Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.

Просмотр произведения в рамках конкурса(проекта):

Литературный конкурс "СВЫШЕ НАС СВЕТ ПОСЕТИЛ", посвященный Рождеству Христову

Все произведения

Произведение
Жанр: ПрозаАвтор: Сергей Доровских
Объем: 26911 [ символов ]
Звезда полынь
…И упала с неба большая звезда, горевшая подобно светильнику,
и пала на третью часть рек и на источники вод.
Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью,
и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки…
Апокалипсис (8: 10-11)
 
1
Свеча горит на столе
 
 
В раскрытую настежь дверь ворвался морозный воздух, разбавляя прохладой и свежестью густой табачный смог, перемешанный с едким, слепящим глаза, запахом спирта. В кабак вошла миловидная девушка. Ее глаза смотрели в пол, где среди грязи и окурков то там, то тут лежали смятые пивные банки. Она села за узкий круглый столик и расстегнула молнию на сумочке из заменителя кожи. Затем достала оттуда пачку сигарет и, щелкнув кнопкой зажигалки, задумчиво закурила, выпуская через нос тонкие струйки сизого дыма.
- Что загрустила, подружка? – рядом с ней устроилась рыжая толстуха. На ней было узкая и короткая, больше напоминающая пояс, юбка. Она, должно быть, надеялась, кто это хоть как-то поможет привлечь мужиков.
- Что, нет клиентов? – поинтересовалась девушка, протянув рыжеволосой пачку. Та вытянула пухлыми пальцами сразу же две сигареты, положив одну в карман потертой джинсовой куртки, а другую раскурила от непонятно для чего стоявшей и горевшей на столе свечи:
- Да все мужики – сволочи! – она закашлялась.
- Зачем тут эта свеча?
- А я думаешь знаю? И никто не знает, кто и когда ее тут зажег. Странно: на моей памяти она горит уже как минимум часа три, но совершенно не уменьшается в размерах. Воск как будто и не плавится вовсе!
- Нет, Соня, не три! – подал голос хозяин шинка, протирая потную и грязную пивную кружку. Он, находясь за стойкой, случайно (а может, и нет) подслушал их разговор. – Ровно двое суток – и день, и ночь. Тебя просто не было все это время, потому и не видела – а я-то здесь постоянно… Даже почему-то боюсь подойти к ней и затушить – мало ли что будет. Мистика какая-то – одно слово. И мой вам добрый совет – не прикасайтесь.
- Какой странный свет у огонька! – не столько удивляясь, сколько ужасаясь, процедила Сонина подруга, - зеленый, пугающий, которым по своей природе простая восковая свеча гореть не может!
- Что-то мне как-то жутковато становится, - Соня огляделась по сторонам. – Одно слово – не нравится мне всё это.
- Это уж точно. Жутковато. – Хозяин продолжал задумчиво протирать кружку, хотя она была уже чиста.
Соня раздавила окурок в пепельнице и еще раз недоверчиво, с опаской посмотрела на свечу.
К их столику подошел, неловко переминая в пальцах серую кепку, паренек. Неловко переминаясь с ноги на ногу, не знал, что сказать, как обратится. Дрожащей рукой он снял очки, протер их сопливым платочком, затем вновь нацепил на нос.
- Ты что, студент что ли? – улыбаясь, Соня обнажила кривые, желтоватого цвета зубы и захохотала, с иронией глядя на него.
- Да… но, ну я, - и он покраснел, произнеся этот набор слов.
- Деньги есть?
- Ну так, чуть-чуть. Но чего вам это стоит?
- Ты слышишь, Оля?! Чего нам стоит! Знаешь что: гуляй, мальчик. Ступай-ка лучше и учись дальше. Вот получишь стипендию, - в ее глазах промелькнул ехидный огонек, - тогда и приходи – обслужим.
Парень покраснел еще больше, затем отвел в сторону виноватые глаза и засеменил к выходу.
- Сонька, эх…
- Что вздыхаешь?
- Да то. Знаешь, я вот сейчас смотрела на него, - тут у Оли в уголках глаз заблестели слезинки, и, смешавшись с тушью, они густыми, чернильными каплями покатились по щекам. – Смеяться, наверно, будешь. Но ведь я тоже совсем недавно так мечтала, что буду учиться, овладею какой-нибудь профессией. Ты что думаешь, я всю жизнь мечтала шлюхой по кабакам ошиваться? - Соня внимательно слушала подругу, иногда понимающе кивала. – Да вот только не вышло у меня совсем ничего… Сдавала экзамены в институт, решала эти чертовы тесты – и не поступила. Не то, чтоб я глупая такая – и не думай обо мне так. Просто не получилось и всё. Думала ладно – на следующий год попробую. Вот только не было никакого следующего года. Теперь я здесь с тобой, и, похоже, никаких альтернатив не существует.
- Не горюй! – Соня не нашла ничего более подходящего, чтоб взбодрить.
- Да что не горюй! Нам недолго осталось!!! – в истерике выпалила она. На минуту в шинке установилась тишина. Но ненадолго – кто будет обращать внимание на отчаянные крики местной «торговки телом»?
- Господи, да что с тобой! – помолчав, произнесла Соня.
- Нет его со мной, нет, потому что я опустилась так, что Он оставил меня. И вообще, как могут две прогнившие духовно разгульные девки сидеть в пьяном вертепе и заикаться о Боге!
- Да, что-то определенно не так. Эта свеча, что горит так долго. Ты тоже сегодня какая-то странная. Очень даже странная, если не сказать чересчур.
Громко и противно насвистывая, бряцая толстыми цепями на шее, к их столику подошел бритый, похожий на хорошо начищенный самовар, парень. Было сразу видно, что он просто пытался быть похожим на «крутого». Но деньги у него, вполне возможно, имелись. Ничего не говоря, он кинул на стол бумажную купюру.
- Какой мужчина! И какими же это судьбами в наших захолустных краях? – у Сони горели глаза.
- Будет тебе щебетать, толстуха. Ступай отсюда, погуляй где-нибудь – я к твоей подруге.
- Как грубо, как не по джентельменски! – без злобы, шутя усмехнулась Соня, потом перевела глаза на Ольгу, которая быстро утирала слезы и приводила в порядок прическу. – Удачи, подружка!
- Проваливай, коромысло! – бритый шлепнул Соню по дряблому заду.
- Нахал, что еще скажешь! – Соня отошла и сделала обиженное лицо. Но затем повернулась к стойке и обратилась к хозяину заведения. – Не везет мне, Леша, ой как не везет. Плесни водки – погреть душу.
- А она у тебя есть, душа-то? – тот хитро улыбнулся, до краев наполняя граненый стакан.
 
 
2
Никанор Пантелеевич
 
На улице тревожно завывал ветер, и неяркий свет желтой луны еле-еле проступал через запотевшее маленькое окошко. Поднялась пурга, и снежные вихри, будто танцуя в загадочном танце, бешено кружились над землей.
Скрипнула дверь, и на пороге, постукивая валенками и тяжело кряхтя, появился маленький старик. Его кривые ноги и длинная борода, покрытая снегом, придавали ему сходство то ли с домовым, то ли с лесным гномом.
- Это что за харчевня, кто хозяин? – с шапки-ушанки посыпались мелкие крупинки снега.
- А тебе, старик, чего здесь вообще надо? – Соня смерила его с ног до головы равнодушным взглядом.
- Не «тычь» мне, детка, ясно! – грубо выкрикнул дед. – Да коль не пурга эта проклятая, век бы мне не видеть этот вонючий шинок.
- А это Вы зря, дедушка, так нехорошо отзываетесь о нашем заведении, - совсем не глядя на старика, Алексей протирал серой тряпкой столик. – Наше заведение хоть и простецкое, но все же теплое и вполне гостеприимное.
- Да, а хочешь, - не обращая на замечания старика ни малейшего внимания, весело предложила Соня, - я тебя прямо сейчас мигом обогрею. Если у тебя, конечно же, деньги есть.
- Молчи, шалава, чтоб тебя! – старик закрыл за собой дверь. – Не важно, что у меня есть – это вообще не твое дело. Важнее то, чего у меня теперь уж больше никогда не будет.
- О чем ты это?
- О молодости своей, да и о счастье тоже. И о… впрочем, дрянное это место у вас, чтоб говорить о подобных, так сказать, высоких вещах.
Алексей, хозяин кабака, смахивая со стола крошки и объедки, фыркнул с некоторой долей презрения и подумал: «Больно нагловат, да и высокомерен старикашка. Только-только пришел, а уже так задается!»
- Меня Никанором Пантелеевичем звать, - произнес дед, без спроса сев у камина, чтоб отогреть руки.
- Шубу-то хоть снимите! – Леша повернулся к нему спиной.
- Я и сам знаю, что и когда мне делать. Потому не умничай тут, малец, ишь разошелся! И налей-ка чего погреться.
- Чаю, что ли?
- Водки, болван! А свой жидкий чай сам хлебай! В нем у тебя пади мухи плавают!
Алексей решил не спорить с ним, потому как понимал, что это просто бесполезно. Понимал, насколько порою капризны и надоедливы бывают люди в таком возрасте. Они очень, очень похожи на детей. Разница только в том, что мелюзга никогда не требует столь настойчиво уважения к себе. А Леша и не хотел никого уважать, будь то хоть дед, хоть царь, хоть бог.
Лихо осушив до дна стограммовый стакан, старик зажмурился и, крякнув, занюхал мохнатым рукавом шубы. Мгновение – и его лицо покраснело, в глазах появился хмельной блеск.
- Повтори!
- Вы что-то сказали?
- Что – глухой? Еще наливай!
- Ну перестаньте ж ругаться! – Соня сделала попытку их примирить. У нее просто не было ни малейшего желания весь вечер сидеть и слушать эти словесные перепалки.
На мгновение в шинке установилась тишина. Но никто не успел как следует насладиться ей – из соседней комнаты вернулись Оля и лысый, который всё время пытался быть похожим на «крутого».
Соня обвела грустным взглядом подругу – та поправила изрядно помятую юбку и небрежно положила в сумочку купюру, что всё это время лежала на столе рядом со свечой.
- Старик прав, - лысый парень зевнул, - что местечко это на редкость дрянное… Ну вы тут и лаялись, я вам скажу – за версту слыхать было.
- Я не желаю никому зла. – Никанор Пантелеевич уже был пьян после второго стакана. – Почти ведь всю сознательную жизнь в деревне провел. А что теперь? – он смерил глазами всех присутствующих и не без удовольствия отметил про себя, что его слушают внимательно, - спины своей не сгибал. Но это лучше. Лучше, чем то дерьмо, в котором в молодости по уши сидел… Плесни еще!..
Вечер сменила ночь. На небе с каждой минутой загоралось все больше и больше звезд. В камине щелкали дрова, и яркие язычки пламени лизали их своими огоньками.
- Я сегодня всё продал, - старик поставил стакан на стол. – Как жену похоронил, решил – да ну всё в трубу: дом, хозяйство, утварь. Теперь пешком вот иду – а куда, и сам не знаю… Да и денег-то я на самом деле не так уж много выручил. А к вам, сами понимаете, вот эта дикая стихия, что бушует за окном, привела… Сначала думал, что буду идти вперед. Идти и идти – пока не упаду.
- Странно всё это как-то. – Оля грустно смотрела на камин, слушая немного запутанную речь старика.
- Да нет, дочка, тут ничего странного. Совсем ничего. Ты меня просто понять не можешь. Как бы я хотел, чтобы ты дожила до моих лет. Но… - он запнулся.
Тикали настенные часы. Минутная стрелка находилась на том же уровне, что и часовая – было без пятнадцати девять.
- Вот и жизнь моя, - указывая на часы, отметил Никанор Пантелеевич, - вот точь-в-точь как эти часы, что говорят: время без пятнадцати девять. Это уже и не вечер, а считай, ночь. И времени мало осталось, конец близок.
- Да брось ты, замучил. Ей богу замучил! – бросила реплику Соня, но вынуждена была тут же замолчать, соизмерив на себе недовольные взгляды слушателей.
- А ты что думаешь – время-то бесконечное? – старик добродушно улыбнулся. – Да нет. Я говорю, что конец близок, имея в виду не только себя одного. Я про то, что времени скоро не будет. Оно навеки остановится…
- Бред! – Соня отвернулась.
- Странная свеча. – Старик созерцал зеленый огонек. – Она мне о чем-то напоминает, и как будто говорит со мной… это всё не к добру.
Соня решительно встала из-за столика:
- Да надоели, чтоб вас черти! Итак на улице воет, так вы еще и здесь канитель развели! Сумасшедшие, - сделав глупое лицо, она покрутила пальцем у виска. – Самая обычная свеча. Она просто не из воска. Мы тут с вами в провинции сидим, ничего ж почти не знаем. А там, в центре цивилизации, уже, небось, давно такие долго горящие свечи изобрели. А вы как дикари-аборигены! Чепуха, никакой мистики!
С этими словами она наклонилась над свечой.
- НЕ ТРОНЬ, ДУРА! – выкрикнул старик.
- Да ладно, замолкни! – Соня, глубоко вдохнув, набрала в легкие побольше воздуха. Ее щеки надулись двумя большими шарами. Оля, взглянув на подругу, на секунду вспомнила детство, праздник и огромный торт со свечами на своё восьмилетие.
Соня подула. Пламя лишь немного покачнулась, но затем вновь продолжило гореть и стало ярче.
- Да что за… ну держись! – она наклонилась над столом и дунула изо всех сил.
Пламя погасло.
- Ну что, мамонты, видали! – Соня широко улыбнулась. Но увидев застывшие, пораженные выражения лиц, она вновь перевела глаза на свечу. Потухнув, через мгновение ядовито-зеленое пламя вновь заискрилось.
- И всё-таки мистика… - Леша не поверил своим глазам. – Так, чтоб никто к ней и близко не подходил. Как говорится, от греха подальше. Горит – и хрен с ней. Главное, нас не трогает.
- А вот тут ты как раз и неправ. – Никанор Пантелеевич отрицательно покачал головой. – Она задевает всех нас. И говорю я не о собравшихся, а о человечестве. И свеча эта – предтеча чего-то большего. Она всего лишь вестник.
- Вестник чего? – испугалась Оля.
- Думаю, конца света.
- Вы что, пророк?
- Нет, я убийца.
 
3
Она – единственное, что у меня есть
 
Все запнулись. Боялись спросить, что имел в виду старик. Но тот не ждал вопросов, а продолжал сам:
- Я в захолустной деревне неслучайно всю жизнь прожил. У меня ведь ни паспорта, ничего нет. Понимаете, исчез на веки для мира человек, которого звали когда-то Никанор Харев. Я умер для всех, когда мне исполнилось двадцать лет…
Мы шли впятером с институтскими товарищами вечером. Признаться, во все времена любил выпить – а уж по молодости… лучше промолчу. То ли праздник какой отмечали, то ли чье-то День рождения.
В те годы считали меня самым гордым и наглым. И был я, безусловно, лидер по натуре и всегда держал в подчинении тех, кто был рядом. «Патрон кампании», как это во времена моей юности говаривали. Авторитетом обладал, репутацией. А уж то, что многие меня боялись и за километр стороной обходили – это точно.
Но не могу сказать, что девчонки мне прямо на шею бросались. Но что касается любовных вопросов – уж решил Никанор, что своего добьется, то будет до конца стоять.
Так вот, шли мы медленно по набережной реки, и я увидел скромную такую и задумчивую девушку, что сидела на узкой скамейке. Уж не знаю, сохранилась ли до сих пор такая порода девчат, которых раньше называли «голубоглазыми недотрогами». Глянешь со стороны – одета черт знает во что. А прическа – лучше уж промолчать, но всё же скажу: толстая, больше похожая на копченую колбасу, коса. И глазки, что вечно смотрят только в пол. Казалось бы: и не представляет она из себя ничего - так, мымра. А попробуй подойти, познакомиться, сдружиться?! Будь ты хоть трижды Казанова и красавец: ни хрена не выйдет – плюнешь и пойдешь прочь, услышав в ответ отказ или застенчивое мурлыканье. Вот как раз такая и сидела перед нами, поджав тонкие, похожие на спички, в штопаных чулках, ноги.
И друзья начали: «Давай, Ника, давай, спорим – не сможешь! Трешку ставим – она тебе и слова не скажет!» Вот я и загорелся.
Сажусь рядом, достаю из кармана маленькую книжицу в мягком переплете – томик каких-то сопливых стихов, который я уж сейчас и не помню, каким Макаром у меня оказался.
Читаю стихи – а друзья стоят, тихонько гогочут. Вдруг на плечо легла узкая ладонь, от неожиданности заставившая меня запнуться и замолчать. Первая мысль – сейчас от кого-то получу по морде. Аж сердце в пятки ушло!..
Но, обернувшись, я увидел щуплого очкарика. Какого-то вшивого очкарика! На нем были клетчатые брюки, которые еще в двадцатые годы из моды вышли, и, казалось достаточным расстегнуть ремень, и они слетят – держаться-то не на чем. Но его глаза – огненные, наполненные какой-то желчью, горели злыми огоньками.
- Отойди от нее, сейчас же! – настойчиво потребовал он.
- Что-то? Ты что-то вякнул, мямля? – я был поражен его, как мне показалось, излишней наглостью и весьма дерзновенным поведением. А так оно и бывает. Кто-то себя и того, кого любит защитить пытается, а вокруг все думают, будто б он ведет себя неподобающе. Это ж надо, Никанору Хареву сказать: «Отойди от нее!»
Но очкарик почти моментально стушевался, недоверчиво взглянув на кучку моих друзей. Секунда – и в его голосе звучала не угроза, а мольба:
- Прошу вас, идите себе дальше. Она – единственное, что у меня есть. Больше ничего, умоляю! Посмотрите, сколько вокруг других девушек: почему бы вам не поухаживать за ними, а нас просто оставить в покое? Они ведь на меня не смотрят, а Катя – она совсем другая. Мы любим друг друга…
Мне на мгновение стало жаль его. Но, взглянув на товарищей, я понял, что они точно разнесут по всему институту эту историю. «Ника Харев оказался бессилен перед требованиями очкарика!» - подобные разговорчики явно не принесли бы мне авторитета и славы. Да, и еще помню, что на ум пришла обещанная друзьями трешка. Я все в тот день пропил, а на утро нужны были деньги…
- Иди-ка погуляй где-нибудь. Не мешай разговору. Не видишь что ли – я стихи читаю! – с этими словами я повернулся к девушке и, демонстративно поплевав на кончик пальца, перевернул страничку. – Так значит, о чем я? И была ты подобна росе, что блестит…
ОСТОРОЖНО!!!
Это кричали друзья. И то, что я расскажу дальше – очень тяжело вспоминать. Картина, несмотря на годы, стоит в глазах до сих пор. Видит Бог, будь у меня возможность повлиять на ход истории, сделал бы все, чтобы вычеркнуть эту черную страницу из моей жизни.
Я моментально обернулся и увидел над собой руку, крепко сжимающую перочинный ножик. Я резко вскочил и, вывернув очкарику руку, выхватил нож. А затем – туман, всё как в тумане… И гул в ушах.
Он лежал, распластавшись на земле, и рукоятка торчала из его груди. Белая рубашка окрасилась алым цветом, тело дергалось. Над ним плакала Катя. Ведь он тоже был единственным в ее жизни. А в грязной луже валялся сборник стихов – страницы намокли, разбухли, почернели…
Потом был суд. Я на это и не рассчитывал, но меня оправдали. Друзья выступили свидетелями. Ведь по закону я вел себя мирно и не угрожал, а он первым напал. Я защищал свою жизнь. Только это земной закон. Другой суд будет у Бога. И там уж не будет у меня никаких друзей-свидетелей. Там иными категориями руководствуются.
После я бросил всё. Просто так – разом и навсегда. Я вышел из дома и пошел прямо, не останавливаясь. Наверняка, проделал долгий путь – мелькали поля, реки. Но всё по-прежнему было как в тумане… Перед глазами стоял образ окровавленного тела, распластавшееся на земле. И черная ручка перочинного ножика, что торчала из груди. По дороге то и дело прикладывался к бутылке коньяка, чтоб хоть как-то усмирить душевную боль. Наконец я свалился на землю. Думал – черт с ним, если больше не встану – жить не хотелось.
Очнулся в кровати, укрытый одеялом. Красивым таким, расписным, ярким. И комната была добрая, приветливая, наполненная солнечным светом. На столе стояла большая чашка с фруктами и кувшин молока. Кто-то нежно гладил мою голову. Открыл глаза – и увидел незнакомую мне девушку. Тут же понял, что любовь, настоящая любовь с первого взгляда – реально существующая штука. Улыбнулся.
Но тут вспомнил, что произошло еще совсем недавно. Убийство. Я собственноручно вогнал нож в живую плоть.
- Как тебя зовут? – у девушки был мелодичный, ласкающий душу и слух голос. – Меня Светлана.
- А меня… - я запнулся, - Никанором родители нарекли.
- Какое хорошее, доброе имя, - и она улыбнулась, обнажив жемчужины ровных, белоснежно-белых зубов.
«Ничего доброго. Ты пригрела убийцу. Лучше уж беги от меня пока не поздно! Я не человек – я хищник, я зверь!» - Думал тогда я, крепко сжав ладонь Светы.
Это была деревня Новожитьевка – я случайно набрел на нее. Я ведь по берегу реки шел – а Светлана пошла с утра по воду, и нашла меня. Пожалела, пригрела.
- Так сколько ж Вы прошли, - робко спросила Оля, вмешавшись в рассказ.
- А я думаешь, знаю? Километров десять-пятнадцать от города. У нас ведь в области тогда много деревень было… Вот только остался там, и женился на Свете. Долго мы с ней прожили – вот недавно схоронил… и в путь.
- И Вы ей, наверное, так ничего и не рассказали? – поинтересовалась Соня.
- Ну нет, почему же. Я с тех пор исправился. Ну или почти исправился. И потому всю правду ей выложил. Так и сказал: ты, Светик, убийцу на своей груди пригрела! Вот вся моя история – а теперь хочешь, прости меня, а хочешь, гони – не обижусь, потому как права будешь. Только она так нежно обняла меня и говорит: да никакой ты, Никанорушка, и не убийца вовсе. Он первым нож достал, это он намерен был убийцей стать, а не ты.
- Может быть, это и верно, - с горечью ответил я.- Вот только истина одна: кашу всю я заварил, а не он. Прошел бы мимо – не было б ничего.
- Но тогда б и мы с тобой никогда не познакомились…
Вот так и вся жизнь человеческая устроена: у одних она ВСЁ отнимает, а другим это ВСЁ дает. Притом, не всегда справедливо. Но это жизнь, и не нам с вами судить о ней.
 
(
 
4
Отныне больше нет страха!
 
Старик замолчал, немного утомившись после долгого рассказа. Но это была не просто история прошлого – он исповедовался. Перед такими же, как он, грешными людьми. И миллионы прочих грешных людей сидели в эту минуту в своих городах и весях, но мало кто из них думал о спасении…
- Всё идет к концу, - произнес он. – Как опустил ее в землю, как сделал холмик на деревенском кладбище, - понял: всё к концу идет.
- А, может быть, и не к концу вовсе? – Оля поднялась из-за стола и подошла к старику. – Может быть, эта свеча – и есть символ бесконечности и силы. Через нее можно спастись. Она все время горит, горит – и не тухнет. И будет гореть вечно. Так и люди – их души, есть что-то постоянное, для них уготовлена жизнь на небесах.
- Ну и странное тут у вас местечко, однако, - удивился с сарказмом лысый. – Где я только не бывал, но нигде не встречал столь философских шлюх. Ты что – Марина Магдалина нашего времени?
- Да, я пропала. И рядом нет Христа. Но я – человек! Посмотри на меня – боров! Ты будешь последним, кому я отдалась за деньги. Забери свою вонючую бумажку! – она швырнула на пол смятую купюру. Соня была поражена поведением подруги, которую еще совсем недавно считала и своей «коллегой». Не отводила глаз от брошенных денег.
Парень поднялся, гладя в горящие огнем глаза девушки. Хотел дать пощечину (ничего себе, обозрела шалава), но передумал. Быстро натянув длинное пальто, он направился к выходу. На пороге он обернулся и бросил на прощание короткую фразу:
- А старик-то прав. Местечко на редкость дрянное. – Дверь захлопнулась.
Соня, проводив его взглядом, быстро вскочила и подобрала с пола купюру. Бережно разгладила ее на столе и сунула в карман джинсовки. Тут же нащупала в нем сигарету, которую взяла у Оли в начале вечера, но, помяв ее в пальцах, решила не курить. Помедлив, она процедила:
- Негоже так с деньгами обращаться.
Никто не откликнулся. Все молчали, о чем-то думали. Соня почувствовала себя лишней, поняла, что ей нет здесь места. Но не хотела, боялась уйти –страшно было остаться одной в подобную ночь…
 
- А что я? – Алексей нарушил тишину, как будто отвечая на вопрос, который ему никто и не задавал. А, может быть, он сумел проникнуть в себя и понять, что где-то глубоко-глубоко бьется душа и пока жива совесть. – Я, пожалуй, самый грешный среди вас. Даже грешнее всех вместе взятых. Да, да, не удивляйтесь. Я всю жизнь содержу этот притон и считаю себя его хозяином. Но скольких я споил, скольким девушкам позволил заниматься проституцией вместо того, чтобы убедить их не делать этого? На скольких судьбах я нажился!
- Да ладно тебе, - Соня махнула рукой, - тоже мне, понимаешь, нажился! Нет у тебя ничего, и с роду не было: ни кола, ни двора – только этот шинок да три гроша в кармане.
- Может, и так. Но это – не труд, не помощь и служба на помощь ближнему, а прямое уничтожение, полная противоположность созиданию. Я не лучше проститутки или убийцы! – он бросил пивную кружку на пол, и та, зазвенев, в дребезги разбилась. – Я это говорю к тому, что тоже чувствую – этот вечер будет последним, а с завтрашнего дня шинок закрыт. Я, как и Оля: завязываю, надоело!
- Ты рехнулся?! – Соня была похожа на удивленную и испуганную курицу, которая с ужасом смотрит на лезвие приближающегося ножа. – Вы все ненормальные. А как же я? Я не намерена ни с чем завязывать!
- Молодцы! – как будто проснулся Никанор Пантелеевич. В его возрасте принято на время забываться и погружаться в воспоминания. – Нужно решительно со всем покончить… Именно сейчас, потому что «завтра» не будет.
- Что?! – Соня закипела. – Да что за ерунду вы тут несете, исповедники чертовы. Может, еще причаститесь: Леш, доставай кагор и батон! – она быстро натянула на себя шубу, судорожно застегивая пуговицы на пузе. – Я ухожу!
- Мы тоже скоро все уйдем, просто немного попозже. Но тебя не будет среди нас. – Спокойно произнесла Оля ей вслед.
- Да ты тоже, видать, обкурилась совсем. А, подружка? Такой же маразм в голове, как и у них! Я пошла.
- Я тебе не подружка! – последнее слово осталось за Олей.
 
Их осталось трое. Никанор Пантелеевич поднялся со стула и подложил дров в камин. Затем посмотрел на часы:
- Без пяти двенадцать! Это скоро произойдет. – Оля и Алексей не знали, о чем говорит старик. Но и не хотели спрашивать: знание истины не приносит спасения.
Часы медленно тикали. Никанор Пантелеевич не сводил с них бледно-голубых глаз, и, когда две стрелки сравнялись на цифре двенадцать, тихо произнес:
- Всё, уже сейчас. – И он перекрестился.
Свеча погасла, хотя в комнате не было ни наималейшего дуновения ветра. Пламя просто исчезло, даже не оставив за собой змейки дыма.
В окне загорелся ярко-зеленый свет. Неприветливый и горький – такой же, как был и у свечи, но только более яркий и всепроникающий.
Не одеваясь, все трое вышли на мороз.
На ночном небосводе горела звезда. Она затмевала прочие небесные светила. Не то, чтобы луна и иные звезды были менее заметны – просто этот свет был другим. И не было ничего более зловещего, хлесткого, тянущего в пропасть забвения, чем эти по-могильному холодные лучи, ледяными потоками спускающиеся на землю.
- Еще немного – и она упадет в воду и отравит ее. Мы будет пить эту воду. И мы никогда не будем старше. Мы останемся такими же как и сейчас - навечно. Потому что умрем. – Произнес Алексей.
Оле казалось, что она знает даже название этой звезды.
- Вот она. Я знал, что это неминуемо должно произойти. Всё, черта подведена. Иоанн Богослов… - старик схватился за волосы.
«Точно! – вспомнила Ольга, - это звезда полынь. О ней всего четыре строчки в Библии, но Боже, Боже…»
- Горит звезда полынь! – произнес Никанор Пантелеевич. – Это конец света, закат всего мироздания. Но вы только представьте – весь мир сейчас точно также, как и мы, смотрит на нее – кто-то с ужасом, тоской, а кто-то с удивлением и непониманием происходящего, застигнут врасплох. И лишь убийца, трактирщик и проститутка всё понимают и ничего не бояться. Нет страха, отныне больше нет страха!
НЕТ СТРАХА, ОТНЫНЕ БОЛЬШЕ НЕТ СТРАХА! – гулким эхом улетели куда-то вдаль слова старика.
- Но ведь мы покаялись, - Оля плакала. – Мы покаялись! - она упала лицом в снег и зарыдала. – Нас простят, не может быть, чтобы нас не простили.
- Отныне больше нет страха!
- Никанор Пантелеевич, - Оля поднялась на колени. – Леша! Обнимите меня! Я вас люблю. Обоих так сильно люблю!..
А на небе грозно горела звезда полынь. Горела, подобно светильнику…
Copyright: Сергей Доровских, 2005
Свидетельство о публикации №51276
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 20.09.2005 22:07

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта