Я приоткрыл тяжелую дубовую дверь. Она тут же мягко и неслышно прихлопнула за мной звуки улицы. Шагнул внутрь. В полной тишине разглядел интерьер магазинчика. Здесь было тепло и уютно. Спешить не хотелось. Помещение не напоминало ни магазинчик, ни киоск, ни ларек и нон-стоп. На ум сразу пришло единственное слово, пахнущее стариной, плесенью и спокойствием. Лавка. Да-да, именно лавка!

Надо же, живу тут же в пятиэтажном доме, а первый раз заметил этот магазинчик, подумал я. Сколько раз проходил мимо супермаркета и пиццерии! А только сегодня приметил, что меж веселых и беззаботных неоновых огней с трудом втиснулась небольшая - два на два метра - витрина лавки с затемненными стеклами, на которых изображена готическая роза с семью лепестками на толстом стебле. Что внутри - рассмотреть невозможно. Тяжелые фиолетовые гардины излучают неприступность. Хм, интересно, чем же здесь торгуют?

Поэтому я приоткрыл тяжелую дубовую дверь, которая тихо растворила за мной уличный шум. Переступил порог.

Нет! Внутри не было ничего похожего на магазин или лавку. Уютный полумрак создавал интимную располагающую обстановку. Мягкий ворс ковра гасил звуки шагов. В углу мягко потрескивало пламя камина, рядом стояли два глубоких кресла. На невысоком столике между ними лежали пепельница, трубка и чашка дымящегося напитка. Ленивый, обволакивающий пар звал остаться. Хотелось провалиться в одно из этих кресел, накрыться клетчатым пледом и закурить, бездумно глядя на огонь. Я передернул от нетерпения плечами. Ни товаров, ни прилавков, ни весов, ни болтливых продавщиц – ничего не было. Пусто. Только в дальнем углу на ампирном столике лежало несколько фиолетовых атласных мешочков, туго перетянутых черной лентой. Было видно, что развязать узлы будет нелегко.

Д-да, наверное, я не туда попал. Может, здесь офис какой-нибудь фирмы? Лучше уйти! Я потянул на себя бронзовую литую ручку. В помещение ворвались сигналы машин, резкий говор прохожих и шаркание множества ног по мокрому асфальту.

- Подождите, - остановил меня негромкий голос за спиной. – Не спешите уходить.

Я обернулся. В комнате стоял довольно крепкий мужчина лет шестидесяти. В добротном костюме, при галстуке. Живот перетянут теплой шалью. Я ее называю бабушкиной. Ее концы стелились по земле. На ногах – домашние войлочные тапочки. Лихо закрученные усы придавали ему вид бравого австрийского гвардейца времен Фридриха. Он был похож одновременно на букиниста, антиквара и доброго дедушку, обремененного множеством любящих внуков. Старик перехватил мой взгляд:

- Радикулит, – еле слышно проворчал, натягивая шаль повыше. -–В такую погоду нет ничего приятнее, чем сидеть у пылающего камина. Вы не находите?

- Здравствуйте, - хрипло проговорил я и, прокашлявшись, громко повторил. – Здравствуйте!

- Ради Бога, потише, - хозяин укоризненно посмотрел на меня и молитвенно коснулся указательным пальцем губ. – Говорите шепотом. В моем доме нельзя разговаривать громко.

- Почему? – удивился я.

Старикан подошел поближе, вглядываясь в мое лицо.

- Считайте это причудой пожилого человека. Договорились? – он протянул мне руку. – Рад видеть вас в моем магазине.

- А я подумал, что ошибся, - облегченно выдохнул я, пожимая крепкую руку. – Ничего напоминающего магазин я у вас не увидел. Чем вы торгуете?

Дедушка лукаво улыбнулся и располагающе вскинул руку.

- Присядем! – предложил он. – За чашкой горячего глинтвейна и задушевной беседой я вам все расскажу…

Он с силой усадил меня в кресло.

- Неудобно отнимать у вас время, - пытался я протестовать. Действительно чувствовал я себя неловко.

Хозяин сердито блеснул зелеными глазами.

- Я же просил вас говорить тихо! Не спорьте! Стакан горячего напитка вам сейчас будет как нельзя кстати!

Он исчез в полумраке. Что поделать, думал я, может, ему не с кем поговорить. И все же интересно, чем он торгует? Я решил покориться, поднял плед и поплотнее в него укутался. Хозяин показался буквально сразу же.

- Вы молодец! – он окинул меня одобрительным взглядом. – Плед – это самое то!

В руках его был поднос с двумя чашками, в которых дымилось вино. Уютно запахло корицей

- Я всегда добавляю немного коньяка «Белый аист», - сказал он, ставя поднос на столик. Я дернулся было помочь ему, но он отрицательно покачал головой. – Не надо! Именно «Белый аист». Получается выразительно - неповторимый вкус. – И резко, без всякого перехода, спросил:

- У вас, наверное, имеются вопросы?

Я кивнул. Мой собеседник удобно уселся в кресло, взял трубку, долго раскуривал ее, затем откинулся назад всем телом, взял чашку и пригубил.

- Хорошо! – повернул он ко мне лицо:

- Спрашивайте!

Я тоже взял напиток и сделал глоток. Терпкое тепло разлилось по телу. Действительно, хорошо. Я достал сигарету, взглядом попросил разрешения закурить, старик благожелательно кивнул. Чиркнув зажигалкой, прикурил. Сделал несколько глубоких сладких затяжек, спросил:

- Интересно, чем вы торгуете? – повернувшись к собеседнику, я пояснил. – Понимаете, я в этом доме живу, но раньше никакого магазина здесь не видел…

- Мы открылись вчера, - перебил меня хозяин.

- Поздравляю, - я пытался говорить шепотом, но мне это плохо удавалось: привык разговаривать громко, во весь голос. – Извините, - я вновь заметил недовольно опущенные уголки губ старика. – Буду говорить тише. – Скажите мне, чем вы занимаетесь?

Он несколько минут молчал, покачиваясь в кресле с закрытыми глазами. Затем открыл их. Я ждал.

- Извините, задумался, – он опять вкусно пыхнул трубкой. В комнате запахло шоколадом. – Молодой человек…Извините, я могу называть вас молодым человеком?

- Конечно, - ответил я. – А может, лучше познакомимся? Меня Леонидом зовут.

- Думаю, лучше не надо, - старик отхлебнул из стакана. – Пусть между нами останутся чисто деловые отношения. Покупатель – продавец. Вы согласны?

Я недоуменно пожал плечами. Мол, как хотите.

- Ну и славно! – пробормотал он. – А торгую я…- он сделал эффектную паузу. – Торгую я единственным в своем роде товаром. МОЛЧАНИЕМ. Да-да, именно так, большими буквами: МОЛЧАНИЕМ! И поверьте, мой товар пользуется неплохим спросом у знающих людей!

Я был огорошен. Мне казалось, что надо мной плохо и зло шутят.

- Понятно, - только и смог протянуть я. – Ладно, мне пора, - усмехнулся, вставая с кресла. – Большое спасибо. Я пойду.

- Да подождите же! – раздраженно кинул хозяин. – Небось, подумали, что я сошел с ума или подшучиваю над вами! Так? Угадал? – Он пристально смотрел на меня. Я кивнул. – Сядьте! Да сядьте же вы! – уже громче проговорил он, видя, что я не тороплюсь вернуться на насиженное место. – Сейчас я все объясню…

Я сел. В конце концов, в любой момент я могу встать и уйти. Никто меня не держит. А здесь так тепло и спокойно. Совсем не хочется выходить на слякотную холодную улицу…

- На ваш взгляд, что человечество не ценит? Чего мы лишены в наше неспокойное время? В чем испытываем наибольшую потребность? Чего нам иной раз так не хватает? – закидал старик меня вопросами.

Я пожал плечами. Пусть сам говорит…

- Мол-ча-ния, - по слогам произнес он. – Умиротворения, одиночества, тишины. Знаете, как приятно иногда помолчать с хорошим, понимающим тебя собеседником…

Он замолчал. Мысленно я крутил пальцем у виска. Уже жалел, что любопытство завело меня сюда. Укладкой посмотрел на часы. Прошло полчаса, как я сюда вошел.

- Знаете, почему в моем магазине нет часов? – неожиданно спросил старикан. И сам же ответил. – Потому что время – главный враг молчания. Когда молчишь, время утекает быстрее. Не замечали? – Я отрицательно покачал головой. – Попробуйте. Древние знали - что такое молчание! – он пыхнул несколько раз трубкой. – Недаром именно роза является ее символом. Роза с семью лепестками. Самый загадочный цветок мироздания. Еще древние римляне вывешивали ее над дверью дома, когда хотели обозначить тайну, молчание приватность того, что происходит в доме…

Он поднялся и стал прогуливаться передо мной по мягкому ковру, заложив руки за спину.

- Кипарис у арабов – символ молчания, - продолжал он. – А зеленые листья этого растения в Коране олицетворяют Рай. А? – он посмотрел на меня – Не зря? Не зря! Люди разучились молчать. Просто помолчать иной раз. Это бывает полезно. Вы не находите?

Я промолчал, представив себе родную редакцию. Тишина наступала только ночью. Обычный фон, при котором приходится строчить погонные газетные строки, состоял из громких разговоров, реплик, смеха, бесконечных телефонных звонков, сигналов мобильников, хлопанья дверей, шуршания газет, пулеметной перестрелки компьютерной клавиатуры и топота множества шагов. О тишине тут даже не заикнешься…Где-то старик был прав.

- Иногда своевременное молчание, намного дороже расписного красноречия, - продолжал собеседник. – Если бы люди умели молчать, на Земле давно наступил бы мир! Каждый пытается перебить, сказать, проговорить - громче, быстрее и больше всех! А к чему это приводит, - остановился, глянув на меня. Ответа не дождался. – Сколько бедствий и несчастий может принести одно-единственное не вовремя брошенное слово. Поэтому я люблю молчунов. Они надежны. На них можно положиться. А отшельники? Всем нужно брать с них пример…

Он отошел к окну. На подоконнике в горшочке цвело какое-то растение. Старик любовно погладил темно-синие лепестки.

- Люблю ирис. В Аравии это растение сажают в основном на кладбищах. Это символ молчания и печали…

Приблизился ко мне и четко произнес:

- Поэтому молчание так ценится сегодня. Дороже золота и всего остального, - махнул рукой, – разве вам не хочется хоть иногда уединиться в полной тишине, и блаженно помолчать? А? Это придает силы и бодрости, чтобы на следующий день опять без толку болтать и совершать пустопорожние поступки…

Я вспомнил, что давно не был на рыбалке. До ломоты в руках я представил затянутый неподвижной ряской пруд, молчаливо уходящий под воду поплавок и целый день бесцельного, бездумного молчания. Под ложечкой приятно засосало. Затем вспомнил, что завтра на работе мне надо будет снова добывать информацию, «раскручивать» людей, чтобы вытянуть из них то, что нужно мне, отвечать на бесполезные телефонные звонки и говорить необязательные, но принятые фразы и слова коллегам.

- Да, вы правы, - ответил я. – Мы разучились молчать. Я бы, пожалуй, посмотрел ваш товар.

- Ну и чудненько! – хозяин радостно потер руки. Его движения вдруг обрели суетливость, как у торгаша, пытающегося выгодно сбыть залежалый товар. – Сей момент покажу! Он исчез в полумраке комнаты, но тут же возник снова, неся в руках уже примеченные мной, фиолетовые мешочки.

- Пожалуйста! Кстати, мой любимый цвет, - любовно поглаживал продавец мешочки. – Фиолетовый! Тоже символ молчания. Но это так, к слову. У меня самый богатый ассортимент, - продолжал деловым тоном, вываливая все на ковер и приподнимая по одному мешочку, как бы пытаясь увидеть содержимое на просвет. – Вот! Суровое молчание! – он поднес мешочек к моим глазам. – Рекомендую купить!

- Покажите, что у вас вообще есть, - ответил я. – Я не очень-то ориентируюсь в молчании.

- Нет проблем! – он загадочно улыбнулся, раскладывая передо мной товар. – Презрительное молчание, – он коснулся мешочка рукой и пояснил. – Если надо наказать близкого человека. – Рука двинулась вправо. – Мужественное молчание. Поможет вам перенести все невзгоды, даже пытки…Уютное молчание. С ним так хорошо помолчать с любимым человеком! – он закатил глаза к потолку. – А! Вот! Веселое молчание. В компании незаменимо. Самодовольное молчание…нет, это вам не нужно, - он отбросил мешочек в сторону, в темноту. – Вот уверенное молчание, вот - надежное. Пожалуйста, - он раскинул руки. – Выбирайте себе по душе. Все, чего вам не хватает…Совсем недорого…

Я помолчал. На языке вертелся вопрос.

- А покупателей у вас много?

Он растерянно улыбнулся.

- Я бы не сказал. Вы – первый. Но и я только вчера открылся…

Я негромко кашлянул.

- Но не беспокойтесь, - испугался вдруг старичок. – Люди, знающие цену молчанию, являются моими постоянными клиентами. И таких, поверьте, немало. А какие имена…- он вдруг спохватился. – Но я лучше промолчу. Тайна покупки гарантируется.

Я размышлял. А что, может, действительно прикупить себе, к примеру, немного молчания, спокойствия и тишины? Ну, искреннего молчания, а? Профессия журналиста учит цинизму, обману и умению не замечать в груди нахохлившегося зверька, которого именуют совестью…Надоело! Или, например, убедительное молчание! Хватит, суетливости и спешки в жизни! Лишних слов и болтовни! Пусть люди верят твоему молчанию. А может, взять - беззаботное? Или дружеское?

Внезапно заметил на ковре, в приграничной светотени, совсем махонький, невзрачный, тощенький мешочек. Он совсем не походил на дородных и пузатых собратьев. Казалось, в нем ничего не было. Выдохшийся фиолетовый кулек, из которого выкачали весь воздух.

- А это что? – указал я пальцем в ту сторону. Глаза старика засветились уважением.

- Сразу видно знающего человека, - он бережно поднял дохлый мешочек и поднес ко мне. – Вы выбрали лучшее из того, что у меня есть!

- А что это? – настойчиво повторил я. Стало жутко интересно.

- Это…- хозяин, видимо, размышлял, стоит ли мне продавать таинственный товар и какую за него заломить цену. – Это женское молчание. Но стоит дороже остальных, – он виновато развел руками. - Дефицит…В наше время так трудно достать. Это такая редкость, можно сказать, раритетный экземпляр…Извините, сбавить цену не смогу…

К этому времени я был счастливо женат уже пять лет. По большой любви. С женой понимаем друг друга с полуслова. Нам вдвоем так уютно порой помолчать. Но иногда Светка становится невыносима. И телефон бывает занят часами, не дозвонишься. И пилит она меня с искусством таежного пилорамщика. И подругам нет-нет да и выболтает ненароком то, чего не следует. А по утрам, когда я люблю выкурить первую после сна сигарету в полной тишине, она молчать вообще не умеет.

- Беру! – решительно сказал я, доставая бумажник. – Сколько с меня?