После спектакля чувствую себя положительно заряженным ионом, теплой солнечной энергией. Выйдя на улицу, оказываюсь в мире полном ночного бархата. На пустынной площади – памятник вождю, как ни странно, но сегодня он не портит вида. Сонная остановка с подземным переходом, к которой подъезжают одинокие автобусы. Они скользят вдоль бордюра и, словно "ночные бабочки", предлагают себя, а вернее свое чрево, запоздавшим людям.

Но это можно увидеть, только если крутить головой по сторонам. Под ногами – искрящиеся в лунно-фонарном свете снежные кристаллы – иней. Он дарит цвет и свет мерцающего серебра всем прохожим… Притягивающее сияние лунного сахара…

Я отвожу взгляд и… вижу, что лунный сахар тает под пламенем, исходящим от каких-то скрученных в трубочку листков… Огонь, ласково обжигая, обнимает чернеющие страницы, разворачивает их. Вглядываясь, перечитывая страницы, он старается запомнить каждую букву. Я присаживаюсь рядом и начинаю читать то, что ещё не успело исчезнуть в небытии.

"Я не знаю почему, но в моей душе открываются новые уровни. Старое рушится, словно египетский храм со статуями Анубиса… из его недр появляется Золотой Человек –Новая Душа… он бежит навстречу Дряхлому Старику – миру, отжившему свой век …

Но! Из праха храма Анубиса вылетает Золотая Змея… Как лангольер из произведения Стивена Кинга, словно чудовище – творение аниматора из какой-нибудь компьютерной игры XX века. Оно пожирает руины храма и становится все более и более ужасающим и огромным. На его хвосте что-то вроде золотой булавы. Делая некий пируэт, винтовое движение он обрушивает свое орудие на Золотого Человека… Но это только сон… Я не знаю, выжил ли Мой Человек… или растворился… стал золотой пылью и смешался с прахом храма Анубиса…"

Страницы горят и переворачиваются…

"Милая моя Офа!

Знаю, что ты где-то далеко, глубоко – на дне реки. Ты плетешь из слов, волос, цветов и слез нежные венки. Они приплывают ко мне на заре, прямо в руки, когда я умываюсь прохладными каплями. Они напоминают о тебе.

Я был отравленным клинком заколот, но почему-то остался жить… Потому, наверное, что один из первых зрителей ушел раньше, чем кончился спектакль. Ему потом говорили, что принц убит, но ведь он-то этого не видел, потому я и жив до сих пор…

Милая Офа, невыносимо было бы жить без твоих утренних венков. Каждый вечер я бросаю их в реку, чтобы вернуть тебе частицы своего тепла, дыханья. Нелегко тебе в этих сумрачных водах пожирающей жизнь реки. Я с тобой… Всегда… Душа моя уже давно на дне, только тело, находящееся между небом и замлей, все запаздывает… Милая Офа, Спасибо тебе… Твои венки – ответ на мое "to be or not to be"…

И последний листок догорает, а на нем слова…

"А под лопатками у меня неимоверно что-то болит… боль сродни зубной… может, пробиваются сквозь преграды Крылья? Быть может…."

Ничего… ничего не осталось… только горстка пепла да проталинка, да сияние лунного сахара…

 

3 апреля 2004 года