Укутавшись в одеяло до усов, муж был похож на нелепую бабочку шелкопряда, застрявшую в гигантском коконе.

- Слышь, фея лесная, мне снова погоны снились. На этот раз старлейские. К чему бы это?

- К старперским!.. – фыркнула жена, перевернувшись на другой бок и зарывшись в подушку.

- А ты все недовольна. Старый конь борозды не портит.

- Но и пашет неглубоко, - едко отпарировала жена.

- Надольше хватит. Тише едешь – дальше будешь.

- От того места, куда едешь...

- В твоем языке больше яда, чем во всех каракумских змеях, вместе взятых. В серпентарии тебе цены бы не было.

- Мне и в твоем доме никакой цены нет!

- Ты хоть тридцать секунд на размышление возьми! Автомат Калашникова, блин.

- Прежде, чем за тебя пойти, три месяца на размышление было. А что толку?

- Мысль у тебя скорая, а в мозгах тормоз. Баба, она и в Африка баба, вся сила в языке. Дуры вы все!

- Все четверо? – выпустила жена очередную каплю яда, наме-кая на его четвертый брак.

- А нам и сам Пророк рекомендовал четырех жен иметь, сердце мое.

- Ну да, потому оно и четырехкамерное. Как черыхместное ку-пе.

- Если так будет продолжаться, станет пятиместным. Эх! Не все, что крылато – птица. Не каждая птица – орлица.

- Тоже мне, орел! Марабу беременный.

- И ты на словах золотая карета, а на деле – тыква.

- Твоему овощу подстать.

- А не приготовить ли нам овощной салатик?..

- Залитый кетчупом?

- Снова?! В твоем “критическом” календаре выходные есть?

- И на твоих часах стрелка редко до двенадцати доползает.

- Язва!

- Не знаю, кого ты зва, но если не меня, то спокойной ночи! – Жена дернула за шнурок ночной лампы. Стало темно и тихо.

- А интересно, все же, к чему погоны снятся? – Выдержав пау-зу, продолжил муж уже в кромешной тьме.

- К погоне...

- Типун тебе на язык, ведьма! Накаркаешь мне гаишников, а завтра у сестры свадьба. Мне, теперь, на свадьбе не пить, что ли?

- Можно подумать, что он от свадьбы до свадьбы пьет! Да ты в прошлой жизни винной бочкой был!

- А ты и в этой жизни пробкой осталась.

Не дождавшись молниеносного ответа на свою “остроту”, муж удивленно вскинул брови.

- Я думал, ты только мертвая молчать будешь.

- И не мечтай.

- ... Живая...

- Для такой мумии, как ты, даже слишком. Захлопни саркофаг и спи, Тутанхамон.

- Та-ак. Вчера был тенью Вавилонской башни. Уже теплее...

То ли какой-то ночной сполох, то ли свет фар проехавшего ав-томобиля пробежал по стене, осветив на миг фотографию – сим-патичную, счастливо улыбающуюся пару: Мужчину, бережно об-нявшего женщину и женщину с букетом роз, склонившую голову на его плечо.