Почему, спрашивается, нужно выгуливать собаку вдоль дороги?! Потяни своего маленького беленького, покрытого налетом дорожной дряни, пупсика за поводок, поверни его востреньким носом по перпендикуляру в сторону футбольного поля, и топайте себе туда десять минут неспешным шагом мимо цветущих огородов и зеленящихся садов, мимо вьющихся оград и стелящихся калиток, по тихим микрорайонским дворикам, – а там еще с десяток таких же пупсиков встретит вас приветственным лаем своих хозяев. Ну что тебе стоит, маленькая глупая девчонка? Целый год промотала по этому вонючему тротуару свою псину, уже пятый сезон, вторая зима на носу, а ты все как тряпку половую шваброю волочишь ее туда-сюда, ну хоть разок до дождей своди ее в парк, дай собачке травку понюхать заместо мусорных баков, что возле дороги стоят. Так нет же – ходит и ходит изо дня в день, и хоть бы в тихое время выходила, – нет, как час пик, она тут как тут. Машины, переполненные автобусы несутся бешено, и все дымит, гудит, орет, а по тротуару толпа людей, и также она дымит, гудит и ругается, а этой маленькой сумасбродной девчонке хоть бы что, и собачке ее хоть бы что. А зачем удивляться? Ведь не видела она ничего кроме этой дороги, а иногда бывает у меня такое ощущенье, что девчонка эта (ведь я не знаю даже, как ее зовут) тоже ничего в жизни кроме этой дороги не видела, словно ее с малолетства, как только встала она на свои тоненькие цыплячьи ножки (уверена, что у нее всегда были тоненькие ножки, и будут) повела ее такая сумасбродная мамаша на прогулку именно на эту дорогу, нет, даже раньше, носила она запеленатую дочурку на руках каждый день – утром и вечером, и обязательно в час пик, и проталкивалась с нею сквозь такую же орущую, дымящую толпу. Ну а теперь? Теперь то же самое – вместо мамаши дочь, заместо дочери собака; подрастет, так будет настоящею мамашей, а пока водит эту бедную собаку, хотя это не собака, это покалеченное и извращенное существо, вроде тех карманных собачоночек, которых носят на руках всю жизнь безмозглые фемины. И не боится она, что это существо однажды побежит, побежит так, что ни одна машина не угонится за ним, побежит изо всех сил, потому что почувствует, что только в этом его спасение, как одна из собак, которых готовили для полета в космос – узнала что-то, поняла, своей животной интуицией уловила, и во время тренировок – побежала, прямо в поле, что было сил побежала, и не нашли ее потом (надеюсь, что не нашли). Так и эта побежит, но вот в какую сторону, ведь здесь не поле, она может выскочить на дорогу и тогда все произойдет очень быстро – здесь оживленная дорога. Это происходит каждый месяц и ничего нельзя поделать, – появляются они внезапно и идут прямо под колеса, как обреченные, будто все им равно уже, будто жизнь эта, где живет этот враг, абсолютное зло для всего живого мира – человек – опостылела, и уходят они – поэтому. Я никогда не успеваю их спасти, и это для меня самое ужасное, хотя, наверное, они и не хотели бы этого. Всякий раз после страшного их тушки убирают и оставляют под одним из кустов у дороги, там они и обретают покой, эти маленькие изгнанники, их успокаивает мягкая земля, а сухая листва убаюкивает, и они уже не слышат грохота человеческой дороги, они навеки освобождены от человечества.

Ну вот и отстегнулся поводок. Ну вот и побежала. Ах, куда же ты побежала? Ну куда же, черт тебя дери, ты… побежала? Ах ты глупая лохматая морда, удрала от хозяйки и ко мне? Ну и повезло же тебе, что под машину не попала. Заставила меня выйти наружу, негодница. А вот и хозяй… А-а-а!! Стой… нет… Я иду, уже иду… Что же это такое… Ну куда же ты побежала? Стойте же! Остановите движение, кто-нибудь… Девочка моя, как же тебя зовут… Ну зачем же ты побежала? Зачем? Зачем… Прости меня, глупую, что не успела.