Зверь с чужим именем, живущий в стае людей,

Одиночка по силе, по вере, по духу, по жизни,

Ты стараешься быть терпеливей и даже мудрей,

Закрывая глаза на попытки прочесть твои мысли.

Ты царапаешь душу и ставишь при входе забор.

Ни-ко-му!

Не стучать!

Проходите!

Вы не поймете…

Дальше вакуум. Просто тупик. Приговор

Подписал себе сам и несешь наказанье с почетом.

Проходя по заснеженной улице вдоль городов,

Собираешь следы чьих-то судеб и просто сомнений.

Только так же как люди, ночами без радужных снов

На луну завываешь и ждешь хоть каких изменений.

Не берусь ни решать, ни судить, ни понять отчего

Столько льда накопилось – я просто земной человечек…

Только если в глазах твоих есть еще искрой тепло,

Оглянись,

Может, в чьих-то глазах ты такую же искорку встретишь.

 

 

Мы познакомились на сайте стихов. Ну, как там знакомятся! Кто-то заходит, оставляет рецензию на твое произведение, если ты еще не совсем зазнался и чувствуешь в себе силы кроме звания ПОЭТА или ПРОЗАИКА оставаться обычным человеком – идешь в ответ почитать отметившегося автора. Но дело даже не в моей природной любви к справедливости. Меня поразила его рецензия. Под не очень удачным стихом, с каким-то даже трагическим названием «Сделай меня ангелом», среди всевозможных шуток на подобие того, что если меня еще раз сделать ангелом, то это будет уже ангел в квадрате, останавливали его слова: «Спасибо Вам, что пишете строки, способные сдвинуть тот заслон, который отделяет человека от ангела, а болтовню от слов». Стихи у него тоже показались мне необычными. Почему-то во многих из них проходило сравнение автора со зверем. Мы стали вести переписку на страницах сайта. «Тот, кто никогда не говорил с Луной, не поймет те строки, что я пишу о ней. Тот, кто никогда в двадцать лет не чувствовал, как качаются самые основы его веры, не поймет, почему я называю себя зверем. Каждый из нас верит, что стол твердый, что небо синее. Наша вера в то, что мы все чувствуем правильно, настолько глобальна и неоспорима, что давно пора бы отгрохать ей здоровенный храм». А ведь он действительно умеет разговаривать с Луной. Нет, даже не разговаривать – слышать. Он умеет ее СЛЫШАТЬ. И чувствовать. Не понимаю, почему это может выглядеть нелепым. Всем известна теория о том, что если с цветами разговаривать, они будут лучше расти. Не можем же мы остановиться только на том, что доброе слово и кошке приятно? Попробуйте поговорить с луной, морем, небом. Я уверена, они ответят вам. Вот только захотите ли ВЫ услышать их ответ… «Современный человек – промежуточная стадия между жизнеспособной глупостью и нежизнеспособным умом. Расплодились, загадили все. Понапридумывали всякие идиотские правила и законы. Награждаем смиренных, поражаем непокорных. Вот у меня мечта – просто жить. Тихо, спокойно, все делать самому, копаться в огороде и писать книги». А ведь парню нет еще и двадцати. Он пишет прекрасные стихи, и, я уверена, напишет все-таки книгу. Он очень начитан и обладает природной грамотностью. Он в совершенстве знает несколько языков и делает переводы с древних. Он почему-то не верит в любовь и в то, что на Земле есть хоть одна душа, которая сможет его понять. Зато он верит в другое. «По мне, так даже черная, унылая, вечная пустота и то лучше, чем просто исчезнуть. Вечную жизнь моей стопроцентной копии я бессмертием не назову. Это даже хуже, чем никак. Полная потеря памяти – это тоже смерть. Логическое, мыслящее существо исчезло. Какая разница, что там будет с телом, с остатками жизненной энергии в нем? Какая разница? Поэтому мне нравится только одна идея, и я усердно убеждаю себя, что верю в нее. Когда два бородатых, в одиночестве и молчании будут закапывать мою могилу, я проснусь у себя на кровати, разомну щупальца и прочирикаю: «Ну что за бред!».

«Когда рационально мыслить

Бессмысленней, чем жарить снег,

И когда крысы перегрызли

Реальности тяжелый бег,

Тогда, ночами цвета чая,

На в детстве пойманных конях,

Мы за идеями летаем

В других, непознанных мирах.

Сквозь паутину твердых мыслей

Проносимся одним рывком,

И наблюдаем наши жизни

Под неожиданным углом.

В той, разноцветно-черной жизни,

Где все века пройдут за час,

Со всех сторон слетятся рысью

Пародии на тайных нас.

Все, что конечно в бесконечном

Однажды станет пустотой.

И самая живая речка

Закончится волной морской.

И вот, когда под звуки тризны

Закончится наш долгий сон,

Тогда, в рассвете, полном жизни,

Проснемся мы в еще одном.»

А еще он никогда не фотографируется и не говорит своего имени. Он просто считает, что это имя не его, чужое…