Прошло две недели. Оливье всё также жил в доме графини Лавуазье. Мадам де Шари всячески пыталась угодить внуку. Она покупала ему дорогую одежду, возила по ресторанам, устраивала у себя приёмы, приглашая гостей только из высшего общества. Графиня с гордостью представляла Оливье, как своего внука. Радость её была безгранична. Готьен за эти дни уже свыкся со своим новым именем и положением. Всего за несколько дней он увидел такое, чего никогда не видывал в своей жизни. Всё стало в его глазах прекрасным, даже жизнь, с которой совсем недавно он хотел распрощаться. Чувство уверенности в завтрашнем дне вселило в него силы. Впервые в жизни Оливье Готьен почувствовал себя счастливым человеком.

Было раннее утро, когда в дверь комнаты Франсуа Лорана постучался дворецкий.

– Мосьё, вы не спите? Графиня Лавуазье желает вас видеть. Она ожидает вас в

гостиной.

Оливье не стал медлить. Не потеряв способность быстро одеваться, он облачился в домашнюю одежду. Умылся и поторопился вниз. В гостиной в своём излюбленном кресле сидела графиня Лавуазье.

– Что-то случилось бабушка? – видя выражение её лица, тревожно спросил

"внук".

– Она уже во дворе?

– Да, мадам де Шари, - подтвердил дворецкий.

– Пошли, Франсуа.

Графиня взяла внука под руку, и они вышли наружу. Во дворе стояла новенькая спортивная машина малахитового цвета.

– Она твоя, - объявила Лукреция.

Оливье не мог поверить своим ушам. Он растерянно посмотрел на "бабушку".

– Ваши ключи, мосьё.

Дворецкий вложил ключи от машины Готьену в руки.

– Ну, чего же ты ждёшь?

Оливье приблизился в машине и провёл рукой по её поверхности. Он всё ещё не верил в свершившееся чудо. Слёзы радости навернулись ему на глаза. Он никак не решался сесть в свою новую машину.

– Ты так и будешь стоять? – спросила бабушка. – Ну же Франсуа! Смелей!

Глаза Оливье потускнели, вспомнив, кто он есть на самом деле. Всё, что он сейчас имел, не принадлежало ему. Готьен был всего лишь "жалким актёром", а окружавшая его роскошь, лишь декорацией в спектакле, где он играл свою первую и последнюю роль. От этих мыслей Оливье стало тоскливо и это не ускользало от зорких глаз графини.

Дворецкий удалился, и мадам де Шари с трудом передвигаясь, подошла к внуку.

– В чём дело, Франсуа? Тебе не понравился мой сюрприз?

– Нет, бабушка. Машина великолепна, но не в этом дело.

– В чём же тогда?

– Я просто не заслужил её…

– Что за глупость! Мой внук заслужил ещё и не такое.

Тут неожиданно дворецкий известил о телефонном звонке.

– Меня к телефону? Но кто? – удивился Готьен.

– Не знаю, мосьё. Он не представился.

Оливье поспешил в дом.

– Слушаю, - поднял он трубку телефона в холле.

– Готьен, жду тебя сегодня в двенадцать ночи на месте твоего воскрешения.

Не опаздывай!…

Говорящий повесил трубку. Это был Дидье де Мартен. Его голос Оливье тотчас узнал. Что было ему нужно? Этого Готьен не знал, однако предчувствовал что-то неладное.

Той ночью никого, не предупредив, он ушёл из дома. Добрался до места встречи на такси. Чёрный лимузин уже стоял у пристани. Его встретили двое телохранителей графа Лавуазье. Узнав о прибытии Готьена, из машины вышел и сам Луи. След за ним шёл де Мартен.

– Я вижу, ты хорошо вжился в свою роль? – с надменным тоном спросил де

Шари.

В руке у него была толстая сигара, которую он время от времени преподносил к губам. Дым табака окутал его черты лица, но по интонации с каким тот начал разговор Оливье понял, что граф был не в духе.

– Выполняю ваше поручение, граф Лавуазье.

– Кажется, ты переусердствовал официант.

Его оскорбительный тон задел самолюбие молодого человека.

– Граф Лавуазье чем-то недоволен? – обратился Оливье к де Мартену.

– А как же, Готьен. Ты должен был играть свою роль, только для мадам де

Шари, а сейчас о тебе знает вся знать Парижа.

– Полагаю, граф Лавуазье понимает, что в этом моей вины нет. Бабушка…

мадам де Шари была настолько обрадована новостью, что известила всех в тот же день.

– Ну, что ж, раз ты её любимый внучек, значит, она доверяет тебе. Поэтому,

тебе будет намного легче выполнить моё второе поручение.

– Второе? – удивился Оливье. – Ни о каком втором поручении прежде не было

речи. И потом… мне не совестно дольше обманывать старушку.

– На твою совесть мне наплевать. Будешь делать то, что я скажу, не то ста-

нешь кормом для рыб.

Такой угрожающий тон Оливье не ожидал услышать. Дидье приблизился к "актёру" и передал ему пузырёк с таблетками.

– Смешаешь это с водой и дашь настой мадам де Шари.

Готьен вздрогнул, услышав эти слова.

"Яд!" – промелькнуло у него в мыслях.

– Н-е-т… Я не сделаю этого! Я не хочу этого делать! – уронив пузырёк на

землю, он отпрянул от де Мартена.

Граф Лавуазье злобно улыбнулся. Он кивнул верзилам, и они тут же схватили Готьена. Он попытался высвободиться, но хватка телохранителей была мёртвой.

– Твоего хотения здесь никто не спрашивал. Ты сделаешь, то, что тебе велят.

Желаешь раньше времени отправиться на тот свет?

– Нет! Я всё равно не сделаю этого. Смерть мне не страшна… Я однажды

смотрел ей в глаза и не побоюсь сделать этого вновь…

Граф Лавуазье рассмеялся, но не от весёлости, а от гнева.

– Ты, кажется, неправильно понял меня, юнец, - он приблизился к Оливье. – Я

не прошу тебя сделать это, а приказываю. В противном случае…

– Мне всё равно!

– Не торопись с ответом. Думаю, тюрьма будет не лучшим курортом для тебя.

Это место уж куда хуже ада. Не убьёшь старуху ты, тогда я сам прикончу её, а вину, за это убийство вменят тебе. Тогда ты уж точно не сможешь уйти от наказания. Тебя будут ждать пятнадцать долгих лет тюрьмы, и я сомневаюсь в том, что ты сумеешь выйти оттуда живым.

Это зловещее предвещание графа подействовало на Готьена

– А если я выполню ваш приказ?

– Тогда ты беспрепятственно сможешь уехать из страны. Уж это мы можем

гарантировать тебе, - опередил ответ графа его друг.

У Готьена не было выхода, как согласиться. Верзилы отпустили его, и Дидье вернул ему пузырёк.

– Ступай. У тебя есть два дня.

Оливье не стал дольше испытывать судьбу и рванулся прочь из этого жуткого места.

– Дидье, как ты собираешься гарантировать ему беспрепятственный отъезд из

страны? – спросил де Шари, как только друг сел рядом с ним в машину.

– Никаких гарантий, друг Луи. Этот пройдоха выполнит задание, и угодит в

тюрьму. После смерти мадам де Шари, ты станешь её наследником и обладателем всего имущества графов Лавуазье. Тогда уж ты точно сумеешь расплатиться со всеми своими карточными долгами.

Готьен долго обдумывал варианты спасения, но не для мадам де Шари, а для себя. Однако бежать было некуда. Если даже не граф Лавуазье, то полиция уж точно доберётся до него. Единственное, что он мог сделать это принять помощь де Мартена и скрыться в другой стране.

Приняв решение, Оливье вышел из своей комнаты, и спустился в гостиную. Зашёл за стойку бара, чтобы открыть бутылку выдержанного крепкого вина. Разлил на два бокала и всыпал содержимое пузырька. Теперь всё было готово к убийству "бабушки".

На следующий день весть о смерти графини Лавуазье облетела всю Францию. На её похороны съехались не только родственники, а также аристократы и пресса. Пышные похороны окончились, и Оливье поторопился к себе домой, вернее, в дом его "бабушки". Он собрал свои вещи, взял немного денег и, вызвав такси, уехал в неизвестном направлении.

Утром следующего дня первые колонки газет, с сенсационными заголовками, потрясли всех родственников графини Лавуазье. Нотариус вскрыл завещание мадам де Шари. Пожилая дама оставила всё своё наследство внуку Франсуа Лорану де Шари. Сын, покойной, был в неистовом бешенстве. Он никак не мог ожидать такого поворота дел. К вечеру того же дня убили и графа Лавуазье. Узнав о его неплатежеспособности, важные люди, кому он должен был крупную сумму, проигранную в азартных играх, приказали пришить его. Де Мартен во время убийства находился рядом с другом, поэтому тоже пошёл под плаху вместе с ним. Теперь у Оливье Готьена не оставалось врагов, и он стал единственным наследником огромного состояния. Доказать, то что Готьен был Франсуа Лоран де Шари не составило труда. Ведь Дидье де Мартен, подготовляя все документы, предусмотрел, чтобы они были подлинными. Спустя уже неделю Готьен получил права на владенья имуществом графов Лавуазье. Первым делом он решил отдохнуть… отдохнуть от своего нищенского прошлого.

Белую яхту легонько покачивали волны Лионского залива. Готьен сидел в кресле на палубе. Тёплый ветер ласкал его лицо и волосы. В руках у него был бокал с мартини. Возле него сидела молодая особа в розовом бикини, и дворецкий графини Лавуазье прислуживал ему.

– Ну, что, внучек, ты воплотил в жизнь всё, что видел в своём сновидении? -

спросила графиня Лавуазье.

– Да, бабушка.

Готьен подошёл к мадам де Шари.

– Ну, если это всё, Оливье, теперь, думаю и я смогу как следует отдохнуть.

Отныне я мертва и больше никто не посягнёт прикончить меня ради моего состояния.

– Отдыхайте, моя прекрасная бабушка и предоставьте все тяготы мне.

– Ах! Какой же ты льстец! Но мне нравиться быть твоей бабушкой, Оливье

Готьен, вернее граф Лавуазье, - поправила себя Лукреция и рассмеялась.

Теперь Оливье был богатым и влиятельным человеком и завтрашний день больше не страшил его.