Привычным движением Лаврентий выключил назойливый будильник, не понимавший, что хозяин уже давно не спит. Встав с постели, он автоматически начал приводить себя в порядок. Традиционный порядок утренних действий был нарушен единственным событием – отключением телефона. Случайности сегодня не должны произойти. Через тридцать минут чисто выбритый и пахнущий кофе Лаврентий облачился в парадный костюм, обул новые туфли, закурил сигарету и сел за письменный стол. Подвинув ближе к себе новенький блокнот в кожаной обложке, слегка задумался, и принялся бегло писать:

 

«К разряду литераторов можно отнести: писателей, поэтов, критиков и публицистов. Наиболее интересны для читающей общественности писатели и публицисты. Критик – это писатель, не реализовавший своих творческих амбиций. Я – профессиональный критик».

 

Поставив жирную точку, Лаврентий замахнулся любимым перьевым «паркером», и резко воткнул его в толщу бумаги – в место, где находилась последняя точка. «Боже – какой идеальный текст написан. Пожалуй, другого завещания и не надо выдумывать. Кому следует – разберутся…». Придержав ручку, чтобы не упала, мужчина погасил сигарету и встал. Взял в левую руку «дипломат», бережно подготовленный вчера вечером. Зонт решил не брать.

 

Идти по улицам родного города было легко и приятно, не взирая на многочисленные ямы и колдобины в асфальте. Он знал наизусть весь маршрут от своего дома до ненавистного старинного двухэтажного особняка в тихом центре, и мог бы его проделать с закрытыми глазами – если бы не страх перед агрессивными автомобилями. Подходя к цели путешествия, воровато оглянулся по сторонам: милиции и других подозрительных личностей не выявилось. Хищно взбежал по лестнице, преодолевая сразу по две ступени. Теперь необходимо отдышатся, привести свои чувства и мысли в норму. Тяжеленная двустворчатая дверь, ведущая в зал совещаний Союза Писателей, открылась с великим трудом. В лицо непрошеного гостя уперся близорукий, но очень цепкий и грустный взгляд седовласого человека. Все понимающий, но беспомощный взгляд жертвы. Тоже мне, агнец на заклании – знаем мы твою диктаторскую натуру. Торжественно открыв чемоданчик, Лаврентий продемонстрировал всем любопытным мордам его не шуточное содержимое. Раззявлены рты, кто-то встал, у женщин начинается истерика. Указательный палец решительно опускается на красную кнопку…

 

Скорая помощь и милиция примчались почти одновременно. Старому человеку в монументальном председательском кресле уже ничего не было нужно в этом лучшем из миров. Он умер жалко, как и жил. Точнее, существовал. Инфаркт не щадит никого. Неужели этот умник не понимал, что у Лаврентия просто не могло быть возможностей сотворить настоящую «адскую машину»?! И разрушить памятник архитектуры он не осмелился бы. Позорное не знание человека, которого много лет методично втаптываешь в грязь. Втаптывал. Отныне о Председателе следует говорить в прошедшем лице. И о себе самом – то же. Но месть приятна и с наличием последствий. Вот только станет ли лучше национальной Литературе от всех этих событий?