Что хочет автор. Литературные конкурсы

Реднер в своё время был фельетонистом популярной столичной комсомольской газетёнки «ЦМК». Это было не его время, потому что оно было доперестроечным, а у Реднера к тому времени накопилось от жены пять детей.

Фельетонистом Реднера в «ЦМК» устроил Старопальнер, который считался писателем-юмористом, а на самом деле был редактором, и довольно вредным. Старопальнера никто особо не любил, но, впрочем, слишком сильных чувств он тоже ни у кого не вызывал, за исключением предшествующих жён.

Старопальнер очень любил менять фельетонистов. Все они постоянно лезли куда-то не туда, как ни призывал их к обратному Старопальнер. Каждый раз под напором главвредины Курицева их приходилось увольнять. До Курицева главврединой был Осадин, но и при нём фельетонистов увольняли с тем же завидным для редакции, но незавидным для фельетонистов постоянством. Словом, никто из писателей-прихлебателей, которые преимущественно и составляли окружение уголка сатиры и юмора, всерьёз не верил, что Реднер пришёл всерьёз и надолго. Кроме самого Реднера. Он в это верил меньше всех.

Короче говоря, Реднер пришёл в «ЦМК» в тот исторический период, когда Осадин перешёл в известный иллюстрированный журнал « Уголёк» поднимать его тиражи, а бразды правления в «ЦМК» взял в свои загребущие лапы Курицев, где он и правит своей твёрдой рукой и по сей день. В знак уважения его немеркнущих заслуг по части выбивания всяческих поблажек, привилегий и благ для сотрудников редакции многие не из редакции именует его даже Гусев-сан, впрочем, иногда меняя букву «а» на менее благозвучную «ы», а также прибавляют что-то связанное с собакой женского рода. Но для Реднера любой период был историческим, где бы он ни был - учился ли в цирковом училище, работал ли штукатуром, вёл ли кружок юных журналистов в районе Лефортово, неприятно соседствовавшим с одноимённой тюрьмой, потому что он всё время попадал в какую-то историю. Однажды он даже на трезвую голову попытался обозвать известного писателя Лайнера Планером. Впрочем, гласности в те поры не было, и поэтому то, как попал на политически важное место клеветониста в самой аж газете «ЦМК» и, что самое главное, откуда, навсегда осталось тайной за семью печатями для всех причастных и непричастных к данной истории лиц. Сложно бывает заглянуть за кулисы истории даже посвящённой личности, а уж не посвящённой - сложно втройне. Все участники данных историй и описываемых событий пока живы-здоровы и процветают, поэтому не будем называть никого по именам и копаться в чужом грязном белье, как это любит делать сегодняшний «ЦМК», чтобы не создавать никому сложности и не заставлять никого кусать локти и прочие мало приспособленные для этой цели места.

Как раз подоспело время, когда в стране что-то начало смещаться, шевелиться и оживать, а где-то даже и перестраиваться. « Лучше бы оно всё там и оставалось, а здесь, глядишь, что-то бы и в самом деле улучшилось после реформ», - провозглашаем мы все сейчас, но, как говорится, задним умом все крепки. Жить на 15 рублей пофельетонно раз в неделю, особенно при наличии жены с пятью детьми, было невыразимо скучно и невообразимо тошно, поэтому Михаил Леонидович Реднер начал активно рисовать карикатуры и писать рассказы в свободное от дискуссий со старшими товарищами Старопальнером и Курицевым время. Удавалось подзарабатывать и на эстраде благодаря появившимся дружкам-юмористам. Впрочем, слава лучшего фельетониста СССР, свалившаяся как камень на голову, тоже кое-что давала и позволяла спать спокойно с кем попало, не задумываясь о завтрашнем дне, а только о послезавтрашнем. Чего, правда, не скажешь о подвернувшихся под горячую руку героях фельетонов, чей сон был не так хорошо обставлен партнёршами, а где-то даже дискомфортен и неуютен, а временами - так и вообще тревожен.

Редакционные гранки сменялись вёрстками и заканчивались подвёрстками, эстрадные концерты чередовались с выступлениями от редакции, угрозы Курицева становились всё прозрачнее и сочнее, а непосредственный начальник Старопальнер всё меланхоличнее. В стране рушились незыблемые ценности и наспех громоздились новые. Видные экономисты категорически утверждали, что частная собственность - это совсем не то, что личная, и что если первая - хорошо, то вторая - плохо. Стали более разнообразны и трудовые будни клеветониста - в связи с новыми веяниями в печати герои фельетонов приладились подавать в суды, что внесло в образ жизни Реднера утомительное многообразие - в придачу ко всему приходилось бегать по судам и объяснять, что осёл пишется только через буквы «о» и «ё», а уж никак не наоборот. Душа жаждала чего-то более высокого, а иногда даже и денежного, но чтоб без этого - без ликбеза для судей насчёт «о» и «ё». « Именно так люди и учились азам демократии», - воскликнут будущие историки, и вновь окажутся неправы.

Тяжёлый приступ меланхолии Старопальнера имел необратимые последствия для страны. Насытившийся по горло общением с писателями-сатириками Старопальнер ушёл на телевизионный канал, начинающийся независимо от обстоятельств и расшифровки с буквы Н, и в противовес дубово-коммунистической информационной программе « Туда», которая всегда по первому каналу телевидения звала весь советский народ туда, куда надо, создал работающую в прямом эфире программу «Тудышечко», носившую остро пародийный характер. Правда, затем и «Тудышечко» раскололось на просто «Тудышечко» и «Тудышечко +», но это никак не связано с развитием нашего сюжета, поэтому мы позволим себе оставить читателя в приятном недоумении, и перейдём к более важному - Мине и его сыновьям. Остаётся только лёгкое удивление и неприятие того, что никто не осмелился создать «Тудышечко - », что позволило бы внести новые яркие краски в работу нашего центрального и не очень телевидения.

Быть фельетонистом Мине ужасно надоело, потому что его всё время таскали по судам, поэтому он сам решил сделаться главредом (именно главредом, а не главврединой, как Курицев, мать его забодай комар, такого-то сына, мысленно всякий раз оговаривался Реднер) газеты. Чрезвычайно удачно тут подвернулись мгновенно разбогатевшие кооператоры, которые были готовы дать денег, чтобы появилась хотя бы одно официальное издание, которое не требовало бы в каждом номере их незамедлительного поимённого расстрела. « Пусть теперь другие по судам бродят», - решительно выдвинул для себя новый лозунг Миня Реднер и отважно принялся за дело.

Пока регистрировалось издание и доставалась строжайше фондируемая бумага, юркие кооператоры к идее газеты слегка подстыли, видимо, успев сунуть кому-то куда надо сколько следует за то, чтобы идею немедленного расстрела заменили дискуссией о выборочном привлечении отдельных лиц к суду, но кое-какие деньги всё-таки дали. Подоспели другие учредители, и газета « Московский вестник» после семидесятитрёхлетнего перерыва, вызванного историческим катаклизмами, стала выходить. Впрочем, кооператоров все равно потом пришлось кинуть, чему те слегка удивились, но на что, в общем-то, не очень обиделись, поскольку все равно было полно других дел.

Фельетонов там, правда, практически не появлялось, потому что Мине Реднеру они окончательно приелись. Зато в штате редакции появились родственники, причём в количестве, заметно превышающем фельетоны. Дядя с братом малины не портили, хотя и вызывали общее небольшое, зато постоянно растущее недовольство штатных сотрудников высокими окладами и абсолютной некомпетентностью. « Протекционизм, непотизм и фаворитизм - вот самая главная опасность для нашего дела!» - любили они громко цитировать к месту и не к месту любимые слова Фиделя Кастро из самой настоящей газеты « Правда», завидев приближающихся по узким коридорам редакции родичей Мини Реднера. Цитирование кубинского лидера в стенах своего учреждения начало раздражать успевшего получить высшее экономическое образование Миню, и тот решил прибегнуть к административно-экономическим санкциям против ослушников на манер вашингтонской администрации. На очередную цитату из Фиделя он попытался ответить локаутом, поскольку других аргументов в запасе не имелось. Дядя с братом были очень довольны таким сильным административным ходом. Правда, радости заметно поубавилось, когда выяснилось, что для реализации задуманного плана придётся закрыть эту газету и открыть новую, ибо все цитатчики числились в составе учредителей газеты, чего о дяде и брате уж точно утверждать было нельзя.

И вот с этого-то момента и начались Минины неудачи. Братское конкурирующее издание « Негоцианть», не отдалившееся в своё время так решительно и не отделившееся так бесповоротно от породивших его кооператоров, мгновенно разобралось в природе конфликта и поместило язвительную заметку, в которой цитировались высказывания всех бывших сотрудников газеты. Их мнение было единым: «Московскому вестнику» - быть! Но без Реднера.»

Миню Реднера, конечно же, подобно мелочи смутить не могли. После перерыва, вызванного перерегистраций, газета продолжила выходить - хилым тиражом, распродаваемая в электричках, но зато без сотрудников, чей слоган был так опрометчиво напечатан в «Негоцианте».

Не брезговал Миня и другими инициативами, предпочитая исключительно те, при которых можно было смело класть некую сумму наличными в карман, не слишком себя переутруждая.

Один из знакомцев-сатириков Реднера Батушов с псевдонимом Латшев неожиданно оказался сотрудником эмигрантской организации «Орлы», чьё название в советский период и произносили-то шёпотом. У Батушова очень удачно остались неизданные пока в стране книжки. «Вот где она, пожива», - сверкнула молнией в голове у Реднера.

Прокололся Реднер и с Батушовым. Его искреннее желание положить себе львиную долю прибыли в карман наткнулось на пустяковое требование издательства подписать заявку от имени книготорговых организаций на выкуп 50.000 экземпляров тиража. «Они выкупят, и я же ещё и в наваре буду», - решительно подумал Реднер и подмахнул. К тому моменту, когда он и думать об этом забыл, к нему на дом явилась бригада рэкетиров напомнить, что деньги он уплатить обязан, а тираж, если хочет, может и не получать. Пришлось уплатить.

Аналогичная бригада, посланная на дом Батушову и крайне щедро авансированная, вернулась ни с чем. Батушова это так обидело, что он эмигрировал в Германию под Мюнхен. Реднер же перешёл на выпуск стотомных «Сказок народов мира», щедрой рукой собирая авансы с читателей и суля издателям золотые горы. Наученный горьким опытом, право подписи на этот раз он простодушно кому-то делегировал, в отличие от права делить получаемые наличными авансы.

Сказки застряли где-то на первом десятке томов. Всё смещалось в издательском доме отнюдь не Облонских, а Реднера - претензии типографий, сопричастные юридические лица, изготовители макетов, недовольство авторов, жалобы обдураченных и ещё нет переводчиков, растворившиеся в волнах галопирующей инфляции авансы ... После этого скандала Миня к книгоиздательской деятельности охладел.

Правда, и факт функционирования газеты интересовал Реднера всё меньше и меньше - в стране в целом и в Москве в особенности начиналась банковская лихорадка - процесс, где можно было с большой выгодой применить многочисленные таланты Михаила Леонидовича Реднера, прискорбно недооценённые язвительным корреспондентом «ь».

Банковскую деятельность Миня Реднер начинал со скромной должности вице-президента Банка « Новоарбатский», сокращённо БНА. Эта должность причиталась любому, кто осмеливался возглавить Краснопресненский филиал банка. С присущим ему нахальством, круто замешанном на авантюризме, Миня посмел... И потекли деньги...

Ситуация крайне благоприятствовала главе банка Жмелькову - в стране появилась и начала ходить ещё недавно запрещённая валюта, финансовая система отсутствовала начисто, и вкладчики очень любили получать высокие проценты в валюте и в рублях, искренне веря в то, что с помощью вновь появившихся банков можно запросто стать рантье.

В центральную контору БНА наперегонки неслись вклады. Много было мелких, но попадались и крупные. Щедрые проценты выплачивались по всем подряд. Высокие проценты означали новые вклады от недоверчивых. Проценты по нарастающей шкале платились подекадно, помесячно, поквартально - в зависимости от желания и вклада клиента. Но наиболее выгодные проценты сулились вкладчикам ежегодно. Жмелькову уже чудился успех « Властилины», когда через третьи руки только за право внести деньги требовали 15%! И ведь получали! Чудился успех и Реднеру. Усталым ОБХССовцам, наспех переименованными в борцов с экономическими преступлениями, чудилось кое-что другое, но упоённые взятками и процентами власти игнорировала высказывания непробиваемых зануд, которые ещё к тому же неизвестно чем занимались до апреля 1985 года.

И грянул гром! Буря, как всегда, разразилась крайне неожиданно для вкладчиков, но со значительно меньшей внезапностью для банкиров. Забрать вклады было нельзя, но получить деньги, пожертвовав частью общей суммы - можно. Впрочем, нелёгкое бремя улаживания сложных расчётов с обманувшимися в своих ожиданиях вкладчиками легло на широкие плечи изредка выныривающего из подполья для разборок Жмелькова. Морально бедный, но духовно обогащённый банковским опытом Реднер увлёкся контролем за обменными пунктами банка и от всей души сочувствовал обедневшим вкладчикам, призывая их к бдительности, осмотрительности и объясняя высокую рискованность любых вложений в нашей стране у Жмелькова, в отличие от Реднера. Впрочем, желания вернуть комиссионные за привлечение вкладов он не обнаруживал и не демонстрировал. Переведя стрелки на Жмелькова, он активно занимался открытием своего нового банка, в котором хотел занять всего-навсего скромный пост управляющего. И такой банк нашёлся!

Малоизвестный в столице «Пемзкредитинвестбанк» не смутила ни относительная молодость соискателя должности, ни его бурная биография и подмоченная репутация предыдущего места работы. Пемзякам со своими пемзянками очень хотелось иметь банк в столице внутри Садового кольца, и они его получили!

То, что лучше было не получать его вовсе с Реднером впридачу, было понято учредителями слишком поздно, а окончательно осмыслено только после его закрытия.

Новому управляющему на старом месте нашлось немало работы. Для начала следовало избавиться от сотрудников филиала, знавших слишком много неблаговидных фактов из жизни свежеиспечённого банкира. Дело было нелёгкое, поскольку равнозначной замены хорошими специалистами из числа искателей вакансий было не найти, но Миня с этим справился. Родня, конечно же, осталось при нём и в новом банке со старым помещением. На этих можно было полагаться смело, пусть даже они и знали ВСЁ, ибо вне Реднера карьера им не светила нигде.

Есть такие предприятия, и не только банковские, которые напоминают мечущую икру рыбу. Отметятся, отмечутся, провернут дела, очистят банковский счёт и отправятся в свободное плаванье на ловлю новых дел, не сдавая даже печать, и уж, конечно, никаких балансов борцам за сбор налогов. В налоговых инспекциях их называют брошенными. На заре туманной прошедшей юности Реднеру доводилось работать в таких, и он решил повторить это дело на качественно новой диалектической спирали - в масштабах банка.

Несколько некстати и абсолютно несвоевременно подоспел журнал «Деньги, финансы, кредит», который по следам «Негоцианта» (который с «ь») поминал фамилию Реднер в качестве одного из подельников Жмелькова. Как назло, заметку в журнале успели прочитать все сотрудники поголовно. « Закроюсь, уволю всех гадов, и потом снова откроюсь», - твёрдо решил Миня.

Правда, для этого пришлось слегка кинуть учредителей - так, на какую-то мелочь, больше даже морального плана, но это стало делом привычным к чему Мине, как говорится в народе, было уже не привыкать. «Ай, да Миня», - ахнули учредители. « Вот уж действительно сукин сын!» Впрочем, сами они были жульём если не похлеще, то равной весовой категории, поэтому потеря была перенесена ими легко, ибо своих обязательств они, в свою очередь, тоже не выполняли.

«Значит, так удачно закрылся», - так прокомментировал ликвидацию «Пемзкредитинвестбанка» за стопкой бывший соратник по клеветонам в «Крокодиле», а теперь глава благотворительного фонда Дмитрий Камюжный, узнав о случайном совпадении ликвидации и банка и покупки новой квартиры. В период банковской карьеры Мини он заходил к тому с просьбой помочь кое-чем, и Миня охотно откликнулся, но обставил всё такими условиями, что проще было плюнуть, что, впрочем, Дима и сделал.

Своих бывших дружков-сатириков Реднер кидал неоднократно, как бы мстя за прокол с Батушовым, которого было уже не достать. Для затравки он любил побеседовать о раскрывающихся перед банком перспективах и угостить супом из бульонного кубика. И не было ещё ни одного из бывших приятелей, которого бы ему не удавалось надуть! «Не по злобе, а просто так, чтобы навыка не терять», - мысленно объяснял себе Реднер.

А что касается «ь» (мягкого знака), то Реднер стремился больше туда не попадать. Невзлюбил он прессу. Во всех банковских договорах со служащими стоял пункт о неразглашении на протяжении многих лет независимо ни от чего.

«Да вы знаете, что утечка всего 25% информации способна привести к краху банка?» - с пафосом вопрошал он служащих. И, как ни странно, невзирая на невыплату бедолагам зарплаты, какое-то время они ему верили. Это и стало его любимой тирадой во вновь открывшемся банке сразу с целыми тремя клиентами.

И как только вспоминаешь о разразившемся впоследствии банковском кризисе, совпавшем с предвыборной президентской кампанией и покончившем разом с большинством мелких банков, то так и хочется вспомнить высказанное заветное реднеровское: «Сейчас ни в коем случае нельзя ссориться с коммунистами!», и завершить рассказ о Мине словами, которые можно назвать авторской ремаркой или его же отступлением - и без того всё так гнусно, давайте не будем больше о грустном.

Дешифратор текста для непосвящённых (прототипы и протофирмы).

Прообразами, не имеющими ни малейшего сходства с действительностью, достойно послужили:

1) «ЦМК» - Центровой «Московский комсомолец»

2) Реднер Михаил Леонидович - Краснер Леонид Михайлович

3) Старопальнер - Новожёнов Лев Юрьевич

4) Курицев - Гусев Павел Николаевич, гл. ред. «МК» сегодня и всегда

5) Осадин - Гущин - бывший глав. ред. « Огонька» и «МК».

6) «Тудышечко» - « Времечко» на НТВ, впоследствии «Сегоднячко»

7) «Тудышечко +» - « Времечко» на ТВ-Центр.

8) «Туда» - «Время» на ОРТ.

9) «Орлы» - издательство НТС «Посев».

10) Дм. Камюжный - фельетонист Дм. Калюжный