Тихий закат очертил контуры домов, которые стали теперь казаться чёрными на фоне ярко-красного неба. Солнце садится не за горизонт. Солнце садится за дома, цепляясь за шпили, путаясь в обрывках проводов, скатываясь по водосточным трубам. Мы не видим горизонта. Наш горизонт – это неясные очертания домов, за которые садится солнце. Наше солнце.

Улицы даже не думают пустовать. Люди, такие слабые и одновременно сильные. Ходят, разговаривают, смеются. И никто в этой толпе не видит главного – горизонта. По которому протянулась ровная гряда Карпат. Вместо этого они видят ровную гряду крыш – таких простых и сложных, плоских и покатых, богатых, украшенных чем попало, и бедных, убогих. Это наш горизонт. Нашей эры технологии и компьютеризации. Это закат человека. Это рассвет машины.

В кафе на углу сидят двое. Он и Она. Они разговаривают, попивая при этом сильно пахнущий и дурманящий Львовский кофе. Он – киевлянин, из столицы. Он привык к шуму, привык находиться в состоянии пружины, привык куда-то бежать, что-то делать. Он привык к соседству машин, и этот, казалось бы, шумный Львов кажется ему тихим и спокойным.

Она же львовянка. Она медленно, наслаждаясь, делает первый глоток. Да, сегодня в центре много народу. Что поделаешь, этот шум не вечен. Через несколько часов все эти прохожие перестанут быть таковыми. Одни убегут от всех проблем в мир сновидений, чтобы Морфей рассказал им историю, похожую на жизнь. Другие потратят ночь на работу. Третьи, так же, как и эти двое, будут сидеть в кафе, наслаждаясь полночью. Она улыбается Ему. Она видит его растерянность. Столичного человека сразу видно. По глазам, по жестам, и, ясное дело, по словам.

Солнце скатилось за крыши домов, и на улицах осталось лишь напоминание о светиле, которое завтра возродится из утренней росы, чтобы продолжать освещать путь этой цивилизации, которой солнечный свет заменили тысячи электрических ламп и светильников.

Она бережно придерживает маленькую кофейную кружечку, столь привычную для жителей Львова. Он же недоумевает по этому поводу. Кружечка ведь такая маленькая! И кофе так мало. Но зато – этот дурманящий аромат! Аромат Львовского кофе. И Она, понимая это, улыбается. Не Ему, а себе, Львову, этим стареньким улочкам, этим домам, за которыми ещё есть солнце. И Она об этом знает. И Он тоже. И все эти прохожие, никогда не поднимающие головы вверх, тоже это знают...