Телефон тихонько зажужжал – пришла СМСка. Может, от Макса? Что там… «Верунчик, не забудь, что ты мне обещала! Аня». Конечно, Аня, лучшая подруга. Она меня знает как облупленную. Мне ведь, если не напомнить десять раз, то я обязательно забуду. По-моему, нормальная женская черта. Что же я ей обещала, что же что же… Ах да, заехать к Завадскому, забрать какие-то образцы для ее лаборатории. Дурочка, Анюта, нашла когда напоминать. До Москвы еще четыре часа лета, я все забуду. Вот, опять жужжит: «Верка, я не про образцы. Ты мне обещала ПОДУМАТЬ!» Я улыбнулась – Анюта как всегда читает мои мысли. Не удивительно, ведь столько лет вместе. С первого курса до последнего дружили, вместе квартиру снимали, только после диплома разъехались – я к Максу, Аня свою купила. Далековато теперь друг от друга живем, но общаться не перестаем: в одном институте работаем, ходим в тренажерный зал и в бассейн, а зимой на лыжах. Макса не очень то вытащишь позаниматься спортом. То есть футбол то он любит, но по телевизору. С пивом и орешками. Отрастил себе такой животик. Устает на работе, ма-аленький. Маленький. Два метра детинушка.

Девушка в форме простучала каблучками, пригласила нас в аэрофлотовский автобус. Не буду торопиться, я старая волчица. Я старая волчица, меня не провести. Чтоб первой к трапу выйти, последним ты зайди. И последние будут первыми. Я разулыбалась своим дурацким стишкам. Люблю самолеты. Всю эту предпосадочную суету, шум, даже запахи – пластмассы, что ли, керосина и будущего самолетного завтрака. Все вместе обещает приключение.

Ага, выхожу из автобусика первая, не торопясь иду за стюардессой к трапу. Пропущу эту мамашку с ребенком, и эту бабушку. Куда спешить. Мое любимое место перед переборкой, рядом с иллюминатором свободно. На этом месте удобнее всего работать. А я, как всегда, не успела. Михал Иваныч наговорил кучу замечаний, все в последний день. Можно плюнуть, конечно, но… Руководитель все же. Все же надо учитывать. Вот и придется поработать плотненько – до завтрака и после. Чем это место удобнее? А тем, что передо мной не кресло неровное, а стенка. На стенку налепим экран, на столик клавиатуру. Да, дяденька. Это экран, а это клавиатура. Хотя больше всего они похожи на кусочки полиэтилена.

Дядька рядом со мной с любопытством смотрит на мои манипуляции. Конечно, это практически опытные образцы. Их пока только на выставке и увидишь. А для таких как я, которые обожают путешествовать налегке – это просто подарок. С хай-фай интерфейсом к моему смартфончику.

Или он все же больше интересуется моею рыжей персоной? Хы! Дяденька, ты не в моем вкусе, староват, лысоват. И вообще я занята. Занята работой и – по жизни. Я задрала повыше свой курносый нос и углубилась в статью, и параллельно – в листинг программы. В третьем бы окошке открыть аську, но Интернет в самолетах у нас пока под запретом. Да и технически я себе не совсем представляю. Может, потому и под запретом, что никто не представляет, как. Пялится. Ну, надо же, какой любопытный! Что ты мне можешь предложить?

- Девушка, разрешить предложить вам стаканчик сока!

Ух ты, какой голос у дядьки. Эротичный баритон. И улыбка приятная, а глаза… Черные, мерцающие, и все в пушистых ресницах. А вроде не с востока, русское лицо. Волосы, ну там, где они еще остались, черно-седые, как песец. Одет – ужасно одет, в рваный свитер и вытянутые на коленках джинсы. Нет, дядя, не в моем ты вкусе, мне нравятся молодые, красивые, успешные. Хотя, был бы ты помоложе, может быть... чувствуется в тебе такой самец. Видит, что я его разглядываю, усмехнулся понимающе. А сок, отчего же, апельсиновый я люблю. Прихлебывая из стаканчика, я стала изучать строчки кода. Криво, конечно, наспех сделано, как попало.

- Извините мое любопытство, но, по-моему, вы поспешили, когда писали эту программу. Рекурсивные ссылки можно сделать гораздо изящнее, если ввести еще одну переменную.

Ага. Интересно. В самом деле, так, как он объясняет, сделать будет лучше. И код укоротится на порядок, и читабельность повысится. Сама знаю, что сделала как попало. А дяденька, оказывается, из программистов. Наверное, еще на БЭСМ-6 программки писал. На алголе. А сейчас старается на меня произвести впечатление. И делает вид, что клавиатуры такие и мониторы каждый день видит.

- Спасибо, Вы правы. Сейчас переделаю.

- Не буду мешать. А в благодарность за совет, будьте так любезны, как закончите, покажите мне вот эти Ваши прибамбасы! Никогда таких не видел, даже на выставках. Только читал.

Ну, хоть сознался. С такой милой улыбкой. Интересный тип. Ладно, что он там про переменную говорил… Хорошая мысль. Я умею ловить хорошие идеи, еще лучше, чем их генерить. И в статье еще надо пару тезисов заОстрить и углУбить. Все это я проделываю быстро, одновременно поглядывая за окошко (под нами сплошные облака) и косясь на соседа. Мы с Анькой – девушки многостаночницы. У кого четыре глаза тот отгадывает сразу. Это я говорю Анюте, она у нас в очках ходит и все видит, что по сторонам происходит, успевая делать массу дел одновременно. На это она мне отвечает, что у меня вообще глаза фасетные, как у стрекозы. Эххх, сюда бы подругу, познакомить с этим чудиком. Мы с ней любим таких – необычных и странных. По крайней мере, с ними не соскучишься.

Сосед тем временем тихонько поглядывает то на меня, то на экран. И еще со стюардессой о чем-то любезничает. И она, надо сказать, относится к этому очень даже благосклонно. Хихикает, улыбается смущенно. Вот тип! А с виду такой замызганный. И чего в таких девушки находят. Умеет, видать, комплименты говорить. Знает правила игры. Вот одет он только – ну совсем не как дон Жуан! А может, его ограбили? Или он скрытый миллионер?

- Я вижу, Вы уже закончили. Чувствуется, у Вас хорошая школа. Наверное, учились в нашем университете?

В НАШЕМ университете. Он то какое имеет к нему отношение?

Через полчаса я знала о Яне все. Ян… красивое имя, и ему подходит. Цыган он, что ли? Вроде бы нет, слишком славянское лицо. Может, поляк. Так вот: учился на моем же факультете, только, конечно, раньше. Хотя некоторые преподаватели у нас даже были общие, из тех, кто постарше. Фадеич, например, или Раиса Михайловна. Ян так живо рассказывал о своих студенческих приключениях, словно это было вчера. Получалось, за исключением некоторых временнЫх деталей, - у нас просто одна общая студенческая юность. Это очень объединяет. Он любил матанализ, был в любимчиках у Раисы; жарил картошку на общежитской кухне, играл в преферанс в сессию и пел в студенческой капелле. Ну да, с таким то баритоном, конечно. Мы мигом перешли на «ты».

- Ян, а где ты сейчас работаешь? Программистом? А в Москву – в командировку?

Нет, он сейчас программистом не работает, это все в прошлом. Хотя профессиональный уровень поддерживать ему несложно – случаются задания. Что за задания? Тут он стал невнятен и загадочен. Ну, в общем, приходится и программистом иногда, и по прочей технике. По какой технике? Ну, например, профессиональная видеокамера, студия видеомонтажа. Хотя это только один из видов его деятельности.

Ну, тут мы поговорили о видеомонтаже и о всякой цифровой технике – это я люблю. Плавно перешли на обсуждение моих увлечений. Ян так внимательно слушает, расспрашивает ненавязчиво, но по-доброму. Он во многом на меня похож, поэтому понимает меня с полуслова, прямо чувствует меня. Сама не заметила, как ему всю свою биографию доложила.

Тут надо объясниться. Я, вообще то не люблю откровенничать. Не то, что с незнакомыми людьми, но даже с близкими друзьями. Они, как правило, не очень то склонны меня выслушивать – у каждого свои проблемы. Да и чтобы поняли правильно, а не как раз наоборот, нужно приложить определенные усилия, а я на это не готова. Да и не нуждаюсь я ни в чьем сочувствии, я сама справляюсь со своими проблемами. Вас выслушать могу, вникнуть, посочувствовать. А сама открываться не буду, ни к чему это.

Кстати, думаю, именно этой способностью понимать «сложные души» парней я и обязана своему у них успеху. Тем, что слушаю их внимательно и иногда восхищенно. Ну да, да, вид больше делаю, чем восхищаюсь, ну убудет от меня что ли? А им приятно. Вот этим своим качеством, а не рыжими кудрями и веснушками, я их привлекаю.

Я же - человек простой, понятный. Без особых тайн, внутренних конфликтов и комплексов. Чем мне делиться, какими такими душевными движениями и внутренними переживаниями? Нет их у меня. Другое дело, например, Анька. У нее все непросто. Роман этот ее с Романом… Я никогда не привязываюсь так к своим парням. Пока нам вместе хорошо – значит, хорошо. А нет – так до свиданья. А как она влюбилась в этого виртуального Тима! Хотя я тоже хороша, у самой башню чуть не снесло от одного индийского парня из интернета. Ну это дело прошлое, замнем для ясности.

В общем, я человек простой, цельный, без выкрутасов. Но с Яном – сама себя не узнаю. Вскоре уже стала ему рассказывать о своем детстве, выкладывая то, о чем вообще то вроде бы сама успела позабыть. Как боялась темноты и пауков. Как забиралась на маяк и однажды сделала стойку на руках на перилах, на самой высоте. Потому что высоты то я не боюсь! Как с мальчишками лазали по деревьям и играли в квейк. Яну это все явно очень интересно. Он мне в ответ поведал, какая у них была поляна сразу за домом, какая у него была в детстве собака, и как он учился ездить на велосипеде. Не представляю, с кем бы из парней я стала обсуждать такие темы! Чтобы Макс слушал, как я в детстве собирала грибы и попала в грозу? И что при этом чувствовала? Ему нужна конкретика: что сегодня на ужин, не посмотреть ли нам новый фильм по дивидюшнику, где недырявые носки и куда поедем на выходные. Ну, и конечно, главные темы: насколько он круче Олега, как он устал на работе («представляешь, опять сеть упала в пять вечера, до восьми ковырялись»), как его не ценит начальство (давно уже пора его сделать начальником отдела, сам не предложишь, они не догадаются, а он не предложит, он гордый). Так что Максу не до моих воспоминаний и душевных волнений. Да я вроде бы и не предаюсь этим самым волнениям и воспоминаниям. Зачем переживать и думать о прошлом, когда впереди будущее. Которое надо строить. Свое строить и Максу помогать. Надо, кстати, намекнуть его начальнику, что мальчик вырос, и пора его продвигать по службе.

С Яном же мы говорили о таких вещах, о которых я ни думать, ни говорить не привыкла. От моей биографии плавно перешли к обсуждению книг и фильмов. Тут Ян вдруг замолчал. Смотрит на меня так нежно, и говорит:

- Вера… Какое у тебя красивое имя. Вера – верная, правильная.

- Ну уж, это не про меня, - засмеялась я.

- …Доверчивая… А можно, я буду тебя звать Ра? Ты прямо как бог Солнца.

- Только бог Солнца Ра, кажется, был мужчиной.

- Бог не имеет пола… Ну, это не важно. Для меня ты – Солнце, Солнышко, Ра!

Как нежно. Просто ласкает меня словами. Всегда считала, что всякие комплименты и прочие муси-пуси в период ухаживания – не более чем ритуал. Ну, как брачные танцы фламинго – красиво, положено так, без этого нельзя. У людей – дань уважения к девушке. Все этапы должны быть последовательно пройдены: цветочки, шоколадки, провожания-встречания, комплименты. А Ян говорит от всего сердца, разве он за мной ухаживает? Просто… восхищен мною. Я для него, наверное, действительно, ясно солнышко. Не зайка, не киска. Солнышко, Ве-Ра.

Так и не заметили, как прилетели. И что? Теперь разбежимся в разные стороны? Мы ведь только начали говорить! Ну, а что делать? Летели-летели, и прилетели.

- Ну, пока, Ян, может быть, еще встретимся у нас в Городке.

- Вера, Солнышко… Не покидай меня. Мы ведь только начали разговаривать! Мне так много надо рассказать тебе!

Смотрит так жалобно. Что он хочет? Прилетели в Москву, все – командировочная суета. На все про все три дня, а надо и на конференцию успеть, и в институт. У него, наверное, тоже дел невпроворот. Назначит свидание, когда вернемся? Так не могу я, у меня Макс.

Оказывается, у его друга тут квартира. Совсем пустая, друг сейчас уехал заграницу. Рядом с метро Измайловский парк. Если я не против, могу остановиться в этой квартире, с ним. Он будет скромен. Зато мы можем пообщаться. Предаться роскоши человеческого общения. Он составит мне компанию в театр и на концерты. Позаботится о культурной программе. Если я не против, конечно.

Я не стала долго раздумывать. Да, да, конечно да. Удобное жилье, приятный сосед, намекает на свои возможности достать любые билеты. А Максу не обязательно знать… Да, все может быть, отстань! (это я своей совести) Я, вообще то, с легкомыслием завязала. Верность – вот мой девиз. С Максом у нас все серьезно, мы собираемся оформить наши отношения. Завести детей. Не сейчас, нет. Но в планах имеется. Так что, никаких интрижек! У нас с Максом все хорошо, живем мы дружно, с ним так уютно и спокойно. Скучновато, да, может быть. Но мы уже взрослые люди, пора переходить от бездумных студенческих развлечений к серьезной взрослой жизни.

Вот так и оказалось, что я послушно, по Анькиному указанию, ДУМАЮ. Перед отъездом она устроила со мной серьезный разговор. Предложила мне задуматься о моих отношениях с Максом. Заявила, что он не тот человек, что мне нужен. Спросила: а знаю ли я вообще, что мне нужно от мужчины, которого я собираюсь поселить рядом с собой на всю оставшуюся жизнь? Признаться, меня удивил этот разговор. Не то, чтобы мы с Анютой не обсуждали личных проблем. Но всегда – легко, с шуткой, на ходу. Никаких нравоучений между нами никогда не было принято. И тут такой напряг типа «неправильно живем мы, девушки, надо что-то менять в жизни!» От обалдения я даже не нашлась, что Аньке ответить. Да и пора было собираться в командировку. Пообещала подруге подумать над ее словами. Разговор оставил чувство неловкости. Завидует она мне, что ли? Ну да, у нас с Максом все отлично, скоро поженимся, впереди ясные цели и прекрасные перспективы. А что у Анюты? Все ищет себе идеального принца, постоянного бойфренда нет, все ее романы какие-то вымученные получались. Уж кому стоит задуматься о своей личной жизни, так это именно ей!

Впрочем, ссориться с подругой я не собираюсь. И нравоучений ей читать тоже.

Пока я вот так размышляла, Ян поговорил с кем-то по телефону-автомату. (Странно: у него нет сотового?) Подошел, подхватил сумки и повлек меня к выходу из аэропорта. Решительно отсек навязчивых таксистов (и правильно, сколько мы слышали об этой таксистской мафии!), посадил меня в маршрутку. Я конечно, девушка самостоятельная, но так приятно, когда о тебе заботятся.

В дороге особенно не поговоришь – шум, народ кругом. Остается разглядывать Яна – и Москву - из окошка. В столице я бываю где-то раз в полгода, и за этот небольшой срок она успевает немного измениться. К лучшему, конечно. Появляются какие-то новые красивые дома, вывески, лайтбоксы. В прошлый раз порадовала иллюминация на всех деревьях, словно в новый год, теперь новая мода – реклама на подъемных кранах. А что, отличное рекламное место – и видно издалека, и строительный пейзаж украшает.

- Нравится? – Ян нежно смотрит на меня. Вот ему только и забота – нравится мне или нет, хорошо мне или плохо. Приятно, чего там.

Еще полчаса в метро – и мы выходим на Измайловском парке. Мне нравится этот район – тут зелено и относительно тихо, словно у нас в Городке. Зашли в подъезд девятиэтажки, Ян кивнул консьержке. Та заулыбалась ему в ответ: «С приездом!» Поднялись на восьмой этаж, Ян открыл дверь своим ключом. Уютная двухкомнатная квартирка, чисто, окна во двор. Чем-то напоминает мне ту квартирку, что снимали мы с Анютой в студенческие годы. Только мы жили на втором этаже, и комната была одна.

- Вера, я приготовлю нам кофе, а ты располагайся, душ прими. Отдохнем и двинемся в театр.

Вот чем приятно лететь на запад – сколько времени в полете проведешь, настолько твой первый день увеличится. Теперь у нас есть время перекусить, отдохнуть, и не торопясь отправится на поиск культурных развлечений.

Я развесила вещи в шкаф. Между прочим, тут полно женской одежды, элегантной и пахнущей дорогим парфюмом. Гм… квартира друга, говорите? Одежда принадлежит немолодой красивой женщине, как я полагаю. Почему-то мне неприятно думать, что эту женщину и Яна, очевидно, что-то связывает.

Я пошла в душ. Обожаю воду! Усталость, неприятности и прочие напасти смывает контрастный душ. А если у вас еще есть какой-нибудь классный гель… Да, еще у меня есть дурная привычка петь в душе. Любую песню, которая подвернется на язык. Ну и что, подумаешь! Может, голос у меня и не ангельский, зато слух есть. А как пение в душе поднимает настроение! Мое в дУше горластое пение поднимает в душЕ настроение! В общем, горланю я «девушку Прасковью из Подмосковья», подставляю бока свои под волшебные струи. И вдруг меня касается чья-то рука!

Ну уж тут, как вы понимаете, я завизжала. От неожиданности. Оказывается, это Ян полотенце мне принес, позаботился. Он стучал, да я не слышала. А он старательно отворачивался и робко потрогал меня за локоток из-за занавески («за-за-занавенской» - так и заикаться начнешь), чтоб привлечь внимание.

В общем, товарищи… можете меня осуждать. Но успокоилась я от испуга только в его объятьях. А потом мы хохотали. А потом целовались. А потом я его раздела и затащила в душ.

В театр мы в этот день так и не выбрались.

О боже, какой же он чудесный. Как он чувствует меня, все мои желания, как будто мысли читает. Нет, он их создает, мои желания и фантазии. И тут же их с удовольствием исполняет. Все же в некоторых делах взрослый опытный мужчина имеет свои преимущества. А рассмотрела я его только потом. Конечно, Ян не Апполон. В тренажерный зал, наверняка, не ходит, работа у него, скорее всего, не физическая. Зато излишествам всяким предается: переедание, курение, возможно, алкоголь. И годы, годы. Если посмотреть непредвзято, то все налицо. А еще более на фигуре. Но вот дело то в чем… не могу я на него смотреть непредвзято! И меня умиляют его ненакачанный торс и пивной животик, морщинки на лице и избыток век на глазах. Зато как эти глаза на меня смотрят! «Я помню все твои трещинки» - смешная строчка из песенки – это что, про морщинки? Да, я их уж точно не забуду. У меня было время изучить каждую нежными губами.

В промежутках мы много разговаривали. Вот почему комплименты Яна такие искренние? Может быть, потому что он меня хвалит именно за то, что я особенно в себе ценю? Или, вернее, восхищается тем, что я знаю за собой, как большое достоинство, но мир пока этого еще не оценил. Ну вот, например, он про мои волосы сказал смешную фразу: «Они пахнут шелковисто и на ощупь такие же», восхитился формой моих пальцев на ногах (мне самой нравятся мои ножки, я за ними нежно ухаживаю), и называл меня «мое рыжее теплое солнце-Ра». Никаких банальностей типа «какие у тебя красивые глаза» или «роскошная грудь».

Только не подумайте, что мы только и делали, что обсуждали мои прелести. Нет. Устав, Ян рассказывал о своих путешествиях и приключениях. Где он только не был! И за полярным кругом, и в джунглях, и в пустыне. Интересно, чем же он все-таки занимается, что у него за профессия? Журналист? Экстремальный турист? При этом Ян дал мне понять, что эти путешествия в основном остались в прошлом. Ну конечно, если бы он и сейчас вел такую активную жизнь, был бы поспортивнее на вид. Прямых вопросов я не задавала, во-первых, не до того было, во-вторых, мне даже нравится разгадывать загадки самой.

Через часа четыре, наверное, нашего роскошного общения я вдруг почувствовала жуткий голод. Ян посмотрел на меня внимательно и пошел звонить по телефону. Что-то тихо бубнил в трубку, но я расслышала слово «пицца». Читает мысли!

- Ра, я бы сейчас съел слона. Но придется ограничиться неаполитанской пиццей.

Скоро мальчишка-разносчик принес две большие коробки.

Пицца оказалась необыкновенно вкусной. Правда, я не люблю всяких этих гадостей типа маслин, но все остальное съела с большим аппетитом. Ян, доедая мои маслины, рассказывал, как он ел пиццу в Неаполе и насколько тамошняя пицца отличается от московской – ведь ее надо готовить обязательно в каменной печке! Разговор плавно перешел на кулинарные темы. Ян рассказал мне о флэймкэйке, который ему довелось попробовать в Бельгии. Пирог готовится в печи с температурой 2000 градусов – и поэтому испекается в несколько секунд. Что-то с трудом верится, что бывает такая температура в бытовых приборах. Оказывается, не в приборах. Печка для того пирога – каменная, цилиндрической формы, и вообще это традиционное блюдо фламандской кухни.

Тут Яна понесло. Он мне в два счета доказал, что пища - это не материальный процесс пополнения организма необходимыми веществами и энергией. По большому счету человек как духовное существо высшего порядка в пище не нуждается. Что многократно доказали всевозможные святые в прошлом и "солнцееды" в настоящем.

- Как, ты не знаешь, кто такие солнцееды? Это такие люди, которые отказались от пищи материальной в пользу пищи духовной. Из материального им достаточно солнечного света ну и может быть немного водички.

- Они занимаются фотосинтезом? Они что, зелененькие и в листиках?

- Дурочка, ни в каких ни в листиках. Просто они не нуждаются в материальном. Ну, чтоб тебе было проще – они питаются информацией – качественной, духовной. Всякие ненужные органы пищеварения-выделения постепенно атрофируются.

- Как интересно. Может, и нам так попробовать?

- Нам так пробовать не стоит. Да нет, не то, чтобы не получилось. Если поработать над собой, то все получится. Только вот… знаешь ли ты, в чем высший смысл пищи для человека?

- И в чем?

- Материальная пища для человека – это интимные эротические отношения человека духовного с материальным миром.

- Во как!

- Человек без секса может обойтись?

- Ну да. Мы с тобой, например, могли бы просто дружить.

- Тьфу на тебя! Запомни: мы с тобой не могли не перейти на следующую степень близости. Это было неизбежно, как судьба. Но, если говорить вообще?

- Ну да, монахи там всякие, святые опять же. Старые девы. Живут же, не умирают. Я могла бы… наверное… некоторое время…

- Вот именно. Они с миром материальным находятся в духовных отношениях. Ничего эротического. Но как много они теряют!

- Это точно. Но, по-моему, с пищей это уж ты слишком.

- Ничего не слишком. Просто ты недооцениваешь духовную составляющую человеческой жизни.

- Это я то недооцениваю! Кто бы говорил! Кто меня вчера в душе изнасиловал!

- Ну ты даешь! Конечно, ты меня изнасиловала! Кто меня туда насильно затащил!

Дальше я рассказывать не буду, сами понимаете.

Правда, и не знаю, чем мы больше занимались – тем, чем вы подумали, или разговорами. Ян сказал, что мы вообще всю ночь только разговаривали. При этом выбирали самые разные аргументы. Надо заметить, что у Яна аргументы очень даже убедительные.

К утру мы все же уснули. С твердой уверенностью, что встретили, наконец, друг друга. По крайней мере, я так подумала, а он так сказал: как всегда прочел мои мысли.

 

На конференции пришлось всем знакомым сказать, что я плохо переношу переход в другой часовой пояс. Поэтому не могла заснуть… ну и, вы понимаете. Хорошо, что мой доклад не в первый день. Саша Завадский посочувствовал, предложил помощь. Может, мне нужно развлечься? Ну там, в театр или на концерт? Я, конечно, отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Я, наверное, заболела, Саша. Знаешь, у вас в метро такой сквозняк… и вирусы, вирусы так и просачиваются! А тут куриный грипп. Атипичная пневмония и СПИД. Сам понимаешь. Так что, хорошо еще, если завтра приду делать доклад.

Скорее, скорее. Под мелким дождиком, по лужам в метро. Усталые лица, читают, спят. Сколько себя помню, в метро ничего не меняется – время остановилось. Только кроме схемы проезда на стенке вагона много рекламы. «Быстро и надежно – Вестерн Юнион». Быстро и надежно. Метро.

Вышла на Измайловском парке. Ян! Ходит по дорожке, вглядывается в лица, меня не видит. Кто же так делает, это же Москва. Мы не договаривались встретиться здесь, и могли запросто пропустить друг друга.

Подбежала сзади, обняла. Он развернулся ко мне, зарылся лицом в мои волосы и задышал в ухо:

- Рыжая, рыжая…

- Как хорошо, что я тебя встретила! – засмеялась я.

- Мы не могли с тобой разминуться. Мы должны были встретиться.

 

Усталость моя прошла, как и не бывало. Ян сунул мне в руки пирожок (Ешь сейчас, потом будет некогда) и повлек меня обратно вниз, в метро.

- Куда мы едем?

- Ничего особенного достать не удалось, но на один спектакль с хорошими артистами мы попадем.

Не помню, как назывался спектакль, но написан он был под Дирвинта и Шершавина. Кажется, не спектакль даже, а такой связный сборник маленьких смешных и печальных историй. Артистов было много, но царствовали на сцене лишь они. Устало и лениво, но от этого не менее талантливо они отыграли представление. Я люблю театр и просто забываю обо всем, когда прихожу сюда. Эти пыльные запахи, приглушенный свет, даже шепот и покашливание публики – все обещает приключение. Пусть не настоящее, но в эти два часа я улетаю далеко, и даже не важно, о чем действие. Главное - само ощущение праздника.

Обычно не имеет значение, с кем я иду в театр, лишь бы смотреть не мешали. Но, оказывается, быть в театре с Яном – это особое удовольствие. Кажется, мы чувствовали одно и тоже, отчего ощущения усиливались вдвое. Вот что еще бывает в театре и только в театре – так это такая кульминация, от которой дух захватывает у всего зала и мурашки по коже. По моей коже и по его, Яна. Вместе.

Когда выходишь из театра вечером, почему-то всегда пробирает озноб, хоть и вечер выдался теплый. Я взяла Яна под руку, прижалась к нему, так лучше. Мы тихо пошли, наслаждаясь близостью, теплым вечером, общими чувствами.

Не говоря ни о чем значительном – это бы лишь разрушило нежное очарование вечера – мы добрались до дома, попили чай и уснули, как дети, крепким сном. В обнимку.

 

С тех пор, как я встретила Яна, меня не покидает ощущение нереальности происходящего. Я как будто уплыла куда-то на другую планету, где нет почти ничего привычного. То есть обычные известные мне места и предметы вдруг поворачиваются ко мне неожиданными сторонами, как будто я попала в сказку или все это происходит во сне.

Однако теперь надо вынырнуть из своего сладкого сна и вернуться к действительности. Хотя бы на один день – мне же надо выступить на конференции! Чувство долга заставило меня сосредоточиться на делах. Собраться и встряхнуться – скомандовала я себе. И действительно, встряхнулась и помотала головой. Бабушка в метро посмотрела на меня странно и отодвинулась. Я прыснула от смеха. Совсем ненормальная. Мне стало весело: ненормальная это нормально!

Доклад отчитала бойко и уверенно, даже сама от себя не ожидала. Было много вопросов, седовласый дядечка даже подошел ко мне на перерыве, познакомился, сунул визитку. Они занимаются чем-то подобным в своем Зеленограде. Да, интересно, надо почитать его монографию.

Сашка Завадский похвалил меня, сказал, что выгляжу я прекрасно, и теперь он меня узнает. Хорошо, что не разболелась. Конечно, хорошо. Да, я и сама теперь себя узнаю. Посидела на двух семинарах, задавала вопросы, знакомилась. Некоторых людей я раньше знала только по фамилиям – попадались такие авторы в сборниках. Приятно было услышать, что наша работа выполнена на хорошем уровне, и в своем направлении мы вполне преуспели. Я первый раз приехала на конференцию такого масштаба, до сих пор шеф ездил сам. Наверное, это надо расценивать как доверие. И я его оправдала, могу собой гордиться.

Договорились с Сашей, когда завтра я к нему заеду в лабораторию забрать новые макеты. Завтра! Неужели завтра вечером уже поеду домой? От этой мысли у меня вдруг испортилось настроение.

Мы договорились встретиться с Яном у входа в метро «Коломенское». Я приехала первая, его еще нигде нет. Мимо катится нескончаемый поток людей, конец рабочего дня. Я кручу головой по сторонам, боюсь его пропустить в толпе. Ага! Или мне мерещится? Нет, это он! Ян выскочил из большого черного джипа, о чем-то еще говорит с водителем. Кажется, за рулем женщина, странно, такой большой джип – не женская машина.

Смеется, улыбается той женщине. Махнул рукой, поворачивается, быстро идет ко мне.

- С кем это ты приехал?

- Да просто по дороге подкинули.

Интересно, что все-таки у Яна за дела в Москве. Он мне об этом ни словом не обмолвился, хотя я попыталась пристать с вопросами. Ему легко удавалось перевести разговор на другое, уж рассказывать то он умеет, заслушаешься и забудешь, с чего начал. А тут какая-то женщина на джипе. И выглядит он бодрым и энергичным, в нашем с ним общении он несколько другой: спокойный, нежный, задумчивый. Хотя я то на работе тоже другая, сама же знаю: уверенная и знающая. А Яна слушаю раскрыв рот, жду продолжения сказки.

Вот он меня уже ведет гулять куда-то в парк. Мы бродим между деревьев, проходим мимо церкви, кладбища, выходим на крутой берег Москвы-реки. Тут пусто, никого нет. Только какой-то папа с мальчиком пускают модель самолета – да, тут самое место для этого. Самолетик летит, парит, долго не опускается на землю. Вот бы и мне так…

На том берегу реки какое-то поле. Странно, мы же не на окраине столицы – совсем недалеко от центра!

- Там растет морковка, - объясняет Ян, как всегда почувствовав, о чем я думаю. – Я летом туда плавал, знаю.

- Странная тут какая-то Москва. Как деревня.

- Сейчас пойдем дальше, будут совсем странные места. Как любая сущность, наша столица разная – с какой стороны посмотреть. С одной стороны – мегаполис, а чуть отойди, да посмотри с другой стороны – настоящая деревня. Или заколдованный лес с бабой Ягой. Что реальнее?

- Ну как же… реальность то одна. Данная нам в ощущениях.

- И какая же теперь Москва – эта или та?

Мы брели дальше, спустились с горки, пошли по тропинке. По настоящему лесу. В наступающих сумерках лес казался совсем дремучим, темным, густым. Тропинка вывела нас к избушке – вросшей в землю, покосившейся. Над коньком крыши уже вовсю сияет огромная круглая луна. Откуда-то сзади вдруг раздался зловещий крик ночной птицы. Я вздрогнула. В самом деле – избушка бабы Яги!

Ян обнял меня.

- Это сова кричит. Здорово, да? В этом домике люди живут. А может, леший, точно не знаю. Правда, жутко?

Сладкая жуть, как в детстве, когда рассказывали друг другу страшные истории про черную руку. И ведь понимаю, что все это не по-настоящему. Но каковы ощущения! И как Яну удается откопать в огромном городе, почти в центре, такие места?

Мы пошли, обнявшись, дальше по дороге. Постепенно местность стала походить на ухоженный парк, потом показались многоэтажки, шоссе, большая буква «М» - метро. Все, конец приключению.

 

Уснуть нам сегодня, наверное, не удастся. Пришли, наелись сосисок, напились кофе. И стали обсуждать животрепещущую тему. Вернее две: почему нам вместе так хорошо и что теперь с этим делать дальше.

Ян, как всегда, подводит подо все солидную теоретическую базу. Взяв с меня клятву, что не проболтаюсь, он пообещал мне открыть Тайну Творчества. Ни больше, ни меньше. Тайна сия заключается в следующем.

Все новое и прекрасное создается только вместе, ни в коем случае не в одиночку. При этом создающие новое испытывают ни с чем не сравнимое чувство творческого экстаза (-Творческого? – Да, да, и не надо хихикать!) То, что двое создают новую жизнь известно всем. Но то, что две души, слившись вместе, создают новую духовную сущность, могут почувствовать лишь немногие. (Я сразу отнесла себя к классу избранных). Чувствовала ли я когда-либо невыразимое удовольствие, улет, когда, например, играла в оркестре? Танцевала? Играла в групповые спортивные игры? Да, конечно, я испытывала кайф, когда ходила на танцы, и в своего партнера была тогда влюблена… И когда играешь в теннис в хорошей паре. А в КВН – эти мозговые штурмы, когда все вместе выдумывали такое, что в жизни не выдумать мне одной, и при этом казалось, что это я такая умная. Да, Ян, ты прав, совместное творчество – это сила!

- Да, Ян, а что же делать с одинокой сосредоточенной работой? Когда полночи пишешь программу, вылизываешь код. Разве я не создаю новое? А композитор, а писатель? А одинокие муки творчества? А когда надо чтоб не мешали?

- Вот именно что МУКИ творчества. В одиночку создание нового превращается в муку. Да и на самом деле, творя в одиночку, ты в этот миг думаешь о других, не о себе же. Представляешь себя вместе с кем-то. Это как несчастная любовь – тоже, вроде бы, сильное чувство, но скорее разрушающее, чем созидающее. Один ничего не может создать, только вместе! Даже постичь результат чужого творчества (тоже, по сути, задача творческая) лучше вместе.

- Ну, будем считать, ты мне доказал, что творить лучше хором. Но при чем тут мы?

- А вот тут самое главное. Чтобы создать новое, мало быть не одному. Надо быть с подходящим партнером. А такого встретить очень трудно.

- Ну как же. Люди же встречаются и женятся. Может, не с первого раза, но находят себе вполне подходящего партнера для создания семьи.

- Это смотря чего они хотят достичь. Во-первых, чаще всего они вообще не осознают, что они делают, начиная жить вместе. Женятся: потому что все так делают, потому что мама так сказала, потому что скучно одному, потому что выгодно, престижно… да мало ли. Разве ты не знаешь?

- А для чего, по-твоему, надо жить вместе?

- Только чтобы создать вместе новую духовную сущность. А вот встретиться двум подходящим для этого людям очень даже трудно. Я до сих пор не встретил. Пока не появилась Ра.

- А я? Вдруг я уже встретила раньше, откуда ты знаешь?

- Не выдумывай глупостей! Ты же прекрасно знаешь, что встретила меня только теперь.

- И что же теперь делать?

- Не расставаться больше никогда.

 

Еще сквозь сон я почувствовала, что Яна нет рядом, отчего стало холодно и тоскливо. Я позвала:

- Ян?

Никто не отозвался. С кухни пахнет кофе и чем-то съестным. Ага, Ян уже встал и готовит нам завтрак. Что-то было не так, я прислушалась: в кухне разговаривают. Причем один голос принадлежит Яну, другой – женский. Интересно… Я натянула футболку и прошлепала в ванную. Нарочно громко хлопнула дверью, включила душ, запела: «Эй, моряк! Ты слишком долго плавал!»

Когда я, завернутая в полотенце, вышла из ванной, они стояли в коридоре. Дама, несомненно, хозяйка всей той одежды, что висела в шкафах. Наверняка, хозяйка квартиры. Наверное, та, что сидела вчера в джипе. Элегантная женщина, в красном костюме и в шляпе, что-то тихо говорит Яну, дружески похлопывая его по груди. Я бы даже сказала, интимно похлопывая!

Вежливо кивнула мне: «Доброе утро, Вера». Как будто не замечает моей злости. И дальше, как ни в чем не бывало, Яну: «Да, чуть не забыла. Вот, возьми». Достает из сумочки толстенную пачку баксов (все сотни, честное слово!), протягивает ему. Он небрежно берет эту пачку: «Хорошо, договорились. Увидимся!» «До встречи, Эмиль, до свидания, Вера». И дверь за нею закрывается. И бровью не повела!

Я фыркнула: «До встречи, Эмиль!» и прошлепала в комнату. Слезы злости просто душили меня. Я стала быстро одеваться, одновременно запихивая вещи в сумку. Предатель! Бабник, краснобай. Интересно, почему Эмиль? Он что, каждой женщине называется по-новому? А я то, тоже хороша! Поверила первому встречному, расклеилась, повелась на пустую болтовню и грошовые теорийки!

Ян (или кто он там, Эмиль) сел в кресло и смотрел за моими перемещениями.

- Вера. Это не то, что ты подумала.

Вот еще, стану я с тобой разговаривать.

- Это работа, Вера! Я работаю, зарабатываю деньги.

Интересно, чем это ты деньги зарабатываешь. И как.

- Вера! Сядь! Успокойся!

Я села и заревела. Как дура.

 

Он объяснил мне все. Вернее то, что мог. Сказал, что не может рассказать мне о своей работе, просто не имеет права. Что работа его опасна и трудна. Требует высокой квалификации. А также конспирации. Что ему, вообще то, влетит за то, что он меня привел на эту квартиру, он нарушил правила. Однако ему простят эту провинность, учитывая его высокий статус, а также смягчающие обстоятельства. Какие, какие, любовь!

Что он только что получил гонорар за проделанную трудную работу. И что мне не нужно никому рассказывать о том, что и кого я видела. А дама – действительно, старый друг и соратник. Это не ее квартира, но бывает она тут чаще его – поэтому тут так много ее вещей.

Он уже обнимал меня, а я всхлипывала у него на плече.

- А почему Эмиль, это что, кличка?

- Это интерпретация моего полного имени.

- Это как?

Ян отстранил меня, полез в барсетку. Вот, смотри, мой паспорт. Читаю: Соболев Емельян Федосеевич. Плакать сразу расхотелось. Почему-то на меня навалился дурацкий смех: «Емеля!»

- Ну вот, радость моя, мое солнце, Ра! Вот ты уже и смеешься! А меня и вправду зовут Емеля. А дальше уж кому как нравится: Емельян, Ян, Эмиль.

- Ну, для меня пусть ты все же будешь Ян. Мне так больше нравится.

 

Примирение стало счастливым и долгим. Таким долгим, что я чуть не опоздала на встречу с Сашкой. Он выразительно постучал по часам – опаздываете, девушка! Мы с ним прошли в заднюю комнату лаборатории. Сашка взял со стеллажей заготовленную для меня сумку.

- Здесь новые экраны. Примерно то, что я показывал на последней выставке. Протестируете и выдадите свое заключение.

- А учли мои прошлые замечания?

- Учли, учли, строгая ты наша. Ну ладно, Вер, я тороплюсь. Тебя подбросить до гостиницы? А то тебе уже, наверное, тоже пора собираться, во сколько самолет?

- Ничего, успею. Метро рядом, не беспокойся.

- Я смотрю, тебе Москва пошла на пользу. Румянец, блеск в глазах – просто красавица. Везет же Максу.

- Ладно, не заигрывай. Приезжай к нам на новый год, на лыжах покатаемся. Тебе тоже на пользу пойдет.

- Приглашаете? Приеду, – разулыбался Сашка, - передавай привет Максу… И Ане отдельный привет.

Сашка к Аньке, по-моему, неравнодушен. И это правильно! Пусть приезжает на новый год, съездим вчетвером куда-нибудь на турбазу, покатаемся на лыжах, у камина посидим, а там посмотрим, что у них с Анькой получится.

Так незаметно я стала строить свои обычные планы на будущее. В котором есть Макс, Анюта, Сашка. Мои друзья, мои обычные дела и развлечения, мой любимый…Любимый?

А как же Ян? Что-то я совсем запуталась. Ян живет в какой-то другой реальности, параллельной нашей. Что-то случилось в пространственно-временном континууме, и наши параллельные реальности ненадолго соприкоснулись. Замятие пространства, как принтера в бумаге. И неожиданно на этой бумаге проступил узор необыкновенной красоты.

Неужели мы с Яном можем расстаться? Нет, это невозможно.

Но как же тогда Макс? В конце концов, меня и Анька не поймет, да никто не поймет, никто из моих. Или как раз поймет? Не случайно же она предложила мне подумать о моих отношениях с Максом. Да и вообще, все это не случайно произошло. Значит, права Аня, не все так гладко у меня с Максом, раз я влюбилась в другого мужчину. Причем с ходу и в первого попавшегося. Неизвестно, чем занимающегося в жизни, неизвестно, как и откуда взявшегося.

Если даже поверить ему – ну, в то, что он шпион, или там разведчик, в чем я все равно сомневаюсь. Тем более! Слишком уж все эти тайны далеки от меня. Не хочу я жить в той действительности, которая окружает Яна. Я вообще по жизни против всяких тайн. Ничего хорошего тайны скрывать не могут, если кто-то что-то скрывает – то значит рыльце в пушку. Не верю я Яну. Что-то не похож он на разведчика, просто авантюрист какой-то. А раз не верю, то какая, извините меня, совместная жизнь?

И вообще, как я его предъявлю своим друзьям, маме. Папа с Максом на рыбалку ездил. Мама все про внуков намекает. Друзья у меня активные, молодые, а я им такого вот дядьку приведу: «Прошу любить и жаловать, это мой Ян!» Как мы, в конце концов, будем вместе смотреться? Это Анька считает, что внешность не имеет никакого значения. Она идеалистка. А я то знаю, что внешность – это очень даже важно. Всегда, везде. И вообще, Вера, что с тобой? Нашло на тебя, дорогая, какое-то затмение. Тоже мне, принц – в рваном свитере и старых джинсах. Мели, Емеля, твоя неделя!

Ладно, будем считать, нашло на меня временное помешательство. Сейчас быстренько-быстренько пойти, вещички собрать – и на самолет. Все, все, улететь-забыть.

Реальность – только одна. Москва – крупный мегаполис. Вера – умная красивая успешная девушка. И жизнь у меня только одна, и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно.

Наплевать на лифт, вверх, через ступеньку. Прибежала. Ага. А чем, интересно, я буду дверь открывать? Вера умная девушка. Умная.

Что остается делать, звоню. Ян должен быть дома. Хотелось сбежать, да не удастся. Обойдемся, по крайней мере, без ненужных объяснений. Не люблю я объяснений, душу мотать.

Ян открыл дверь. Молча прохожу мимо него, иду в комнату, начинаю складывать вещи.

- Вера, что происходит. Чем я провинился? – голос жалобный.

Буду спокойной и уверенной. Ясным твердым голосом:

- Ничего не случилось. Просто собираюсь на самолет! У меня регистрация через три часа.

- А дальше?

Я молчу, упихиваю свои манатки. Так, теперь зубная щетка, расческа... кажется, все.

- Вера?!

В горле предательски запершило. Не хватало еще разрыдаться. Буду молчать до победного конца.

- Прощай, Ян. Не ищи меня.

Бегу вниз по лестнице, он кричит мне что-то вслед, нет, не буду слушать. Слезы уже бегут по щекам, вот, плакал мой макияж. Вместе со мной.

 

В самолете обнаружила, что я забыла свои клавиатуру и монитор. Ладно, все равно я хотела ему что-нибудь подарить на память. Не велика потеря, да и трудно было предположить, что я съезжу в командировку и ничего не оставлю по своей обычной забывчивости. Будет вспоминать теперь свое маленькое приключение. Да, да, это только маленькое приключение, интрижка, о которой надо забыть и больше не вспоминать.

Так рассуждая, глядела я в иллюминатор на облака, далекую землю в клеточках полей. И незаметно уснула. Приснились мне Ян и его боевая подруга, оба в камуфляже. Они едут на редакционном уазике где-то в горах. Вот они выходят из машины – загорелые, пыльные, выгружают видеокамеры и еще какое-то оборудование. Это их работа, работа военных корреспондентов – снимать жизнь в боевых точках. Сон дает полное чувство реальности происходящего. Даже запах дорожной пыли и аппаратуры, треск цикад и жар кавказского солнца ощутила я как наяву. И острое чувство горечи и невосполнимой утраты.

 

Июнь-август 2005 г.