МЯТНАЯ МОЛИТВА

 

Ух, ты! А кто это таким холмиком густым расположился? Тру руками листочки и — о Боже!— до чего ж ты пряная, сочная, как во хмелю колышешься, мята моя, мята, холмик зеленый, дух полевой. Ох, какая легкая горечь во рту осталась, ох, как я тебе сейчас плакаться буду, утешения просить.

А ты самозванка, однако, спрятала мою тую подушковидную, да та видно не в обиде — в тени сидит, от жгучего полуденного солнышка бережется, еще маленькая, зато вся зелененькая... Все с этим... чтоб ему там икнулось... ездили на Белую Дачу выбирали... Ух, зла не хватает. Точно: за три часа дороги в электричке все слезы кончились. Нет, еще шмыгают немножко... Кстати, мы с ним тогда еще сирень, можжевельник, розу и жасмин купили, как они себя чувствуют в этом зное?

А вот дудки. Не пойду искать. Пусть вообще все посохнут и никакой о нем памяти не будет. Мята вот пусть растет, сама, пряная такая, зеленая. И никто за ней никуда не ездил. Да-да... И не гладил меня по ноге, и не целовал... Н у вот опять... Такая сушь, надо слезы куда-нибудь собирать, чего добру пропадать...

На крыльцо пойду, расстраиваться буду как следует, с чувством, с расстановкой... Хорошо... Небо над холмом — рукой облака гладить, живность разная ползает и жужжит, да детские голоса с холма напротив. В сон клонит...

Никакого сна! Ира, марш за блокнотом и пиши как тебе плохо, обидно, какой он гад, а ты белая и пушистая. Как он раньше говорил, что скучает, как... Все, каком кверху!

Жарко, однако. Надо раздеваться совсем. Холм будто вымер, все от жары попрятались, одна я специально порыдать вдали от дома припхалась. Сейчас вынесу топчан и будет суперсолярий.

Лежа как-то менее все грустно. Разнотравье во весь участок: желто-фиолетовое, некошенное, неухоженное.. Редких кустов моих и деревьев не видать, только вспомнить можно, где они...

Ух ты, какие композиции по небу синему плывут... О чем это я? Ах, да. Нельзя выпрашивать любви другого человека, тебе это доподлинно известно. А ты? Слоненок 50-го размера, вырядившийся в короткий шелковый халат и вишневое кружевное белье с чулками! Позор, безобразие!

Надо переворачиваться, а то все белые места обгорят. Продолжаем. Ира, у тебя не было времени в зеркало посмотреть? Если ты родилась рабочей лошадью, с чего ты взяла, что сможешь измениться, стать сексуальной и привлекательной? Еще тратить на это деньги! Лучше бы в сауну сходила, причем не один раз. Сколько раз тебе говорили: сначала надо любить себя!!!

Кто бы это все за мной записал? Надо с диктофоном ездить. А то уже есть охота и попу припекло. Весь пар в пышущий жаром полдень выходит и никакого эффекта. Даже мята слегка приникла. Может, вняла мою обиду, к земле клонится, с духами полевыми делится, счастье мое кличет, молитву листьями шелестит? Вечером с ней поговорю.

Вот благодать — спала два часа, а будто месяц прошел. И кто это ревел два часа в электричке? Жара спала, небо затучилось. Хорошо бы до дождя добежать до автобуса. И пирожка горячего с картошкой в дорожку. И не нужен мне никто... Потом будет вечереть за стеклом, Москва примет меня обратно уже совсем во тьме...

 

Утро. Солнечное. Будильник еще не звонил. Ладно, встаю. Успею и позавтракать и почистить перышки. Тело отливает свежей бронзой. Ну и что — не худая! Аэробика свое дело постепенно делает. Скоро можно будет покупать новую одежду и радоваться, что хорошо сидит на мне все, как раньше. Лично себе я нравлюсь. Кажется, мята в хрустальной вазе тоже кивает.

Телефон, однако.

— Привет, ты дома?

— Ну, да...

— Выезжаю.

Скажите пожалуйста! А у меня опять куда-то делся весь характер!

Мята моя, мята, холмик зеленый, дух пряный, талисман полевой — жди меня снова!