В некотором царстве, в нашем государстве жил Царь. Царь, как царь. В меру богатый, в меру пузатый. Была у него тыща слуг толковых, и лишь один Иван Бестолковый.

Как-то раз слез Царь с печки, вышел на крылечко. Сделал физические упражнения, так слегка, не до изнеможения. Расправил пошире диафрагму, послушал боярские дифирамбы. Да шасть во садочек, понюхать Аленький цветочек.

Во саду - птичек пение и неизвестное науке явление. Летит Птица Тыр-Тыр – Восемь дыр, Девятое копытце, даже храбрец убоится. Летит, голосом страшным кричит. От ее крика маковки церквей покосились. На крик царские стрельцы явились. В Птицу из пищалей стреляют, в Белый свет, как в копеечку попадают. А Птица хохочет, Царя скушать хочет.

Царь на это не дает свое дозволение, впадает в известное томление, зовет тыщу слуг толковых, в обозе плетется Иван Бестолковый.

Ставит Царь слугам задачу – поймать Птицу на удачу. В противном случае он за себя не ручается. Иначе получается, что он – не царь, а так погулять вышел. Слуги, по саду начали бегать, кричать: «Кыш, ее! Кыш!».

А Птица Тыр-Тыр достает восемь дыр, одной дырой стращает, другой упрощает, третей умножает, четвертой делит, пятой слагает, шестой вычитает, седьмой возводит, а восьмая в резерве, вроде. Но самое страшное - Девятое копытце, никому от него не скрыться. Им она баклуши бьет, работать не дает.

Как с такой бедой бороться, дабы победить уродца, не знает никто, даже Дедушка Пыхто. Но делать нечего. Сменилось утро днем, затем вечером. Стали слуги толковые вычислять, слагать да умножать, брать производные, исполнять Царевы вводные.

Лишь Птице все эти ухищрения, как говорится до фени. На деление отвечает умножением, на вычитание – сложением, так что все производные оказались никуда негодные.

Тогда из обоза на передовую направился Иван, в ус не дуя. Царя стал поучать, чем закончить и как начать. Неправильно, мол, ведутся боевые действия, так как на всякое действие найдется свое противодействие. Он же предлагает иную доктрину, которая переменит всю картину, а именно, на действие отвечать бездействием.

Царь, не беря его слова на веру, приказал показать примеры настоящей солдатской доблести. Тут бы и конец нашей повести. Но хоть и был Иван – бестолковый, не бросал он на ветер свое слово. Выступил против Птицы один на один, а в больнице уже назначен карантин, койку для Ивана готовят, всяко выйти может, а то ведь.

Стала Птица вокруг Ивана кружить, пугает, мол, тому не жить. Одной дырой стращает, другой упрощает, третей умножает, четвертой делит, пятой слагает, шестой вычитает, седьмой возводит, а восьмая в резерве, вроде.

Но Иван на любое действие применяет свое бездействие. Птица его делит и вычитает, а Иван только нолик подставляет. В результате такой диверсии, приключились у Птицы инверсии. Была она величиной, стала же просто – мнимой. Тогда достала она баклуши, стала их бить, да так, что заломило уши. Но Ивану такое занятие знакомо и даже любимо. Ни одну из баклуш не пробьет мимо. Ложатся они рядком аккуратно, любому глазу приятно. Видит Птица, что вышло ей полное поражение, не помогло ни умножение, ни тайное копытце, пора ей от Ивана скрыться. И прокричав: «Би Бяк!», на землю «бряк». И показала такую скорость сухопутного перемещения, что прошу прощения!

Слуги толковые по саду бегают, поздравляют друг друга с победою. Царь приветливо Ивану кивает, самолично вино наливает. А вся боярская орава, кричит ему: «Браво!»

И я за тем столом сидел, на вино глядел. По усам плескал, вам всю правду рассказал