очень гордилась своим славным мужем, его инженерным наследием и… квартирой. После смерти Бориса Иосифовича Кольцова (у деда Дениса фамилия звучала несколько иначе – Кольцевский) немало поклонников предлагали Евгении Михайловне руку и сердце. Но вдова думала только о будущем сына (единственным и поздно родившимся) и поставила на себе крест. Вместе с Серегой Денис учился в одной из самых престижных школ. Когда он стал видным юношей, очень похожим на отца, Евгения Михайловна, позволяя сыну “погулять” перед женитьбой, а сама тем временем, тщательно выбирала ему будущую жену. Многое из своих планов она унесла с собой, но и то, что она успела сказать Денису, вызывало у него ироничную улыбку. Два месяца назад она намекала сыну о блестящей для него паре. Некая, пока засекреченная, дочка академика заканчивает иняз и без пяти минут международная переводчица может составить сыну прекрасную пару. Получалось все наоборот и по-купечески старомодно: Денис на выданье!

 

Одним словом, закончилось эта сцена тем, что в командировку он уехал намного раньше: собрал вещи, бросил раздраженно-жалостливый, а может и снисходительный взгляд на мать, убито стоящую в прихожей, хлопнул дверью и поехал к другу. Он переночевал у Сереги, а наутро тот отвез его на своей "десятке" на Ярославский вокзал.

 

В Перми стояли не по расписанию долго - около получаса. Денис побежал в здание вокзала - в кабину междугородней связи. Серега начал путано говорить про внезапную смерть, а затем, не выдержав напора недоуменных вопросов Дениса, признался, что Евгению Михайловну у б и л и.

Вконец ошарашенный этим уточненным известием, Денис медленно побрел по перрону, едва успел подняться на подножку, подхваченный сильной рукой проводника.

 

О том, как мать нашли мертвой в зале их квартиры, лежащую в огромной луже крови, спекшейся по краям, сначала он услышит по приезде от Сереги, встретившего друга на вокзале, а затем, через час, от соседки Клавдии Петровны. Это она заметила утром, что дверь у Евгении Михайловны была лишь слабо прикрытой. Когда она вошла, окликая хозяйку, то обнаружила ее бездыханной в зале с мученическим выражением остекленевших глаз. То, что смерть ее была ужасной, подтверждал лежащий на красном ковре окровавленный железный прут. Такие четырехгранники были вварены в перила лестничных маршей. И явно один из них, сбитый когда-то при переноске вещей, был доломан для нападения.

Много разговаривать Денису с соседкой не пришлось, потому что надо было заняться похоронами. Но Клавдия Петровна добавила, перейдя на шепот, что уже задержали Мишку из 37-й квартиры. У него нашли золотое кольцо Евгении Михайловны.

- Но я не верю, - жарко зашептала Клавдия Петровна, - не его рук это дело...

 

Они с Серегой тут же поднялись на пятый этаж и позвонили в 37-ю квартиру. Открыла им жена Мишки. Она ойкнула, тут же присела на трюмо в прихожей и зарыдала.

- Деник, Деник (так называла Дениса мама, и это закрепилось в доме),- запричитала Татьяна, - Мишка здесь не причем! Это не он! Он вообще не мог никого тронуть! Он алкаш, но мухи не обидит… - И тут же, - прости ты нас, не уберегли ее!

Здесь заревела где-то в квартире маленькая Вика и Денис с Серегой, переглянувшись, оставили квартиру Мишки, путаясь в догадках: могла ли жена соседа инсценировать искреннее сопереживание? Похоже, что нет. Да и самому Кольцову показалось нелепым участие Мишки в убийстве: уж очень тот был приземленным алкашом, который мог выклянчить в забегаловке на сто граммов, чем-то подсобить и услужить за пол-литра, собрать у мусоропровода пустые бутылки, но он не тянул ни на соучастника, ни на грабителя.

 

А день только начинался, становясь от встречи к встрече, от разговора к разговору все более нелепым в своей неправдоподобности. Денис как бы раздвоился. Один человек в нем, ни о чем не задумываясь, автоматически исполнял роль убитого горем сына. Другой следил за самим Кольцовым, растерявшимся, измученным вопросами. Именно этому, второму Денису, досталось ощущение ужаса, беспомощного сопереживания и холодной ярости, когда он увидел мать в подвале морга районной больницы.

Сердце сына переполнилось состраданием и чувством вины при взгляде на ее лицо, в которое впечаталась маска детского недоумения от неожиданного прихода смерти. Днями позже он уже осмысленно, стараясь понять мотивы убийц, перечитывал копию протокола судмедэксперта. А здесь, в морге, рядом с застывшим в холодильнике телом, леденящие душу подробности вызывали волны ужаса: проломан череп в его затылочной части, не оставлено целым ни одно ребро, перебиты бедра… За каждым ушибом, переломом, ударом стояли необычайная жестокость, циничная уверенность в том, что старуху надо было обязательно, наверняка убить. А что стояло за раной в затылочной части черепа? Удар, чтобы сначала оглушить женщину и добить ее уже в бессознательном состоянии? Или это был "контрольный выстрел” после того, как она, истекающая кровью, еле дышала и мысленно умоляла нападавших оставить ее для встречи с сыном? От любого из этих предположений было разрывалось сердце, и Денис старался заглушить воображение, рисовавшее ему предсмертные муки его матери.

Сергей был рядом. Он курил и молчал. Денис по жесткому выражению его лица и бегающим желвакам понял, что друг знает о содержании акта.

 

- Я разговаривал с операми, - открылся Серега, когда они следом ехали за катафалком. - В тот вечер Евгения Михайловна с Клавдией Петровной пили чай. Соседка успокаивала твою маму, встревоженную долгим твоим отсутствием, и надеялась, что ты скоро, может и завтра, приедешь… Ты что, так и ни разу не додумался позвонить домой?

У Дениса навернулись слезы стыда и он стал невидяще рассматривать стекло дверцы машины.

- Ну ладно, Ден, - смягчился Серега, - я же помню, в каком состоянии ты уехал... Но Евгения Михайловна была встревожена и по другому поводу. За два дня до ее смерти к ней заглянул слегка подвыпивший Мишка и попросил разрешение позвонить в поликлинику по поводу простуды младшей дочери. (Денис знал, что Мишка, бывший богатый наследник своих родителей, работников Главка по материальному снабжению, все в квартире пропил и за неуплату им отключили телефон). Сосед звонил из прихожей, но твоя мама заметила, что взгляд Мишки блуждает по залу. Он несколько раз пытливо рассматривал через открытую дверь в зале комод, на котором стояли всякие дорогие безделушки, привезенные твоим отцом. Там же лежала шкатулка с бижутерией и золотым кольцом. Этот интерес не понравился хозяйке, и она, прикрыв дверь в зал, стала выпроваживать любопытного соседа. В разговоре с Клавдией Петровной, она вспомнила, что Мишка интересовался, когда должен приехать Денис. Простодушная женщина ответила, а затем запаниковала. Она несколько раз просила Бога, чтобы ты вернулся как можно быстрее. "Хотелось бы еще с ним повидаться, да уладить все дела по-доброму …"

Серега замолчал. Катафалк резко притормозил. Денис подумал, как дернулся при этом гроб. И пожалел, что не сел рядом с матерью. Мысли его унеслись в сторону от разговора с Сергеем. Он вспомнил, как мать панически боялась смерти, она приходила в ужас от любой болячки и ломоты в ногах. Тут же в ход шли мази, растирания и горчичные листы. И вдруг такое невозможное испытание!

- Мне сначала тоже показалось нелепым, - продолжал рассказывать друг, - что Мишка мог залезть в квартиру, или как-то спровоцировать Евгению Михайловну на то, чтобы она открыла дверь. Вряд ли сам он мог убить. Впрочем…

Сергей закашлял, видимо подавился дымом, и Денис не раздумывая похлопал его по спине. Ему стало немного легче оттого, что рядом оказался хоть один, искренне сочувствующий и готовый пойти за ним в огонь и воду, человек. После выпускного вечера у однокашников пути разбежались, но года три назад они случайно встретились в подземном переходе у станции метро Краснопресненская рядом с домом Дениса, и Серега на следующий день по телефону сообщил другу, что тому предлагают работу в службе маркетинга РОСНЕФа.

 

Следователь областной прокуратуры Алексей Митрофанович Миронов, полный, невысокого роста, пожилой человек, с которым Денис встретился на кладбище после церемонии похорон, подтвердил, что по подозрению в соучастии в преступлении арестован сосед, проживающий в их подъезде этажом выше. И ему, Денису Кольцову, необходимо как можно быстрее появиться в следственном отделе прокуратуры, чтобы кое-что опознать. Денис обещал приехать после поминок, но следователь запротестовал и попросил быть в кабинете у него завтра с утра. Он же все понимает…

- Да, - вернулся Миронов после нескольких шагов от Дениса, - вы не смогли бы

познакомить меня с вашей девушкой? Она здесь?

- Ее нет со мной! - неожиданно резко ответил молодой человек, как бы признавая

затаенную на Оксану обиду.

На том и расстались.

Невероятно, но факт: Оксана не только не встретила его на вокзале, но и не приехала к нему домой, не позвонила. Несколько раз, оставаясь наедине с самим собой, а это случилось раза два за день - дома и в каком-то учреждении, где им выдали свидетельство о смерти, которое требовала похоронная контора, он набирал номер телефона Оксаны. Но ему отвечали длинные гудки.

 

В причине ее отсутствия он собирался разобраться вечером, а пока к нему подошли Серега и руководитель службы компании. Шеф, Дмитрий Львович, соболезнуя, похлопал Дениса по плечу. И тут же деловито сообщил, что все к поминанию дома у осиротевшего сотрудника готово, но из компании смогут приехать немногие, а руководство будет представлено им, Богородцевым.

 

- Благодари друга за помощь, - теперь Дмитрий Львович обратил покровительственное внимание на Серегу, оглаживая его плечевые суставы.

Денис благодарно кивнул головой: да, Серега - молодец! Он везде успевал, везде договаривался и с его помощью Денис был избавлен от многих хлопот, связанных с погребением матери. Друг был необычайно расторопным парнем, он вошел в контакт с высшим руководством РОСНЕФа и получил достаточно денег на все мероприятия.

 

За поминальным столом с Денисом случился конфуз: он сильно опьянел, но не хотел признаваться в этом никому. Он смотрел на стакан водкой и не мог понять, почему ему приходится сидеть здесь и выслушивать слова соболезнования? Почему он на месяц с лишним вычеркнул маму из своей жизни? И неужели это из-за той девчонки, с которой он бессовестно трахался в своей комнате, не подозревая, что звуки их забав могли быть услышаны его мамой? Это же... В его голове крутились слова “подлость”, “предательство” и еще какие-то очень точные и справедливые определения его мерзкого поведения. Ему казалось, что он помещен в огромный барабан, облепленный красочными листовками, кричащими о его недостойном поведении, и этот барабан раскручивала мысль о непонятном, диком отсутствии Оксаны.

Он попытался встать и пойти в свою комнату к телефону, чтобы позвонить своей прекрасной блуднице, но наутро мог вспомнить только тот момент, когда он поднялся и обвел взглядом сидящих в зале, где три дня назад лежала в крови его мать, каких-то незнакомых ему людей, которые уже и не скорбели, а начинали с улыбками чокаться стаканами с каким-то глухим каменным звуком. На этом день похорон закончился.

Утром он проснулся один, аккуратно раздетый и уложенный в свою кровать. Правда в зале все было прибрано, а на столе лежала записка от Сереги. Тот просил позвонить, как только Денис придет в себя. Но Кольцов не делал этого. Он тихо стал ходить по комнатам, долго стоял в оцепенении в зале перед ковром, на котором убили мать, и подумал, как он будет здесь жить? Ведь не каждый же день ему придется так напиваться!

Он вздрогнул от резкой трели звонка входной двери, и не захотел идти, встречать соседку с ее сердобольным взглядом. Но передумал, поняв причину своего раздражения - с похмелья сильно болела голова. И если кто-то пришел посочувствовать, то он, пожалуй, откроет бутылку водки.

Денис тихо вышел в прихожую и заглянул в глазок. Там в свете окна подъезда нарисовалось искаженное, словно в видоискателе фотоаппарата с панорамным объективом, лицо девушки. Сначала Денис не сообразил, кто эта ранняя посетительница? Он почему-то взглянул на английский замок, еще поставленный отцом с какими-то прибамбасами, но вдруг осознал, что за дверью Оксана! За три дня печальных постоянных раздумий и стрессов он вдруг ощутил прилив надежды. Еще не перекинувшись словом, даже неосознанным вопросом: “Кто там?”, он поверил в то, что Оксана ничего не знает о случившемся, и что-то очень серьезное помешало ей встретить Дениса раньше.

- Простим, прости меня мой милый, - запричитала девушка с порога, - я только сегодня все узнала, мой милый, мой родной, мой несчастный, мой любимый!

Оксана бросилась Денису на шею.

- Да, да, я только утром узнала все от мамы! Я с ней разругалась... Я ни себе, ни ей не могу простить, что оставила тебя одного в эти ужасные дни! Прости меня, прости и знай: я никогда не брошу тебя в беде!

Они стояли в прихожей, не замечая, что дверь не прикрыта. В упоенном и скорбном объятии не видя, что на лестничной площадке открылась дверь соседки, и Клавдия Петровна, зашмыгав носом, стала интенсивно вытирать глаза. Она узнала девушку и была в курсе того, что Евгения Михайловна позвонила сразу же после отъезда сына администратору гостиницы “Локомотив” и в очень резких и обидных словах потребовала оградить ее сына, ее семью Кольцовых от домаганий развратной девчонки.

 

Затем Денис и Оксана сели на диван, и девушка, гладя волосы молодого человека, положившего свою голову ей на колени, рассказывала о том, что после того звонка ее мама потребовала прекратить их встречи. А накануне приезда Дениса она закрыла Оксану в ее комнате, отключила телефон и постоянно твердила, что не желает дочери такой ужасной судьбы, которая ей уготована в семье этих аристократов Кольцовых.

- Я не в обиде на Евгению Михайловну, - примирительно прошептала девушка. - Она по-своему любила тебя. Я в обиде только на свою маму, и не знаю, смогу ли ей простить?

Они долго заверяли друг друга в любви и преданности, пока Денис не опомнился: ему надо быть у следователя и позвонил Миронову.

 

Алексей Митрофанович принял их вместе. Сначала он попросил опознать золотое кольцо, найденное при обыске в квартире Мишки. Денис сразу же узнал толстое обручальное кольцо матери. Во время последнего разговора с сыном она вынула его из шкатулки: “ Я мечтаю отдать его твоей будущей жене. Но не только не Оксане!” Именно после этих слов Денис быстро собрался и выскочил на улицу.

- А вы знаете про это кольцо? – обратился следователь к девушке.

Оксана отрицательно качнула головой:

- Я его никогда не видела и не слышала о нем.

- Но вы были в квартире Кольцовых?

- Три раза, но, - Оксана вопросительно взглянула на Дениса, - мы все время находились в его комнате.

И она покраснела.

- Не случалось ли так, - теперь следователь обратился к Денису, - что вы давали девушке ключи от квартиры?

Денис внимательно взглянул на человека за старым канцелярским столом, вспомнил о своей головной боли и поморщился:

- Девушка здесь не причем. Мы всегда были вместе. Вас это устраивает?

- Вполне, молодой человек, но сбавьте обороты. Кстати: что это за блажь кататься на

Дальний Восток поездом? Это не в правилах нынешних бизнесменов.

Сегодня Миронов выглядел не вполне сочувствующим и сопереживающим горю молодого человека, как это показалось вчера.

Денис решил оставить без внимания реплику Миронова, но то, что последовало за ней, его взбесило.

- А не могли бы вы, Денис Борисович, во время командировки воспользоваться самолетом, чтобы на денек-два слетать в Москву проведать свою квартиру?

Миронов почти перегнулся через стол, чтобы поближе взглянуть Кольцову в глаза.

Чушь, полная чушь! Было ясно, что за словами “проведать квартиру” стояли дикие предположения. Можно выбирать. Но сама мысль привязать сына к участию или соучастию в убийстве собственной матери была настолько кощунственной, что следователь и сам понял по виду взбешенного посетителя, что “перегнул палку”.

Но он умел управлять эмоциями! Теперь виновато улыбнулся и уже деловым тоном сообщил:

- Вашего соседа мы отпускаем. Доказано, что кольцо ему подбросили. В сумку с пустыми бутылками. На кольце нет его отпечатков пальцев. На четырехграннике вообще нет никаких отпечатков. нет следов преступников. Все сделано очень профессионально. Боюсь, что дело это затянется. Может быть, мы нападем на какой-нибудь след. Может быть.

Это, разумеется, не успокоило Дениса, напротив, вызвало массу вопросов, и главный из них был до крайности нелепым: кому его мать так сильно мешала, что убийство было совершено профессионалами?

Кольцов переглянулся с Оксаной, но обратился к следователю:

- Вы что думаете обо всем этом, Алексей Митрофанович? Вы что-то предполагаете?

- Ну что ж, поговорим, - Миронов с готовностью придвинул к себе лист белой бумаги. – Все свидетели утверждают, что дверь в вашу квартиру была открыта. Кто смог ее открыть? Ваш сосед? Чем? Отмычкой? Он не знает что это такое. Вот протокол наших экспертов: в замке нет следов отмычки. Но если бы кто-то попробовал открыть отмычкой, то у него этого бы не получилось. Ваш покойный отец поставил в свое время настоящий, подчеркиваю, очень настоящий английский замок с некоторыми своими усовершенствованиями. Они сделали ваше жилье абсолютно защищенным с точки зрения проникновения в квартиру грабителей и воров через дверь.

Следователь нарисовал нечто похожее на дверь с замком. И перечеркнул замок.

- Судмедэкспертизой время смерти вашей мамы определено между половиной первого и третьего ночи, - Миронов нарисовал часы. - Конечно, можно предположить, что грабители могли проникнуть в квартиру через окно лоджии. Но это маловероятно: окна очень высокие, расстояния между лоджиями большие. Здесь ни на руках подтянуться, ни ноги свесить, чтобы опереться о перила лоджии. Спуститься по веревке с очень покатой крыши? Тоже фантастика. Профессионалы пошли бы другим путем. Через дверь. Но здесь замок. Что остается? Нажать на кнопку звонка и попросить открыть. Но это заполночь. Вы свою маму хорошо знали? Извините, вопрос излишний. Она осторожный человек: подойдет к глазку и посмотрит на освещенную лестничную площадку. Прислушается, чей голос. Вы понимаете, о чем я?

-Да, кажется, я начинаю понимать, - согласился Денис. - Вы считаете, что моя мама могла открыть дверь только мне. Следовательно, у двери должен был стоять я и говорить своим голосом? Да еще с дипломатом в руках?

-Совершенно верно, мама ждала вас. Она надеялась на то, что после ссоры вы одумаетесь и в порядке компенсации за вину перед ней вернетесь пораньше, преподнеся сюрприз. И на этом ожидании кто-то очень ловко сыграл и проник в квартиру. Но это еще не все, как бы ни было вам больно слышать это, но человека можно убить один раз. Профессионал, конечно, сделает "контрольный" выстрел, ну удар, если он хорошо подготовлен как знаток уязвимых точек человеческого тела. Но делать из слабой женщины, извините, мешок с костями, чтобы удостовериться в смерти, может только тот, кто сам испугался содеянного. А почему испугался? Потому что его опознала жертва...

Следователь нарисовал два лица. Так рисуют дети, припевая: "Точка, точка запятая, носик, ротик, оборотик, вот и вышел обормотик..." Напротив одного лица он написал "мать". Напротив другого поставил жирный вопрос.

 

Через два месяца Денис с Оксаной поселились в трехкомнатной квартире в высотном доме на Войковской, продав старую на Краснопресненской какому-то чудаку. Покупателя нашел все тот услужливый Серега. Он прекрасно понимал, что Денису и Оксане тяжело было жить в квартире, в которой убили Евгению Михайловну. А у “чудака” денег куры не клевали. Серега этим воспользовался и запросил для друга около двухсот с половиной тысяч долларов. Это поспособствовало молодым обзавестись прекрасной мебелью. Оксане в придачу Денис купил машину - вазовскую “десятку”. Серегину, которую тот почти подарил за бросовую цену. А верный друг вскоре появился на шикарной “ауди”. Затем бывшую квартиру Кольцова у того “чудака” через месяц выкупила себе компания РОСНЕФ за более кругленькую сумму. Под какой-то одиозный музей. Но это случилось в отъезде Дениса: он был в Аргентине. А когда узнал, не придал уже внимания этим сделкам.

 

И еще прошел год. Денис Кольцов занял место Сереги, а тот стал начальником "особого" отдела. Компания РОСНЕФ проводила некоторые операции, которые очень походили на операции служб государственной безопасности. Они были очень эффективны: договоры подписывались на самых выгодных условиях, здания сдавались в аренду почти бесплатно, налоговые инспектора, почти смеясь, проверяли отчеты и не очень удивлялись налоговым отчислениям несоразмерно, несопоставимо скромным по отношению к годовым результатам деятельности громадной компании, щупальца которой...

Впрочем, все это скучная материя. Только следователь Миронов так и работал следователем. Однажды, совершенно случайно, Денис Кольцов наткнулся на этого еще более погрузневшего человека в фойе какой-то гостиницы. Они узнали друг друга по вопросу в их глазах. Вопрос был глубоко запрятан и почти забыт для обоих. Но при встрече он моментально заявил о себе немым криком. Именно поэтому, почти не сговариваясь, следователь и начальник подотдела маркетинга отошли в сторону, и присели на небольшой диванчик за каким-то большим экзотическим растением, поднявшимся почти до потолка фойе.

- Я вижу, что вы еще обижены на меня, - начал Миронов, - но сами до сих пор ломаете голову: кому могла открыть дверь ваша мама в ту роковую ночь?

- Признаюсь, да, - вздохнул Денис и сразу же почувствовал неожиданную симпатию к этому человеку, когда-то взбесившего его.

- Я могу только предполагать. - Миронов пристально взглянул на своего собеседника.

Могу только в вашем присутствии слегка пофантазировать. Это не свойственно людям моей профессии. Но, поверьте, я почти разобрался в механизме, который вскрыл английский замок бывшей вашей квартиры. Угадал, бывшей?

- Да, - коротко подтвердил Денис.

Следователь приободрился. Но все-таки с сомнением посматривал на когда-то подозреваемого им человека.

- Вы очень похожи на своего отца.

- Да? И что это значит? - с удивлением отреагировал Денис.

 

- Ну, кто же не знал Кольцова, прославленного строителя метро? А я, в те страшные

для вас дни, внимательно осматривал вашу квартиру. В зале висел портрет вашего отца. Вы знаете, я удивился: такой домашний портрет, какой делали в фотоателье еще

советских времен, но почему-то ваш отец был в шляпе. Шляпа широкополая. Такую носил еще кто-то из советского правительства. Ах, да, в одном из репортажей газеты "Правда" на открытии очередной линии метрополитена был помещен снимок: Никита Сергеевич Хрущев дарит свою шляпу уже главному инженеру проекта Кольцову. Вот отчего, видимо, ваша мама заставила Бориса Иосифовича сфотографироваться именно в ней. Вы знаете, как советские жены гордились своими мужьями! Да, было время…

А вы изменились Денис. Стали увереннее в себе. Ну да ладно. Дело не только в шляпе. Вместе с ней из той части гардероба, в которой ваша мама хранила вещи вашего отца, исчез и его костюм. Полный костюм-тройка, сшитый лет двадцать назад. Прекрасная английская шерсть! Если не иметь в доме моли, то это вечный костюм, консервативный и по-своему всегда модный. Вы не обращали внимания на исчезновение этих вещей? Это и понятно: вы раздали по соседям ненужные вещи...

- Не пойму, о чем вы?

Денис не собирался прерывать беседу, но автоматически взглянул на часы. Через полчаса надо заехать на молочную кухню. Это значит, что он должен связаться по мобильнику с Оксаной, и она подрулит на "десятке" к гостинице. Миронов молча дал возможность молодому отцу позвонить молодой маме, и те договорились о встрече.

А в это время старый следователь думал, стоит ли ворошить столь недавнее прошлое, может этому молодому человеку, наконец, стало свободно после смерти матери и он только из чувства приличия перед самим собой еще не погасил в себе тот вопрос: "Кто?" А если узнает, кто? Хватит ли в нем сил начать настоящую борьбу?

Но почему-то сочувствия к этому преуспевающему человеку у него стало меньше. И он уже собрался было встать и уйти. Но взял себя в руки, хотя в его глазах появился жесткий огонек.

- Ваша мама открыла дверь потому, - следователь сделал небольшую паузу, конечно, несоизмеримую с той, что отодвинула этот вывод на год с лишним, - что увидела в глазок своего мужа, инженера Кольцова. В его дорогом костюме и широкополой шляпе. Она открыла инстинктивно, в беспамятстве. Так бывает. Она столько раз разглядывала в одиночестве портрет мужа, что обрадовалась, когда тот оказался за дверью, живой и невредимый. Денис Борисович, не удивляйтесь этому... Может даже она хотела пожаловаться на вас своему мужу.

- Ну, знаете, это из области рассказов Стивена Кинга, - разочарованно скривился в полуулыбке Денис. Похоже, следователь решил над ним пошутить. И у него симпатии к этому толстячку поубавилось, но он по-деловому, словно на торгах, добавил, - надо же было этому “привидению” отца Гамлета еще ответить на вопрос мамы: "Кто это?" На обычный вопрос за дверью.

- Вы думаете, на лестничной площадке молчали? Нет, ответили так, что ваша мама поверила и открыла. - Миронов неожиданно спросил, - у вас были магнитофонные или видеозаписи с голосом отца?

И здесь у Дениса сначала зашевелились смутные подозрения, а затем он покрылся холодным потом! Ну, как же не быть многочисленным записям! У отца у одного из первых в Союзе была импортная видеокамера, пришедшая на смену восьмимиллиметровому киноаппарату. И поэтому часто друзья отца приходили в дом и на запись разыгрывали смешные сценки. Одна из них очень полюбилась маленькому Денису. Его отец был серым волком, который стучал в дверь к семерым козлятам. На самом деле двое друзей отца и Евгения Михайловна играли роль двух или трех козлят и писклявым голосом спрашивали: "Кто там?"

И отец отвечал, громко и четко: "Это я, козочка моя, Женя! Твой серый волк!"

Это было потешно. Это было памятно!

Господи, год назад, когда они с Оксаной были у Сереги, тот, чтобы отвлечь своего друга от постоянных вопросов о смерти мамы, ставил не раз эти кассеты. И первый же раз объяснил Денису: "Для тебя взял, дорогой, для тебя!"

 

Миронов внимательно наблюдал за Кольцовым. Он грубо, жестко спросил:

-У друга были эти кассеты?

Денис побледнел, поднял на следователя глаза, и сдавленно, как будто кто-то двумя руками сильно сжал его горло, прошептал:

- А хрущевскую шляпу я видел в музее нашей компании. У нас есть там даже зажигалка Рейгана...