Первое восстание черни против Александра Невского после его решения допустить на Новгородчину баскаков - сборщиков дани из Орды....

1

Эй, смутьяны, скобари, мастера!

Али меду перепили вчера?

Али бабу не нашли для утех?

Бунтовать? И смех-то с вами, и грех!

Ох, и войско! Пара дюжин калек!

Ох, и справа! Три кола, два щита!

Воеводою – маляр Милонег.

…Ну, изограф… Все одно – мелкота.

 

(Город Новгород. XIII век.

Против Невского идет беднота).

 

…День к закату, а противник не смят,

Не повержен. Не сдается никак.

С края правого дружину теснят

Трое братьев силачей-кожемяк.

Кулачища! Подвернешься – конец!

Встали намертво – плечо за плечом.

С края левого Юрята-кузнец

Блещет яростно булатным мечом.

 

…Да охота ль проливать свою кровь?

Супротивники-то – каждый знаком.

С Векшей-медником ходили на Псков,

Прошка рыцарей крошил на Чудском.

 

В дружбе крепок, в битве яростной лих

Новый город, удалой городок.

Ну, взъярились, ну, баскаков троих

На покосе уложили в рядок!

Ишь, повадились ясак собирать -

Да избрали не таковский удел!

 

А подумать – не слаба наша рать.

Что-то князь перемудрил, перебдел…

 

…То ли туча, то ли пыль от копыт,

То ль вечерняя сгущается тьма…

Княжья конница, как ветер, летит –

Вложит черни – под завязку! – ума.

Крут наш Невский, если что не по нем,

Разъярится - так, Господь, помоги!

…Э, вы греческим кидаться огнем?

…Бей своих, чтобы страшились враги!

 

Пал Юрята – славно бился, кузнец…

Прошку-бондаря с коня – булавой.

 

А не будешь нарываться, стервец!

Раз дурак, то отвечай головой.

 

Векшу-медника живьем волокут -

Оглушенного – на княжеский суд.

 

Пусть под Псковом он себя показал –

Князю битвы вспоминать недосуг:

«Вынуть очи! Для чего им глаза,

Раз не видят, что творится вокруг!»

…Перебили силачей-кожемяк.

Избы корчатся и стонут в огне.

По-над городом сгущается мрак.

«Где изограф? Невредимым - ко мне!»

2

...Камень на Чудском. Как есть – Вороний.

Перед грозной битвой вечер тих.

Воины закованы во брони,

Но сердца открыты у двоих.

«Наше дело люди не разрушат,

Как не гаснут краски на свету.

Смелость ты освобождаешь в душах,

Я освобождаю красоту.

Тьма растает по весне сугробом

И наступит новая пора.

Княже, мы с тобой из ЗАВТРА оба,

Эти псы – из черного ВЧЕРА…»

«Да! и вскоре станут волчьей сытью!

Век бы нам не видеть этих морд!»

Горд и весел молодой властитель.

Сероглазый мастер тоже горд.

 

Разговор, как будто бы вчерашний.

Но потерь не меньше, чем побед.

А прошло с тех пор – подумать страшно -

Целых полтора десятка лет.

 

Кто бы знал, как путь судьбы изогнут.

О, смешной и глупый человек!

 

Что же ты наделал, брат изограф,

Тезка, Александр-Милонег?

Неужели ты не знал, не ведал:

Морем разливается беда.

Давит Орден, наступают шведы.

Ну, а если нападет Орда…

Где твой голос разума негромкий?

Мы меж двух неодолимых стен.

Миг один – и от Руси обломки,

Только пустошь, только прах и тлен…

Эх, изограф, что ты в этом смыслишь?

Кисточки, да без костей язык…

Я-то в ставке хана ненавистной

Для себя ли выпросил ярлык?

Вот теперь и с ханом – побратимы.

Только дань. Ясак. И нет войны.

Русь – жива. И подрастут вестимо,

Да нальются силою сыны…

3

Только дань, ты говоришь? Только дань?

Лжешь бессовестно мне прямо в лицо!

Эта дань - краснодеревщиков дай!

Златошвеек, скобарей, кузнецов!

 

Скажешь, княже, мол, не то и не так?

Отвернулся и спокойно живи?

В плен умельцев забирают, в ясак

Безобидные баскаки твои.

 

Гривны, мед – мы соберем, не беда.

Только ведаешь - рожден не вчера:

Рабство хуже, чем погибель - Орда,

И ошейники, и цепь у шатра!

 

Ну а если вдруг подарит судьба

Возвращенье – незавиден улов:

Исковерканное сердце раба,

Незажившие следы кандалов…

 

Может быть, в тебе побольше ума.

Только Родина – не хвост для репья,

Не высокие твои терема,

И не ты, и не дружина твоя.

 

Это – руки, это души людей,

Это – радости крылатый полет,

Это – сказочный старик Берендей,

Он урочища для нас бережет.

 

По болоту хитроумная гать,

Из печной трубы приветливый дым…

Это все, что мы сумели создать,

Это все, что мы еще создадим.

 

Это – силой не отнимут враги,

Это - храм неуязвимый, сквозной.

А угодья ты свои береги

Не такою вурдалачьей ценой!

 

Город Новгород. Тринадцатый век.

Руны угольных, сожженных ветвей.

Князь.

Изограф Александр Милонег.

Каждый с правдой нетерпимой своей.

Город темен, окровавлен и свят.

На рассвете Милонега казнят.