(ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ РОМАНА «ГОРИЗОНТАЛЬ»)

«БЕЗ МИРА»

 

После всего произошедшего

 

В воздухе пахло опасностью. Я успокаивала себя, как могла, что, если бы с Ириной что-то произошло, наверное, окружающие были в каком-то другом состоянии. Пока многое для меня оставалось загадкой – что за сумасшедший был тот странный тип в кожаной куртке, из чьего прошлого он возник, где Демина и почему, когда я спросила у Александры Евгеньевны про Романову, она так резко бросила: «Тебя это не касается!». Это в конец обозлило меня и добавило к легкой депрессии решимость. Окружающие вели себя, словно ничего не произошло – не то, чтобы не наводить панику и тоску, или из-за того, что считали нас детьми. Правда, детишки уже и так придумали свои версии случившегося. Кто-то из восьмых классов сказал, что госпожа Романова не поделила что-то с криминальными структурами, потому они и послали к ней наемника, да тот оказался немного кос на руку и промахнулся. Кто-то из десятых вообще придумал про любовника, которому та отказала, а он… Словом, ничего разумного никто сказать не мог. И, Александра Евгеньевна, со своим: «Не касается» убедила меня в том, что если я сейчас скажу что-то в роде «вообще-то она моя сестра» (умолчав, про то, что «литературная») могут… Могут не правильно понять!

Правда, кое-какая польза в словах Александры Евгеньевны была. В прошлую субботу, то есть полторы недели спустя трагического события с Романовой я отправила по почте весьма увесистый сверток с двумя первыми частями своего романа в одно известное издательство. Я, конечно, отлично знала, что это неимоверно глупо – без нужной суммы и имени меня вряд ли напечатают, да и кому интересна история обыкновенной группы людей с обыкновенными и немыслимыми судьбами… Но, тем не менее, на тот момент меня это спасло.

 

Глава первая. «Обет молчания»

 

Я долго слонялась по квартире, заглядывая во все углы, словно где-то там непременно должны была оказаться моя литературная сестра Романова. Но в углах, кроме пыли и теней причудливой формы, больше никого ровным счетом не было.

Поведение Киры, Александры Евгеньевны, злобно сверкающей наичистейшими стеклами очков, домыслы окружающих и мои собственные размышления, перемешанные с постоянно всплывающей картиной серо-голубого октябрьского неба, отраженного в полных слез глазах Романовой… Я сама не понимаю, почему я так отчаянно хотела ее найти – это было глупо сов всех сторон. Но мне было не понятно почему все так упорно молчат и злятся, стоит мне только произнести имя «Ирина Романова». Может быть, они знают что-то, чего я не знаю?…

***

Лиза Демина со злостью хлопнула дверью. Аня, жена ее брата Андрея, симпатичная молодая женщина с белой кожей, немного полноватая, готовящая котлеты на кухне, вздрогнула. Они с Лизой всегда находись в непонятной стадии отношений – словно не замечали друг друга, но были до крайности любезны, мили и приветливы. На небольшой кухне, которая окнами выходила на Ферганскую, ютился столик, с прожженной полиэтиленовой скатертью, многочисленные полки со специями, посудой и украшениями и «доска почета». «Доска почета» была небольшим куском свободного от полок пространства, на которое мат Андрея и Лизы, Виктория старательно наклеивала самые лучшие фотографии. Стоит отметить, что на «доске почета» были все фотографии их семьи. Кроме того, пару дней назад добавились еще некоторые. И все они благополучно рухнули на пол, когда Лизавета со злостью хлопнула дверью…

Аня вздохнула и, бросив свои котлеты, принялась собирать фотографии. Она смиренно принимала тяжкую долю семейного ангела, готового даже в дни повсеместных военных действий (в последнее время Андрей до хрипа ругается с сестрой) сохранять спокойствие.

- О, наш ураган, Лизавета вернулась! – Виктория Павловна присела на корточки, помогая невестке собирать фотографии. – Я думала, что после того, как она выйдет замуж что-то изменится…

На улице монотонно капал тающий снег – опять температура перескочила с минус пяти на плюс шесть… Аня только грустно вздохнула и в пол голоса сказала:

-Лизонька изменится, когда рак на горе хором запоет…

Старшая сестра Андрея, очаровательная Лиза Демина, тридцати восьми лет от роду, высокая женщина со светло рыжими волосами и темными глазами-оливами, неделю назад вышла замуж. Легче от этого не стало никому, потому что красавица Лизавета, вопреки всем правилам приличия и морали, не отправилась жить к мужу, а привела мужа домой. И теперь, когда своенравный Олег Романов, брат начальницы Лизы, начал перекладывать вещи благоверной, курить в комнате и не закручивать тюбик с зубной пастой. А Демина тихо скрежетала зубами, пыталась разобрать все вещи, которые он притащил и была в прескверном состоянии…

И все бы можно было пережить, если исключить два ужасных, просто вопиюще -неправильных факта – в квартире стало в общей сложности нечем дышать – не мудрено шесть человек (Лиза с супругом, Андрей с женой и сыном и мать); да к тому же Демина не удосужилась устроить хоть какую-то свадьбу. Просто пришла вечером, зашла на кухню, где все пили вечерний чай со сгущенкой и, стоя на пороге с трагическим видом сообщила: «Я сегодня стала Елизаветой Романовой». Андрей поперхнулся, Виктория Викторовна усмехнулась, а Аня просто дернулась.

Следующей новостью стало то, что госпожа Демина вовсе не обирается переезжать, она хочет жить с мужем у мамы. Мама дочери перечить не стала – шутка ли в тридцать восемь она начинает жить, а вдруг Лизавета со своим непредсказуемым характером, подобно двоюродной сестре Ларе, возьмет и откажется от такого внезапного подарка судьбы. Мужья просто так на дороге не валяются, тем более, что Олегу было на пять лет меньше, чем Лизе…

Демина влетела на кухню, что-то швырнув в мусорное ведро, отвернулась. Аня поспешно начала убирать мокрые тарелки в сушку.

- Лизунь, - еле слышно проворковала Татьяна. – Олег ужинать будет?

-А? – Демина явно была увлечена разглядыванием картинок за окном. – Не знаю! Его нет! – она резко махнула рукой.

Аня с пониманием покачала головой.

- Ох, Ань! – вскрикнула Демина, от ее пронзительного голосочка бедная Аня чуть не выронила вилку с аппетитно поджаренной котлетой от которой исходил манящий аромат свежей еды. – Как он мне надоел! Он бросает носки на пол, рвет газеты и ставит чашки с чаем на тетрадки с диктантами! Я же не могу сказать детям, когда раздаю их, что мой муж идиот!

- Почему нет? – немного очумевшая от признаний Татьяна положила вилку с котлетой прямо на стол. – Почему…

До сего момента она предполагала, что Лиза абсолютно счастлива и довольна мужем. Она только вздыхала по поводу постоянных сборов документов на смену фамилии – очень уж ей зачем-то хотелось стать Романовой. Кстати, на счет Романовой….

- Лизунь, а как там твоя новая золовка? Она, кажется в больницу попала? Даже в газете писали, что какой-то ненормальный стрелял в завуча школы… Как она?

Лиза как-то странно побелела, словно вопрос Ани был неуместен и не нужен.

- Хорошо.

- Что? – не поняла Аня, хмурясь. Ей поведение Лизаветы показалось донельзя странным – сначала вся расстроенная, а теперь сосредоточенная и колючая, как снежинка.

- Все! – И Демина упорхнула, что-то бормоча. Аня только пожала плечами и тут увидела котлету, которая растеклась по столу желтоватой мутной водой… - Ох….

***

Вокруг царил странный обет молчания. Я иногда удивлялась тому, с каким упорством окружающие пытались меня и остальных убедить в обычности всего происходящего. С одной стороны, это выглядело престранно – если с Романовой все хорошо и ее жизни ничего не угрожает – где она? Почему это спрашивается, все так тщательно скрывают ее место нахождения, состояние и происхождение? С другой стороны, будь она хоть министром иностранных дел – даже если ее охраняет закон и тому подобное – почему о нельзя сказать, что с ней все хорошо? И зачем они раздувают из мухи слона? Куда делась Ирина Анатольевна, обыкновенная женщина-завуч, в которую стрелял какой-то необыкновенный придурок?!

Я бы все поняла, если бы она была премьер-министром или, хотя бы, главой корпорации…

Вот в таких мыслях я и спускалась по отремонтированной школьной лестнице, созерцая перекрашенные в зеленый тон стены. И не заметила, как столкнулась с…

-А, Эва привет!

С Эвой я давно была знакома. Мы жили в одном доме и частенько ездили в одном троллейбусе, - она странный человек, замкнутый и непредсказуемый. И именно она рассказала мне несколько лет назад о Лизе и ее двоюродной сестре Ларе.

Познакомились мы на остановке – стояли под козырьком в ожидании троллейбуса, шел жуткий дождь и, опаздывая из-за вечно сломанного транспорта, мы разговорились – все-таки учились в одной школе, а друг друга не знали! Эва пожаловалась на жизнь, я ее пожалела, она рассказала, что устала от школы… Кажется, она говорила что-то в роде:

«Все это какой-то карнавал! И на уроках и после них продолжается эта мышиная возня! Я думала, что Лиза хоть человек, а она эгоистка какая-то! Впрочем, не мудрено! Знаешь какие у нее родственнички?!»

Так я и узнала о Ларе, историю жизни Лизы и многое-многое другое… Одно плохо – я так и не поняла отчего Демина так и не вышла замуж, - не то разборчива была, не то что-то еще помешало…

- О, господи! – воскликнула Эва, собирая свои книжки, которые рухнули на свежепролаченный пол. – Привет!

Я рассмеялась.

- Привет…

Я ей помогла и мы начали спускаться вместе.

- Скажи мне, - внезапно осенило меня. – Ты часом про Романову ничего не слышала?

- Про какую? – беззаботно спросила Римская.

Теперь была моя очередь жутко удивляться и восклицать.

- А у нас что - их много? Пока только одну знаю – Ирину Романову… А есть еще?

- А ты не знаешь! – Эва потерла руками виски. – Лизавета!

- Что?

- Демина вышла замуж за Олега…

- За кого? – не сообразила я, озираясь по сторонам. Это с какой-то радости Лиза стала Романовой. И при чем тут Олег…

- Лиза Демина вышла замуж за Олега Романова, единственного брата твоей несравненной Ирины Романовой! – Эва явно была не в духе.

- Вот тебе раз!

- Во те два! – Римская всплеснула руками.

- А ты случайно не знаешь, где Ирина?

Если Эва такая осведомленная, может она в курсе, куда подевалась Романова-обычная? В уме я тут же дала обеим прозвища – Ирине – Романова-обычная; Деминой - Романова-новая.

- Этого не знаю! Пропала она!

Я пожала плечами.

- Я подумала, что если ты такая всезнающая можешь сказать где эта… Эта женщина!

Эва рассмеялась.

- Ты, правда, дашь! О Деминой вся школа говорит! Теперь ее все будут путать с Ириной… Романова-Романова! Фамилия одна!

Я покачала головой. Как-то странно. У Олега, наверное, забот полно – в сестру стреляли, а он…

- А он женится! – внезапно крикнула я. – Интересно, это он так сестру любит – она можно сказать чуть не умерла, а он женился на Деминой! Между прочим, Лиза должна была тогда вызвать «скорую», а она убежала к Кире!

Историю про то, как Лиза, увидев того самого ненормального, стрелявшего в Ирину, и саму жертву, падающую на газончик, - убежала, знают все. У Лизы бал такой шок, что она долго еще ходила приведением по школе, шарахаясь от каждой тени, отбрасываемой предметами.

- У нее был шок! – Эва фыркнула. В этом мы никогда не сходились – я обвиняла Демину, она – защищала. – Да и с чего ты взяла, что Ирина жива?!

Я так и встала на пол пути к этажу.

- Что это значит?…

В голове странно смешались мысли. И, правда, с чего я это взяла…

- Разве бы они не сказали…

- А ради чего? Скажут как-нибудь потом… Сейчас и теракты все эти – народ боится, а что будет, если в школе официально объявят – госпожа Ирина Романова… - Эва замолчала. Кажется, слово, о котором мы обе подумали, она произнести не могла…

Мы разошлись. Я шла на биологию, размышляя о том, кто бы мог знать правду – и не побоялся сказать об этом. И тут мне на ум пришло имя только одного человека - Орлова! Она бы сказала что с Романовой! Она никогда бы не и посчитала меня ребенком или человеком, способном причинить вред Романовой….

***

Елена Павловна Анина, врач той самой больницы, откуда только недавно выписали неудачницу Ильину мирно пила кофе в маленьком закутке с названием «ординаторская». В отличие от всей больницы там было чисто и тепло, пахло сухарями и свежим, ароматным кофе… Лена дожидалась окончания смены и радовалась тому, что ей не пришлось сегодня присутствовать при летальных исходах, приступах сумасшествия и белой горячки. Часы отмеряли по минуте, приближая конец рабочего дня. С каждым мгновением Лена ощущала как прекрасна жизнь. Ее черные, блестящие волосы свободно спадали на плечи, освобожденные от заколки, белый халат расстегнут, в чашке с кофе осталось совсем чуть-чуть и не важно, что вечером этот напиток вредно пить!

Господи, как забавно порой – врачи сами убеждают пациентов в смертных опасностях, требуют следить за здоровьем, а сами порой поступают ужасно не рационально!

В коридоре послышались чьи-то быстрые шаги, потом возгласы, Лена замерла. Дверь открылась и на пороге возникла медсестра в зеленой робе.

- Елена Павловна! Там такое! – задыхалась медсестра.

Вот и попила кофейку! – вздохнула Лена, забирая волосы и выбегая в коридор. Тут же на нее что-то прыгнуло. Лена пошатнулась и рухнула на пол, медсестра где-то с боку завизжала, стали хлопать двери.

- Лена Пална! – кто-то помог врачу встать.

- Это что… Это кто?…. Это… - Анина хваталась за руку коллеги и шарила глазами по стенам и полу. – Что это было?…

Кажется, она была в шоке.

- Из психиатрии молодая женщина сбежала, господи! Как она вас не покалечила?!

Лена только теперь поняла, что держится за руку молодого практиканта. Только он мог называть ее «Леной Палной».

- Кто? Откуда? Как? – Лена все еще не могла прийти в себя.

- Дура какая-то из психушки!

- Ох и… - дальше шла непереводимая лексика, такая, на какую способен человек, приходящий в себя от стресса.

Лена бросилась к выходу, медсестра, практикант и половина этажа больных – следом. Больница была темная – свет горел только в лестничных пролетах и кабинетах. Аннина выскочила на улицу в одном халатике. Было холодно – дул сильных северный ветер, тротуары обледенели, покрывшись тонкой блестящей корочкой.

Лена долго смотрела по сторонам, словно в тени пыталась угадать убежавшую больную. За ней выбежало еще человек двадцать – кто-то бросился в кусты – в основном врачи и охрана, кто-то стоял и шарил глазами по двору. Выбежал заведующий, высокий мужчина в телогрейке и темными волосами. Схватив Анину за плечи, он начал орать ей на ухо:

- Такую вашу… Да как… Да что?! – словом кроме нецензурной лексике в его тираде были ничего не значащие слова. Лена оторопела слушала это, а потом начала сама орать в не менее нецензурной форме.

В итоге, поняв, что на улице и во дворе больницы беглянки и в помине нет, медперсонал, затолкав зевак-пациентов обратно в здание, выкурив по сигаретке и наматерившись вдоволь, удалился.

- Ленусь, - в ординаторскую, спустя минут пять, заглянула заведующая травматологией. – Прикинь, нашли эту, психичку!

Лена сидела у окошка, закрыв лицо руками и что-то шепча.

- Ленок, ты что?! – испугалась заведующая – Эй, Линок, ты что из-за Григорьевича? Да он придурок! Ну, Линок!

Лена быстро встала.

- А, Анна Николаевна! – лицо Аниной было свежо, только глаза были немного грустные.

- Ленок… - заведующая сконфуженно подвинулась. – Ну… Эту, психичку нашли!

- Да? – оживилась врач. – Где?

- Да тут она, в здании, в туалете заперлась!

- Да… - Лена покачала головой. – Родным надо сказать, чтобы определяли в третью психиатрическую, тут мы ее не продержим… Долго, по крайней мере! – Лена прошлась по ординаторской, заложив руки за спину. – Послушай, а кто она такая?…

Заведующая, включая чайник. Искоса посмотрела на Анину.

- В карте посмотри, прибыла два дня назад, сама принимала! За неимением сотрудников! Разбежались как блохи, а я отдувалась! Нет, ну скажи – я из другого отделения, а … А! – заведующая махнула рукой.

Лена подошла к новенькому стальному шкафчику, вытаскивая пару папок.

- Рудакова, Алиса Викторовна… Так… Так… Это я не понимаю… А с чего бы то ее так? Молодая… И смазливая еще!

-А! – заведующая переместилась от стола с чайником на то места, где сидела Лена.

- Представь, с первым мужем погиб, со вторым развелась. Была беременна, родила двойнят. А потом, что уж не знаю… В общем, двойню ее, не спасли… А так старались вроде… Представляешь, двоих деточек сразу потерять… Ну, это врожденное было, наверное…

Лена стояла, раскрыв глаза от ужаса.

- Ну… Она и тронулась умом! Стала каждый день бегать в больницу – приходит и требует: Отдайте детишек! Ну, лечащему врачу, сама знаешь, мы люди нетерпимые, вся эта катавасия поднадоела, он ее и сдал в психушку! Так привезли ее к нам – нет сразу бы в Ганнушкино!

Лена покачала головой.

- Бедная женщина! Господи, упаси от такого….

- Ага… - - поддакнула врач, доставая грязную чашку с изображением стоматолога.

***

После биологии я отправилась на поиски Орловой. В кабинете ее не было – на четвертом тоже. Размышляя, куда же могла подеваться преподавательница литературы, я обошла пол школы и вернулась на пятый. Орлова подошла за пять минут до звонка, поэтому времени на вступительную речь не было вовсе. А поэтому, я без лишних предисловий задала вопрос, что называется «в лоб».

- Виктория Викторовна! Вы не знаете, где Ирина Анатольевна?

Орлова, видимо, готовая отражать любые нападки, с достоинством выдержала паузу – что мне всегда в ней нравилось это красивое чувство собственного достоинства и ответила лаконично:

- Боюсь, как бы не хотела. Помочь бы ничем не смогла… Я не знаю, где Ирина Анатольевна…

Я вздохнула, повесив голову.

- Спасибо…

Я чувствовала, что она смотрит мне вслед. Смотрит молча. Интересно, какие такие причины, какие события и происшествия заставили даже Орлову держать язык за зубами?! Что произошло с Ириной Романовой? Куда она пропала?! Зачем…

Я не могла найти ответа на все эти вопросы и снова приходила к выводу, что этот обет молчания никому не нужен, глуп и, если сводится всего лишь с желанием кого-то защитить Романову от того придумка, нелогичен. Зачем тогда скрывать Романову?! Нет, - думала я, спускаясь по лестнице, - здесь определенно что-то иное!

Вечер надвигался стремительно. Я не заметила, как потемнело небо, раскрашиваясь серыми всполохами, как заголосили вороны, рассаживаясь по голым веткам тополей на ночлег и завыл усиливавшийся ветер.

Сидя в кресле я изучала единственную фотографию Романовой, которая лежала поверх учебника химии. Глаза на фото были голубые, словно нарисованные фломастером. Иногда мне кажется, что это сущий бред – почему Орловой, Александре Евгеньевне, Кире и Лизавете можно знать, можно говорить, можно думать – а как же я? Почему они упорно делят мир на ровесников и других. Чем хуже мы? Почему, если мы молоды, можно нам не доверять, почему можно нас принижать? Почему можно говорить, что наш мир «Ерунда»?!

Несколько дней назад я еще не знала, какие именно претензии к окружению Ирины Романовой живут в моем сознании, а теперь я поняла – они считают, что позволить кому-то «не их круга» вмешиваться в их проблемы – значит осквернить свое достоинство!

Ладно! Я вскочила на ноги! Я найду Ирину Романову, я узнаю, куда она провалилась, будь ей неладно! И заставлю ее взять свои слова назад. Мой роман вовсе не «ерунда». Ерунда это Кира, Лиза, Александра Евгеньевна, Марьяна… Если она этого не видит.. .

И вдруг я засмеялась. А, ведь и правда… Романова так легко общается с Кирой, она доверяет ей, Лизе, Марьяне… Однажды, она сказала: «Все работают» на мои выпады в сторону того, что на ее шеи прекрасно устроился целый рабочий коллектив… Она не хочет видеть или просто живет тем миром, который ей ближе… Она вечно строила предрассудочные стены, будто думала, что я могу ей чем-то навредить. Она никогда не говорила мне правды, никогда не была на моей стороне, будто каждый раз выгораживая ту же Киру и Лизу…

Может быть сейчас Кира, Лиза, Орлова тоже считают, что мне нельзя доверять? Может быть, она говорила им, что мне нельзя доверять?… И от этого мне стало не по себе…

***

Лиза поругалась с Олегом. Все началось с того, что Олег, успевший подружиться с братом Лизаветы, смотрели бокс на кухне. Там же, на столе лежали тетрадки с изложениями, которые госпожа Романова-новая разложила на проверку. Сверху тетрадей Олег бросил форменные брюки, которые зашивал (бедный мужик, другой бы и не стал!). Лиза принеслась откуда-то фурией. Влетела на кухню, наорала на мужа, потом на брата, потом на Аню…. Бедняжка Аня обиделась и ушла к соседке сплетничать. Виктория Викторовна пристыдила дочь – «Что ж ты, милая! Муж не пьет, не бьет, сам шьет и даже вяжет!». То, что Олег вяжет, выяснилось случайно и очень разозлило Лизу (она не знала, что это у них, Романовых, семейное!). Олег никак не реагировал на то, что теща его всячески защищает, но, когда Лизавета увидела тетради… Словом, с нею несчастной чуть обморок не случился, - она вся так и осела на стул – тетради были изрядно помяты, погнуты и скручены в бараний рог… Олег, услышав про себя все ее многочисленные эпитеты, бросил короткое: «Сама виновата» и продолжил смотреть бокс. А Андрей подлили масла в огонь, заявив, что его сестра полная дура… Так что это еще вопрос кто с кем поругался…

- Лизонька, ну… - Виктория Павловна заглянула в комнату к дочери, которая лежала на кровати, положив на голову подушку. – Ну, милая… - мать погладила дочь по спине. Лиза не шелохнулась.

На улице жутко выл ветер, тени от колышущихся тополей ложились на пол рваными линиями.

- Ну, милая моя… Кто же говорил, что это будет просто… Знаешь, вы не привыкли друг к другу… Ну… ТЫ же знаешь его всего ничего! Ничего! Вот время пройдет… Он такой парень хороший!

Лиза дернулась. Было непонятно от каких именно слов она вздрогнула.

- Я его ненавижу! – послышался глухой голос Романовой-новой.

Виктория Павловна оторопела. Она ожидала всего, но вряд ли такого… Дочь ненавидела мужа, женою которого стала от силы неделю назад.

- Да ты что, Лизаветочка! Зачем тогда замуж выходила!

Лиза резко села, глаза ее были холодны как никогда, сверкая холодком она сообщила:

- Чтобы стать Романовой!

Виктория Павловна отпрянула. Ладно, дочь выскочила замуж за брата начальницы, который моложе ее на пять лет, ладно держала свадьбу в секрете – Джульетта несчастная! Ладно! Но такое! На какую ей радость становиться Романовой?!

Послышались шаги и в комнату вошел Олег.

- Лиз, - он обошел кровать и сел на край. Мать быстро поднялась и, бросив на мужа дочери долгий сочувственный взгляд, вышла. Вот только этого им не хватало, Лиза тронулась умом… Подумав, что то, что видела дочь несколько недель назад, то, что она оказалась почти что свидетелем покушения на жизнь, наверное, отразилось на ее психике… Бедная Лизавета!

Олег тем временем долго и упорно смотрел на жену.

- Что ты смотришь?! Не на допросе! – ощетинилась Лиза.

- Успокойся! Если ты хочешь, давай переедем ко мне – проблем будет меньше!

- Меньше их не станет! – раздражалась Лиза.

- Станет! Мне до работы ближе будет!

- Прекрати, Олег, это глупо, ты знаешь, что я…

- Лизонька, послушай, может у нас еще все получится, ну…

Лизавета подняла на Олега свои холодные карие глаза.

- Не дури, пожалуйста!

- Знаешь, - Романов тут же посерьезнел. – Теперь ты – моя жена. Ты не Алиса, потому что есть одно обстоятельство, которое разительно отличает тебя от нее…

Лиза вскочила с кровати при упоминании первой жены мужа.

- Какое? – с усмешкой спросила она, поворачиваясь к Олегу.

- Тебя я люблю.

Романова-новая вздрогнула и растерянно опустилась в кресло.

- Лучше не надо… - прошептала она.