ЧАСТЬ II

 

СТРИПТИЗ НАОБОРОТ, ИЛИ ДВА СЕРДЦА

 

 

В РЕЖИМЕ ПАУЗЫ

 

 

Бесчинство разноцветных огней. Крохотные кораблики ютятся у берега океана. Заснеженные скалы наседают друг на друга, стремительно увеличиваются и отплывают в сторону. За крохотным овалом иллюминатора все укрупняется, приобретает реальные формы, замирает, и бортпроводница спешит сообщить, что полет окончен, а значит:

Здравствуй, зародыш утра! Благодатная обитель вулканов и духов! Здравствуй!

С тех пор, как лихой авиабогатырь, показавшийся мне в Москве инертным и недвижимым, приземлился в токийском аэропорту, переправив меня с континента на Японский архипелаг, с тех пор, когда я впервые увидел Наташу и тотчас очаровался ее красотой (и не только), прошла неделя.

За эти семь дней случилось так много событий, что рассказать обо всем в рамках небольшого повествования не представляется возможным. Поэтому ограничусь лишь самым, на мой взгляд, интересным и достопримечательным.

Итак...

 

 

МАССАЖ ПОД МОЦАРТА

 

 

Раз уж принял яд, вылижи и блюдце

Японская пословица

 

 

- Наташа, прости конечно, но это есть я не буду.

- Почему?

- Да потому что это - Медуза Горгона в собственном соку! Неважно, что обструганная и, как тут написано, тщательно отваренная.

- Но ты хотя бы попробуй.

- Не стану я ничего пробовать. Довольно! Хватит проводить эксперименты над моим примитивным, чуждым экзотике желудком. Пойдем отсюда. К итальянцам, французам, немцам... Согласен даже на китайцев! А еще лучше - купим в "Макдоналдсе" парочку трехэтажных котлет, и дело с концом. А, гурманка моя? Соглашайся! Не могу я больше травить себя этими сусёками и фукусёками!

- Ну, хорошо.

Наташа что-то сказала официантке, та сочувствующе посмотрела на меня, вежливо поклонилась – и я, в сопровождении своей сговорчивой спутницы, тотчас отправился на поиски приемлемой для себя еды.

Долго искать не пришлось. В японской столице (равно как и во всей Японии) не составит труда найти какой-либо тихий, уютный европейский ресторанчик, а уж знакомых мне по Петербургу "Макдоналдсов" здесь и не сосчитаешь.

Нет, я отнюдь не поклонник всяких там "гамбургеров" и "фиш... (вот словечки-то!) ...бургеров", но по сравнению с тем, чем мне довелось "полакомиться" в стране самураев и камикадзе, американские булки с начинкой – это истинная амброзия!

Непримиримые противоречия с японской кухней у меня возникли в первый же день нового года, когда мы с Наташей побывали в гостях у ее соседей.

Сначала соседи угостили нас жгучей травой (листьями хризантемы в уксусе), потом квашеной редькой, следом пошли все те же "обструганные и тщательно отваренные" медузы (после того, как я узнал, что отведал, моему отражению в зеркале могла бы позавидовать самая страшная ведьма!) – и, наконец – "о-дзони" (смесь рисовых лепешек, морской капусты и... мама моя, чего там только не было!).

Все вышеназванное я попробовал, пропустил через себя и восхитился... прозорливости японцев.

Японцы говорят, что их национальная кухня либо нравится иностранцам, да нравится так, как никакая другая в мире, либо вызывает полное отвращение, и тогда уже чужеземец от одного только запаха местных харчей будет неприязненно морщиться и ощущать дурноту.

Наташа все эти сусёки и фукусёки (что переводится, как "основная и дополнительная пища") употребляла с превеликим удовольствием, я боязливо вздрагивал при одной только мысли о том, что в каком-нибудь отдаленном местечке, куда меня могла занести моя пытливая натура (вкупе со служебными обязанностями), где-нибудь в глуши рисовых полей и морских поселков не окажется приемлемого для моего пищеварения куска хлеба, и мне придется умереть прямо на "пьедестале солнца", каковым самодовольно именуется страна Япония.

- Попробуй. Уверена – тебе понравится.

- М-да, и вправду – довольно-таки ничего. Я уж было окончательно разуверился в мастерстве здешних кулинаров. Как называется?

- Фугу – речная свинья.

- Как?!

- Речная свинья, - словно не замечая моего потрясения, спокойно повторила Наташа и добавила: - Хотя, в действительности, рыба, из которой готовят это блюдо – морская. Но само блюдо почему-то обозначают иероглифом, чье значение ты теперь знаешь. К тому же речная свинья, или, если тебе не совсем нравится это название, рыба-шар очень ядовита. Потому те, кто ее готовит, должны иметь обязательный диплом, свидетельствующий об окончании... Паша! Милый! Что ты делаешь?! Не пей! Это же – сёу! Соленый соус для...

- Ну, дорогая моя! Спасибо! Угостила на славу! Как говорится: "Раз уж принял яд, вылижи и блюдце"! Дай сюда! Сёу – так сёу! Твое здоровье!

Именно после означенного случая, произошедшего в одном из японских ресторанов, между мной и местной кухней – всесторонний и ярковыраженный антагонизм.

Но если вы человек мужественный, если вы человек, к экзотическим деликатесам тяготеющий, если вы человек безбашенный, то следующий рекламный слоган для вас:

"Приезжайте в Японию. Здесь и только здесь вы сможете отведать "гохан" – белый комковато-рассыпчатый рис, сваренный без соли! без масла! вообще без каких-либо "вредных" добавок!

Здесь и только здесь – такая же пресная каша, но жидкая, разбавленная в настое зеленого чая!

Здесь и только здесь! Ядовитые речные свиньи на завтрак! Сушеные медузы на обед!

И если доживете, то для вас и только для вас на ужин мы приготовим "кобэ-биф" – нежнейшую говядину, получаемую в результате откармливания коров остатками продуктов пивоварения и, дабы жир между мышечными волокнами распределялся равномерно, ежедневного массирования этих "нежных тварей" под музыку Вольфганга Амадея Моцарта!!!

Приезжайте в Японию! Здесь и только здесь..."

 

 

ЯПОНСКИЕ ЛАБИРИНТЫ

 

 

И обезьяна с дерева падает

Японская пословица

 

 

Никогда! Никогда во дни молодецких гуляний моей бывшей жене не удавалось спрятать от меня деньги так, чтобы я не сумел их найти!

Никогда! Никогда во времена пионерских "Зарниц" штаб противника не мог утаиться от зорких глаз пронырливого разведчика, по фамилии Чердынцев (моей фамилии)!

Никогда, истинный крест – никогда со мной не случалось ничего подобного тому, что случилось в японской столице!

А случилось вот что:

В один не самый, как выяснится позже, счастливый день, в отсутствие Наташи (и головы на плечах), я возомнил себя вполне самостоятельным, склонным к импровизации человеком, вследствие чего: вызволил из бумажника добрую дюжину визиток с адресами своих новоявленных японских друзей, почитал, помудрствовал лукаво, пока не пришел к выводу, что неплохо было бы навестить Укаюке-сана, который не только хорошо говорил (и, надеюсь, говорить до сих пор) по-английски, но еще и замечательно пил (и продолжает пить, в чем я не имею оснований сомневаться) сакэ.

Позвонил. Напросился. Взял такси. Поехал!

Эх, быстро сказка сказывается!

Примерно через час своего пребывания в таксомоторе я поймал себя на вполне резонной мысли, что улыбчивый узкоглазый водитель решил показать мне, богатенькому интуристу, все столичные достопримечательности, причем отнюдь не бесплатно, да еще и не по одному разу. И всё под "хай", "хай", мол, всё верно, не извольте беспокоиться: довезу куда надо, да там и оставлю.

Сначала мне была дана возможность лицезреть золотые крыши императорского дворца, окруженного заснеженной вечнозеленой оградой. Следом я полюбовался на Токийскую телевизионную башню, не такую знаменитую как Эйфелева, но зато более высокую. Потом моему, уже слегка недоумевающему, взору предстали, поочередно: мир развлечений, буддийский храм Сэнсодзи, который я посещал за день до этого, парк Уэно и находящийся в нем музей национального искусства (у меня профессиональная память, тем более что из-за всего этого я, собственно, и приехал)... Затем – снова башня, дворец и... ("Здравствуй, мама, возвратились мы не все...") ... "Гиндза-Токю-отел"!

Давно не виделись! Ровно пятьдесят долларов тому назад я отправился отсюда к Укаюке!

"Вот так-так, - подумал я и присвистнул. – Это как же понимать, мать-мать? Японский бумеранг?! Игра в Сусанин-сана?! Где ответ? Кто поможет мне открыть этот ларчик?"

А ларчик открывался просто.

С помощью гостиничного переводчика я выяснил, что таксист, увидев в моих руках путеводитель и воспользовавшись моей же нерасторопностью (за всю дорогу я ни разу не обнаружил своего беспокойства), просто-напросто решил, что я хочу осмотреть его "прекрасный город".

Оказалось, находчивый японец вовсе не знал английского, а твердил свое неизменное "хай", думая исключительно о том, что я, обращаясь к нему и при этом листая справочник, предлагаю ехать именно к той достопримечательности, которая в данный момент была изображена на открытой странице. И слово "хай" в его устах означало вовсе не "да", как бестолково полагал я, а всего лишь "слышу, понял", как мне грамотно объяснил переводчик. А что "слышу" и что "понял" – совсем не важно.

На том бы и остановиться. Но куда там! Русские не сдаются!

"Снова туда, где море огней!" Снова: "Такси! Такси!"

На сей раз, я сначала вручил водителю визитку с нужным адресом, а уже потом, по прошествии, без малого, двух часов, его (как водителя, так и адрес) проклял!

Вот он – тупик, окончательный и бесповоротный! Вот она легендарная русская жопа!

Два часа бездарно проведенного времени! Десятый круг в "водовороте" одного и того же квартала!

Самый большой город в мире – аноним-конспиратор! Названий улиц нет! Дом под номером пять соседствует с тридцатым! Тридцатый с девяносто шестым! А тот, в свою очередь, опять с пятым!

Замкнутый, заколдованный круг!

Все делится на кварталы и ограничивается названием остановок общественного транспорта!

А визитка? А что – визитка? На ней ведь должен быть указан телефон адресата! Правильно, должен. Более того - указан. Звоните! Вы же так догадливы! Позвонили? А теперь попробуйте объяснить, где вы находитесь!

- Наташа, умоляю тебя: забери меня отсюда! Я не знаю где! Но ты, что-нибудь придумай, сообрази! Не дай пропасть безвременно. Я раздражен. Я устал. Я почти покойник...

 

 

ПОКОЙНИК В БЮРО НАХОДОК

 

 

Если это слишком длинное, завернись в него

Японская пословица

 

 

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я хочу сказать, Пашенька, что поскольку противостоять огромному количеству людей невозможно, то лучше примириться со всеми неудобствами, которые приходится испытывать при езде в общественном транспорте.

- Со стороны всегда легко говорить. А мне... А я... А у меня... Да что там...

Дело в том, что в очередной раз я решил удовлетворить свою неуемную блажь и прокатиться на поезде в какую-нибудь ближайшую провинцию.

И прокатился! Испытал все прелести японского муравейника!

Как выяснилось, несметное количество местных жителей ежедневно загружается в пригородные поезда. И хотя те, по крайней мере, в час-пик идут друг за другом (чуть ли не каждые пять минут), невозможно ни плюнуть мимо соседа, ни иголку кинуть так, чтобы она беспрепятственно добралась до пола.

Раньше на вокзалах для проталкивания людей в вагоны нанимали молодых крепких парней, которые так и назывались – "сири оси", т. е. "задотолкатели". Вероятно, они есть и сейчас (должны быть!), но я их услугами не пользовался и, к сожалению, ни одного из этих "толкателей" даже не видел.

Но людей, разгуливающих босиком по перрону, встречал.

Почему босиком? А потому - что и почувствовав, как обнажились твои стопы, ты можешь смело продолжать беседовать со своим попутчиком об экономических победах или, скажем, о спортивных поражениях, т. к. не то что нагнуться и отыскать утрату на месте нет ни малейшего шанса, но и по прибытии поезда на конечную станцию ничего отыскать не удастся: дружное войско пассажиров невольно доставит потерю, если не к самому центру столицы, то в какой-нибудь отдаленный закуток – это уж ни к бабке, ни к дедке, ни к кому-либо еще ходить не надо.

Одна надежда - на бюро находок.

Вот и мы с Наташей, перед тем как она проводила меня на скоростной экспресс, на котором я позже отправился в Киото, древнюю столицу Японии, заглянули в это "надежды хранилище".

Бог мой – чего здесь только не было! Сотни зонтов, шляп, зажигалок, всевозможных туфель и кроссовок! А также: сумочки, коробки, наушники, пальто! пылесосы! ковры! вязальные спицы! зубные протезы!! брюки!!! – всё, кроме моих часов - Господи!

- Господи, а это что?! – воскликнул я, указывая на догорающие в углу свечи.

- Буддийский алтарь, - спокойно ответила Наташа.

- Алтарь?!

- Да. Его поставили здесь после того, как участились случаи потерь урн с прахом умерших. А свечи горят...

 

 

ЧТОБЫ ПОМНИЛИ

 

 

... И вот, когда я поднял взор

К далеким небесам,

Она, сверкая белизной,

Предстала в вышине.

Ямабэ Акахито

 

или:

 

Кто ни разу не взбирался на эту гору,

тот дурак;

но кто вздумал сделать это дважды,

тот дважды дурак.

Японская пословица

 

 

Слава богу, в суперэкспрессе все места были сидячие, и, удобно расположившись в кресле, я тотчас уснул и проснулся только тогда, когда добросовестный вагонный служащий, лишь отдаленно напоминающий российского проводника, внял моей просьбе и разбудил меня, едва за окном показалась она – великая Фудзи-сан, высочайшая вершина Японии.

Божественная гора поманила взор, восхитила и заворожила своим могуществом, придала силы и даже возбудила стремление к чему-то светлому, прекрасному.

"Образ пленительной женщины", - подумал я, раскрыв ноутбук.

Несколько ударов по клавишам, и вот:

"Сезон восхождения на Фудзияму ограничивается двумя последними летними месяцами, но желающим рассмотреть с ее дивной высоты весь Японский архипелаг это вовсе не мешает забираться на нее и весной, и осенью, и зимой, разумеется, тоже".

Еще я узнал, что как раз на рубеже между старым и новым годом вулкан по-особому красив и притягателен, что...

Впрочем...

Приезжайте! Взбирайтесь на Фудзи! Говорят, что тот, кто не взбирался на эту гору... Ах, да, вы уже прочли эпиграф.

Тогда тем более приезжайте – и почувствуйте на себе правильность мудрой пословицы.

Только не вздумайте уподобляться множеству местных жителей и мчаться к лесистым склонам священной горы прощаться с жизнью.

"Помните, что тела самоубийц пожирают в лесу звери и что трупы разлагаются и смердят на пятьдесят метров вокруг".*

_______________________

* Надпись у въезда в лес на склоне Фудзи

 

Лучше уж...

 

 

ИЩИТЕ КАМЕНЬ

 

 

Живущая в колодце лягушка не догадывается

о бескрайних морских далях.

Японская пословица

 

 

На сей раз я не стал, точнее, побоялся импровизировать, а сделал все так, как наказывала Наташа.

Прибыв в Осаку, я без промедления отправился на автобусный вокзал и уже через два часа, удобно расположившись в гостиничном кресле, листал проспекты и размышлял над тем, с чего мне начать свою обзорную экскурсию по Киото.

Со знаменитого сада камней Рёандзи, буддийских храмов или все-таки с... гейш?

Ну, разумеется, с гейш!

Моя (а то чья же?!) красавица настоятельно советовала мне посетить здешних "представительниц искусства"* и, при этом, вести себя как подобает настоящему джентльмену.

________________________

* "Гейша" в буквальном переводе означает "человек искусства"

 

"Ерунда какая-то! – помнится, подумал я, но вслух ничего не сказал. – Как можно отправлять своего любовника (польщу себе: любимого!) к "развратницам"? Мало того – еще и желать ему при этом праведных помыслов?"

Оказывается, можно.

Что ж, тогда вперед! В район Гион – их, гейш, рассадник обетованный!

Но так как я мужик смышленый и, в пределах разумного, богобоязненный, то первым делом я оказался все же не в Гионе, а в... храме! То есть сначала пошел замаливать грех, а уже потом его совершать!

Название того святого места, с которого начались мои похождения, позволю себе разделить на пять слагаемых: сумма не поменяется, а читать будет легче:

Сан-дзю-сан-гэн-до!

Буддийский храм Сандзюсангэндо! Десять сотен статуй одинаковых богинь моего роста (я не карлик)! Рядом – боги-мужчины, в большинстве своем гадкие и злые; босоногий отшельник, похожий на великого русского артиста Н. Черкасова в роли Дон-Кихота. И, конечно же – главное зрелище: тысячерукая Канон – в самом центре алтаря, с...

Стоп!

"Две сжатые ладони перед грудью. Сорок по бокам... А где, извиняюсь, остальные?"

Приезжайте в Японию – вам объяснят.

На прощание, подобно всем, кому хочется (а кому не хочется?) привлечь к собственной персоне внимание богов, я делово подергал за длинную веревку колокола и помчался по указанному выше (свыше?) адресу.

Наконец, плескаясь в голубых озерах фантазии, я захожу в заветное заведение.

"... под строгим одеянием скрываются изящные бугорки миниатюрных грудей... ласковый взгляд экзотической сладострастницы призывает меня подойти и обнять тоненькие плечи... юная фея дразнит меня, распахивает предо мной просторное кимоно, опускается на колени... рука гейши касается..."

... фарфоровой чашечки, подносит эту чашечку к моим губам... И я слышу продолжение рассказа о... поэзии, икебане, культурных традициях и полностью избавляюсь от порочных заблуждений.

Гейша дерзка и скромна, близка и недоступна, загадочна и открыта одновременно.

Уходит одна – приходит другая... Вот уже третья по счету искусница присаживается рядом со мной и вливает в меня очередную порцию слабоалкогольной жидкости.

Но что-то забренчало...

Гейши тотчас оставили своих подопечных, вспорхнули на крошечную сцену – и началось нечто отдаленно напоминающее божественные песнопения. В заключении юные артистки-энциклопедистки, покачивая бедрами, прошлись по кругу, обнажили свои белоснежные... зубы и, отвесив благопристойный поклон, у-да-ли-лись!

Воистину – бессчетное количество раз прав тот мудрый человек, который после посещения японских див назвал их "эротические" пляски "стриптизом наоборот".

Несолоно хлебавши... Шучу – всецело удовлетворив свое любопытство, удостоверившись, что гейши – это такие же распутницы, как папа римский еретик, я отправился в таинственный сад Рёандзи.

В означенном саду располагается пятнадцать камней, разделенных на пять групп и обсаженных зеленым мхом. Загадка в том, что еще никому никогда не удавалось ни с одной точки разглядеть сразу все – только четырнадцать.

- Нет, Наташа, и я не разглядел. Но я разглядел другое! Я скучал по тебе и понял: у нас с тобой теперь одно сердце! Одно на двоих! Что? Не так? Не одно? Два? У каждого? Ну, конечно! Разумеется, два! Любовь – это не уменьшение, это прибавление! Теперь у нас с тобой у каждого два, - ты права, любимая, - два сердца!