Школьное задание

 

Ничего себе фишка! Это же уму нерастяжимо, как говорит мой папа. Придется пристать к маме, никуда нам без ее высшего гуманитарного… «Что, опять сочинение?» Насквозь видит! «Господи, да по твоей интонации». «Ой, и про тему… Ты - ясновидящая!» «Яснослышащая и здравомыслящая!» - добавил папа, на секунду отвлекшись от телевизора.

«И какая тема?» - заинтересовалась мама. «День национального примирения» – торжественно заявила я. «Ничего себе!» – мама с папой переглянулись. «Это как же тебя угораздило?» «Не меня, а Ченшу, училку по литературе и русскому». «А почему «Ченша»? – переспросили родители хором.

«Так, Фатима Семеновна Чен». Мама с папой переглянулись. «Нарочно не придумаешь!» - воскликнула мама. «Ага. Ты расскажи дочери, кто ты такая. И вся твоя родня!» - папа в радостном предвкушении потер руки. «Наша родня» - поправила его мама.

«Что ж, будем колоться!» Она рассмеялась. Я сделала такие глаза, что она пояснила: «В наше время это означало – признаваться, рассказывать о себе всю подноготную». Ой, что вышло!

Моя мама – наполовину русская, на четверть полячка и еще на четверть украинка. Теперь понятно, почему папа называет ее «турок полурусский». Сам он русский, коренной петербуржец. Правда, мама любит пошутить, что у него «нос-то подгулял». В ответ папа вспоминает маминого папу – дедушку, который родился на р.Вятке в Татарской АССР: «Фамилия-то русская, но откуда у него такой чистопородный армянский нос?»

Я получаюсь на три четверти русская, на восьмушку полячка и на восьмушку украинка. Моя любимая тетя, мамина сестра, замужем за хо… украинцем. Значит мои двоюродные брат и сестра на… Здесь придется перейти на проценты: на 62.5 процента украинцы, на 25 процентов русские и на 12.5 процентов поляки. Жена маминого брата наполовину русская, наполовину татарка. Значит другие мои двоюродные сестры на 12.5 процентов украинцы, на 12.5 процентов поляки, на 12.5 процентов татары и на 37.5 процентов русские.

Мамина родная тетя замужем за евреем. В мамином двоюродном брате дяде Мише по 25 процентов украинца и поляка, пятьдесят еврея. «Гремучая смесь», сказал папа. И, поскольку их дети живут в дальнем зарубежье, посоветовал эти концы обрубить. А еще выяснилось, что у нас есть родня от Крыма до Норильска и от Риги до Камчатки.

Я попробовала нарисовать генеалогическое дерево, но совсем запуталась в ветвях. И по совету папы решила глубоко не копать. Тем более всей правды все равно не узнать. По паспорту-то почти все русские. Только дядя Миша, как говорит папа, не важно кто по паспорту, у него на лице написано, что он Моисей.

Мне стало почему-то грустно. Я не рассмеялась, когда мама пошутила, что с таким «русским» носом, как у папы, можно смело арбузами торговать или тамадой подрабатывать.

А еще мне вспомнилось, как мою сестру, когда мы ездили отдыхать на Черное море, местные жители принимали за грузинку. А когда я лежала в больнице одна медсестра почему-то прошептала мне на ухо: «Не бойся, я никому не скажу, но, ты – чеченка?»

Раньше я обожала праздники, когда вся наша большая семья дружно собиралась за одним столом. У нас дома. А тут мой 12-летний юбилей зачем-то совпал с днем, когда никому не понятно, что праздновать… Я дала прочитать сочинение дяде Мише. Надо же посоветоваться с умным человеком! Он прочитал, налил себе целый фужер водки и сказал тост: «За новое поколение русской нации – умное, красивое, энергичное, доброе!» А дядька Андрий добавил: «За нашу гарну дивчину!» А папа, наверное, чтобы развеселить задумавшихся о чем-то гостей сказал: «А давайте объявим день национального примирения семейным праздником!»

Но, тут с дядей Мишей что-то случилось. Он начал бурно обнимать маму и что-то бормотать… про то, что когда мы с сестрой вырастем и выйдем замуж… Просчитывал разные варианты в процентах… Потом заплакал, припав к маминой груди. И совершенно неожиданно произнес: «И русские полюбят- таки евреев и… другие национальности, потому, что нельзя же, в самом деле, не любить половину или четверть, или даже одну восьмую самого себя!»

Папа почему-то был с ним сильно не согласен. В конце концов, мама увела меня в детскую. Но я никак не могла уснуть из-за этого несчастного национального вопроса. Должна же я выяснить, кто есть кто, в конце концов?!

И тут я чуть не расплакалась! Вспомнила, как сегодня на перемене мой одноклассник Вовка обзывал Илью из параллельного класса… тем словом, которым мама запрещает папе, когда он очень сердит, называть дядю Мишу. За него вступился Автандил, которого Вовка вчера дразнил лицом кавказской национальности. Вдвоем они крепко надавали Вовке по шее. А Вовка при этом дико орал: «Русских бьют!»

С одной стороны Вовке поделом. С другой, если все остальные национальности объединятся… против нас, русских, что же будет… с нашей семьей?

Мама расстроилась со мной за компанию. Сказала, что она сама бы этого Вовку с удовольствием выпорола, а потом достала словарь Ожегова и прочла мне на сон грядущим:

Национальность, т.е. народность: общность людей, исторически сложившаяся в процессе разложения племенных отношений на базе общности языка и территории и развивающейся общности экономической жизни и культуры.

У меня немного полегчало на душе. Правда, папа говорит, что когда открываются глаза – кончается детство.