В телефонной трубке, которая недавно была наполнена смехом, поселилась тишина.. Ничем не прерываемая, равнодушная тишина.

- Я люблю, - говорила девушка, - люблю холодный ветер, который выбивает злые слёзы из глаз, ледяную воду, дающую новую жизнь, яркое, режущее глаза солнце… Но не тебя.

Тишина оставалась тишиной. Ни вздохом, полным огорчения, ни падающей слезой… Тишиной.

- Я ненавижу, - продолжала девушка, - блики в радостных глазах, шорох листвы за окном, мяуканье кота в прихожей… Но не тебя.

Тишина оставалась тишиной. Не вязкой, но ощутимой. Девушка задыхалась в ней…

- Я равнодушна. К морю, которое никогда не увижу, к облакам, которые слишком далеко от меня, к снегу, которого никогда не коснётся моё дыханье. Но не к тебе.

Тишина оставалась тишиной. Она поглощала, не давала сосредоточиться на чём-то, забирала душевные силы, вместе с которыми уходили спокойствие и самообладание девушки.

- Ответь же что-нибудь, - прокричала она в трубку, - ты же любил меня, неужели сейчас тебе всё равно?

От тишины, казалось, веяло холодом. Она не была живой, она была смертельной, затуманивающей сознание.

Девушка уронила телефон на пол и прижала ледяные руки к щекам. Волны забвения медленно накатывали на неё…

Ей казалось, что она одна в тёмном пространстве – спорит с кем-то, кому-то что-то доказывает, кричит, а в ответ – тишина. Совершенно равнодушная ко всему…

Девушка очнулась от похлопывания по щекам. Открыв глаза, она увидела сидящего рядом отца. Он встревоженно улыбался, что-то говорил, но девушка его не слышала… Её оглушила тишина.

- Где телефон, - спросила она у отца. Ей было очень важно знать, где трубка, по которой она говорила с тишиной – с человеком, который был ей очень дорог.

- - Зачем тебе телефон? - ответил отец, - всё равно он уже второй день отключен – мы его даже из розетки выдернули, ты что, не помнишь?

Девушка привстала, оперевшись на локти, и посмотрела на розетку. Провод безжизненно свисал с тумбочки, не касаясь источника питания. Девушка застонала и упала на пол.

Тишина действительно равнодушна ко всему. А особенно – к несовершенным забывчивым людям.