В свои неполные 17 лет Вася Счастливый (фамилия у

него была

такая замечательная и редкая) твёрдо решил "откосить" от службы в

армии. На этот случай у него в запасе было два варианта: болезнь почек и

психическое заболевание. По вечерам, тусуясь у районного кинотеатра, где

собирались подростки по обмену богатым жизненным опытом, Вася узнавал

для себя много нового, и в частности то, как симулировать заболевания для

”откоса”. Опытные старшие ребята, сумевшие получить белый билет, были

хорошими советчиками и сочувствовали молодым. В подъезде дома, где жил

Вася, большая часть ребят, достигших совершеннолетия и не попавших в

тюрьму и на зону, уже сумела сделать правильные выводы относительно

дальнейшей жизни на гражданке, но Вася ещё колебался между

вариантами и прощупывал почву, осторожно примеривался, полагаясь на

свои способности.

Родители Васи, Владимир Петрович и Светлана Ивановна, имели иные

взгляды на жизнь. В их понимании служба в рядах Российской Армии была

почётной обязанностью и гражданским долгом и, когда Вася вдруг (как -

будто бы случайно) заявил о своём нежелании служить в Армии, сказав, что

«туда сейчас только идейные идиоты по своему согласию идут», то встретил

шквал упрёков со стороны родителей. Отец излишне энергично и

восторженно начал рассказывать о своей армейской жизни. Он отслужил в

Германии три года ещё в конце 60-ых. Владимир Петрович даже полез в

антресоли и достал старый, покрытый пылью чемодан, вытащил оттуда

вместе с самоучителем по чешскому я зыку почётную грамоту за участие в

подавлении "контрреволюционного" переворота в Чехословакии и гордо

потрясал этой бумагой перед Васиным носом. Мать же трезво заявила, что

«не служить очень стыдно, а если Вася будет настаивать, то у неё просто

нет ни связей, ни таких денег, чтобы откупиться».

Через полгода после этого разговора в семье произошли события,

которые круто изменили взгляды родителей, а для Васи - определили

окончательный жизненный выбор.

Шёл 1993 год. Уже отгремел роковой октябрь, унесший больше сотни

человеческих жизней «во имя добра и правды на земле» и рассеял

последние иллюзии и надежды на скорое выздоровление после шоковой

терапии. В стране царил хаос, беспредел, безработица, а вместе со всем

этим (как следствие) падение нравов. В семье Васи, как почти во всей

России, переживали безработицу и безденежье. Мать трудилась одна, и её

заработка едва хватало на то, чтобы как-то прокормить двух здоровых

мужчин. Вася не хотел напрягаться по мелочи, то есть где-то подработать,

подхалтурить, а считал, что «срубить» надо сразу, по крупному, чтоб и себя

уважать, и от друзей стыдно не было.

Случай подвернулся: Вася «въехал» в криминал. Как-то так, между

делом, в «качалке», где Вася проводил значительную часть своего

свободного времени, образовалась небольшая цепочка по покупке и

доставке оружия на одном из московских рынков. Васе отвели роль связного

на телефоне. Дело провалилось. Что было тому причиной - оставалось

только гадать, но крайним выбрали Васю, то ли, как самого молодого, то ли

- по какой ещё, одному Богу известной причине. Счастливого вызвали в ту

самую “качалку”, которая находилась в подвале соседнего дома и отделали

так, что мать, увидев Васю, едва узнала своего сына. Она закричала до

срыва голоса, а затем медленно по стенке грузно осела на пол…

Васю уложили на диван в гостиной. Он долго молчал, а затем объявил, что

«если мать вызовет «скорую» или милицию, то всем им, (отцу, матери и

ему, Васе) – «кранты», перестреляют всех, дело очень серьёзное». Вася

сделал своё заявление с такой непоколебимой убеждённостью, что мать

прониклась остротой момента, безоговорочно поверив сыну. Последние её

сомнения развеял сам факт, что в доме вдруг воцарилась мёртвая тишина,

во всех смыслах. Прежде к Васе постоянно приходили друзья, а вот теперь

куда-то все исчезли и даже не звонили по телефону. Помощи ждать было

неоткуда, и Светлана Ивановна, положившись на Господа Бога, быстро

взяла отгулы на работе, чтобы дома ухаживать за сыном. Она ничего не ела

и практически не спала на нервной почве, а только бесконечно курила,

пила чёрный кофе и вздрагивала от каждого случайного телефонного

звонка и шума, подъезжавших к их подъезду, машин.

На третий день приятель сына, принимавший непосредственное участие в

этой истории с доставкой оружия и благополучно вышедший неповинным в

этой истории, привёл в дом троих упитанных парней. Краем уха Светлана

Ивановна узнала, что это какие-то «братки» из Ореховской группировки,

которые смогут помочь «в случае чего»… Но об этом «случае» мать не могла

и думать. Дальше её мысли не шли, обрывались. Именно тогда Светлана

Ивановна решила, что если случится «самое страшное» - у неё остаётся

только один выбор: вначале она восстановит нарушенную справедливость и

отомстит за сына по - своему, по матерински, а уж дальше будь, что будет.

Мать накормила “ореховских” и немного успокоилась Больше в дом никто

не приходил. Через две недели Вася поднялся с постели, воспрял духом и,

переговорив с одним из знакомых парней, прошедшим огни, воды и медные

трубы, начал проводить разборку с теми, кто прямо или косвенно был

виновен в его унижении. Вася добился своего - его очень зауважали, и он

теперь королём ходил по родному бульвару, как и раньше, радушно

улыбаясь и не помня былых обид. Вася умел прощать.

 

Светлана Ивановна работала в одной из центральных гостиниц Москвы,

многочисленные окна которой выходили на набережную Москвы-реки и

здание Правительства, в народе окрещённого Белым домом. А потому, вся

новейшая история России, можно сказать, проходила перед глазами

работницы отеля среднего звена. Она хорошо помнила августовские

события 1991 года, время ГКЧП, танки, разрывающие грохочущими

гусеницами асфальт Кутузовского проспекта, ночные костры и баррикады у

Белого дома, лица добровольцев, исполненные отваги, надежды и

решимости защитить молодую демократию. И после… Растерянные и

мятущиеся группы людей на Новоарбатском мосту, опять - танки и трупы,

много трупов на набережной … Это было уже в 1993-м. Но прежде, чем

происходили хоть сколько-нибудь значимые события в стране, была

подготовка этих событий, так называемое, преддверие. Однажды из уст

одного из сослуживцев Светлана Ивановна услышала такую фразу: « Наша

гостиница - это маленький макет нашего же государства». Цитата стала

откровением для Светланы Ивановны. Она стала ещё внимательнее

присматриваться к людям и анализировать происходящие события. В стенах

гостиницы текла жизнь, тесно связанная с политикой страны. Перед

«бархатной» революцией в Грузии номера отеля были переполнены

гражданами грузинской национальности. То там, то здесь в коридорах

этажей звучало гордое имя Гамсахурдии... Теперь место мятежных грузин

заняли выходцы из Чечни. Они вели себя как хозяева, как завоеватели:

откровенно хамили обслуживающему персоналу, выезжая, не оплачивали

за проживание, устраивали на этажах и буфетах шумные сходки и

собрания. Светлана Ивановна, хотя и не разбиралась в большой политике,

догадывалась даже о большем: шли тайные переговоры и даже вербовка и

ещё, что «бархатом» теперь не отделаешься (надо ждать более серьёзных

событий) и оказалась права. В конце 1994 года началась война в Чечне.

Страна, как «молох», требовала много молодой, здоровой крови.

Продолжалась массовая поставка оружия в Чечню, теперь уже официально,

во всём чудовищном блеске проявилась бездарность наших генералов,

позволивших технике войти в Грозный без поддержки пехоты и, как

следствие начавшейся войны, «груз-200» с телами тех солдат, парней, не

сумевших отмазаться от службы в армии. Мысль о том, что может ожидать

Васю в ближайшем будущем, если он окажется «там», на «той» войне, не

давала Светлане Ивановне покоя ни днём, ни ночью. Она, наконец, сняла

розовые очки и выбросила их в корзину вместе с другими иллюзиями,

ставшими теперь ненужными и мешавшими правильно жить, работать и

мыслить дальше.

Вскоре, Вася после предварительной медкомиссии по призыву, сообщил

матери, что им вместе надо съездить в районный психоневрологический

диспансер. Светлана Ивановна лишь поинтересовалась у сына, о чём

пойдёт речь на приёме у врача. Вася коротко ответил: «Суицид» и неловко,

растерянно улыбнулся.

В кабинете диспансера их принял врач, женщина средних лет. Прочитав

направление из райвоенкомата, она сразу же обратилась с вопросами

непосредственно к Светлане Ивановне на предмет того, « как же это Вы,

мамаша, недосмотрели за сыном и ни разу не обратились в

психоневрологический диспансер (попытка суицида имела повторный

характер)». Светлана Ивановна сидела растерянная, «горем убитая» и

мямлила что-то невразумительное. Похоже было, что и у неё с «головой не

всё в порядке». А когда врач спросила о наличии у Васи черепно-мозговых

травм, Светлана Ивановна, вспомнив о последнем и самом главном

драматическом событии в жизни их семьи, начала подробный рассказ о

полу криминальных разборках. Вася, прослушав вступление, вдруг резко

поднялся со стула и оборвал речь матери словами: «Замолчи, дура!».

Светлана Ивановна вздрогнула от такой неожиданной реплики в свой

адрес, но быстро приняла правила игры и даже попыталась заплакать от

«такой обиды»…

« Не переигрывает ли он, не сорвётся?» - подумала она о сыне, но тут её

попросили выйти из кабинета и подождать. Вскоре в коридор вышла

медсестра внушительных размеров, на лице её лежала маска печали и

доброты и, качая головой, очень доверительно, жалея оскорблённую мать,

тихо и категорично сообщила Светлане Ивановне:

« О - хо-хо! Вашего-то в армию не возьмут. Я повидала, знаю». «Почему?» -

полюбопытствовала у неё Светлана Ивановна?»

«Таких не берут!» - коротко и безоговорочно констатировала медсестра и

поплыла дальше по коридору.

«Каких - таких?» - только и хотела спросить Светлана Ивановна,

недоуменно пожав плечами, но не успела. Медсестра исчезла за дверью

другого кабинета.

Через два дня Васю Счастливого госпитализировали в больницу, где

проводили обследования и выносили окончательный диагноз с печатью,

дающий право на получение «белого билета», либо - забирали в армию.

Светлану Ивановну ещё раз пригласили на беседу теперь уже к

заведующему отделением. Там мама Васи честно и откровенно рассказала

всё о здоровье своего сына, не забыв упомянуть в красках самую страшную

историю, связанную с покупкой оружия.

Через месяц Вася Счастливый получил «белый билет» со статьёй 7 «Б».

Ни Светлана Ивановна, ни сам Вася так и не узнали, что означает эта статья

в военном билете, для их жизни это уже не имело никакого значения.

 

P.S. Счастливый Вася погиб через десять лет после описываемых событий

в автомобильной катастрофе (не помогла фамилия). Видно, от судьбы не

уйдёшь. Нет в живых и Владимира Петровича. Его старый чемодан с

самоучителем по чешскому языку и похвальной грамотой всё также пылится

в антресолях. Светлана Ивановна доживает свой век одна.

 

Теперь она часто, мысленно возвращаясь к событиям далёких лет и

отчётливо осознавая, что у любой истории нет сослагательного наклонения,

всё же, со слабой надеждой думает: «А что, если тогда, в девяностые, она

поступила бы по другому, проявив жесткость, решительность, а не пошла

на поводу у сына, не поддержав его игру с судьбою и отправив служить в

армию… Возможно, и жизнь Васи сложилась иначе? Страшная война, от

которой они всей семьёй старались убежать, сама по себе прошла бы мимо.

А они, Счастливые, продолжали жить радостно и счастливо, оправдывая

свою замечательную и редкую фамилию…»

Никто не даст ей теперь ответа.

Да и война, почему-то, не заканчивается...

 

2006-2016 г.